Как спасти волка, или Человеческое в человеке

Мы еще не до конца озверели и зациклились на своих шкурных интересах, если можем еще сообща спасти одну невинную душу. Хотя бы и собачью.

Екатерина Данилова

– Что ты хочешь на день рождения? – спросил муж.

– Собаку.

Он вздохнул.

Наши собаки ушли от нас уже десять лет назад. Один, Волк, кобель овчарки, приблудившийся к нам в лесу, умер от старости. Когда мы взяли его домой, обнаружили: у пса были сломаны ребра («видимо, били сапогом», – сказал муж), он был чудовищно истощен – позвоночник узкий как лыжная палка. Дело было ранней весной, только сошел снег. Видимо пес зимовал, а точнее выживал, в лесу. Более благородного существа я больше не встречала – он нес службу с полной самоотверженностью и достоинством. Когда однажды пожилая свекровь упала на дорожке в саду, подошел и подставил шею с ошейником – держись, мол, и поднимайся. На него всегда можно было положиться. Спокойный, доверчивый, надежный, он был настоящим мужчиной в том, исчезнувшем уже сегодня, значении этого слова.

Вторая – дворняжка Жучка. Шавочник, как говорил маленький сын. Он притащил ее от соседей, у которых собака принесла щенков. Маленькая, задорная, использовавшая любую дыру в заборе, чтобы удрать, она отравилась на местной помойке, сбежав в очередной раз в поисках приключений и куриного горла, которым ее угощали соседи.

За прошедшие годы мы так и не нашли в себе силы взять еще собаку. Таких, как Волк и Жучка, уже не будет. А других не надо. Пока однажды не накатило острое чувство – не хватает горячего дыхания в ладони, когда опускаешь руку на прогулке. Вопросительного взгляда по утрам – ну что, гулять идем? Вздоха у ног – глаза закрыты, лапы вздрагивают, значит, что-то приснилось.

– Тогда берем овчарку, – сказал муж.

Мы поехали в приют. Знакомая, которая работала там реабилитологом, объяснила: когда ты берешь собаку из приюта, ты помогаешь двум животным – тому, кого взял, и тому, которое возьмут на освободившееся в приюте место. Щенков овчарки в приюте не было. Но был взрослый пес, которого в приют сдали с какой-то промзоны. Звали молодца Геракл, он был красив, массивен, с вылепленной породистой головой и маленькой аристократической горбинкой на морде.

Покатав на языке кличку Геракл, мы от нее отказались – не ложилась она на нашу жизнь. И муж начал нового члена семьи звать Волком, по старой памяти.

Как по привычкам нашего первого пса мы реконструировали его жизнь, так новый Волк оставался для нас закрытой книгой. Тот, первый, был служака, охранник, он не боялся салютов – похоже, жил где-то в военной части. Он разбивал лапой лед на луже, чтобы попить воды, и ел малину с куста – так мы поняли, как он выжил в лесу. Он был абсолютно надежен и предан, но при этом полон достоинства.

Наш новый Волк оказался очень странным. Когда его привезли, он два дня стоял. Просто не ложился на коврик. Я ни разу не слышала, чтобы он подавал голос. На прогулке, услышав лай из-под забора, он уходил за мужа – иди, разбирайся. Он был очень ласковый – все время ложился на спину и давал лапу. И вообще при всякой угрозе ложился на спину. Специалисты объяснили, что это поза подчинения. Я ничего не понимала про него. Не понимала, почему он мог развернуться на прогулке и пойти домой. Не понимала, почему он валился на дорогу, когда я хотела взять его на поводок. Когда наши гости пытались его погладить, пес уклонялся от протянутой руки. Играть он не умел, а от палочки – о палочка! предмет вожделения любой домашней собаки, давай скорее играть! – шарахался. Видимо палка в его жизни была совсем не игрушкой. Команды пес не выполнял. Никакие. И мы решили записаться на общий курс дрессировки. Инструктор покачал головой: «Взрослую собаку учить не просто». И мы решили любить его таким, какой он есть.

… Ночью мы проснулись от раскатов грома и вспышек молнии. Муж вскочил с кровати:

– Заведу Волка домой, он может испугаться.

Поздно. Когда он выскочил во двор, собаки там уже не было. Зато обнаружился растерзанный деревянный забор – Волк его просто разобрал. Зря мы кричали в ночи – пес так и не пришел.

В пять начало светать, мы сели на машину и начали прочесывать окрестности. Сначала по переулочкам, потом по улицам, потом нарезали круги. Кто-то сказал, что видел похожую собаку около поликлиники. Мы рванули туда – но нет. «Надо дать объявление в соцсетях», – посоветовали нам.

После первого же объявления в группе нашего поселка пришел совет – объявления надо дать в группах всех окрестных поселков, поскольку неизвестно, куда наш парень двинулся. Муж объезжал поселки, а я во всех соцсетях нашего района вешала объявления. «Друзья, вчера во время грозы убежала наша собака. Кличка Волк, кобель овчарки, очень ласковый. Умоляем…».

Как проклинаем мы соцсети, в которых сидят наши дети. Но объявление сработало! Начали звонить люди, которые видели нашего парня. Проблема была в том, что они звонили через несколько часов после того, как встретили его. Мне стали присылать видео – ваш? С нахальной и довольной мордой мой пес бежал по какой-то незнакомой улице, как будто он наконец-то вырвался на свободу и теперь открыт всем приключениям. Мой. Где? Мы кидались туда, но Волка там уже и след простыл. Позвонила замечательная Ирина из группы «Овчарки в беде». «Вам надо дать объявление во всех группах и соцсетях, не опускайте руки». «Да, да», – залепетала я. «Я тоже подключусь», – сказала она. Через минуту мне стали падать перепосты моего объявления на разных ресурсах. После тридцати я перестала считать.

Добрые люди присылали фото ускользающего Волка

Позвонил Константин из соседнего поселка, прислал фото. «Ваш? Вчера вечером бегал тут у нас в Турово». Мы рванули в Турово. Да был тут, в соседнем доме отдыха его даже покормили. Оставили там везде телефоны – надеялись, что пес вернется за едой. Был предупрежден сосед Константина – тот гулял со своими собаками рано утром. Вдруг заметит нашего обормота.

Начали падать фотографии из Красногорска – «у плотины лежит пес похожий на вашего». Похож, но кожаный ошейник! А у нас брезентовый. Ты попробуй узнай свою собаку на фото с плохим разрешением! Еще одно фото – в электричке около Электростали. Похож, и с тканевым ошейником. Но так быстро он туда же не мог попасть. В Истре у магазина бегает похожий пес – рванули туда. Нет, девочка. Опять звонит Константин: «Ну что, нашли?» Ирина выдала еще залп перепостов на «Подслушано в Красногорске», «Подслушано в Нахабино», «Подслушано в Дедовске», «Зверопоиск».

Два дня с рассвета до ночи мы метались по округе, пока не наступило воскресенье. Тишина. Никто не звонил, наш пес как сквозь землю провалился.

– Похоже, ушел в лес, – предположил муж.

Мне казалось, что все происшедшее – наказание за мое непонимание. Я отнеслась к собаке с недоверием, сравнивала с первым Волком, меня раздражали эти заваливания на спину. После нескольких часов самобичевания я обиделась на него – мы так старались, чтобы ему было хорошо, а он свалил. Я опять пересматривала видео, где пес чешет по улице, улыбаясь и поглядывая по сторонам – как будто и не было этого полугода, как он жил с нами. Что у него вообще на уме? Я вспоминала, как был затянут ошейник на собачьем горле, когда мы его забрали. Тогда я осудила людскую жестокость. Но, может быть, дело в другом? Может, он такой путешественник по жизни и склонен к побегам? Потому и ошейник был затянут… И к нам, к нашему дому отнесся как к временному пристанищу?

В понедельник стали падать видео из Зеленограда: стоящее Ленинградское шоссе, и по нему неспешно трусит пес. Ваш? А как понять? Качество видео – дрянь, картинка маленькая. Сообщение «Ошейник брезентовый». Еще фото – крупный план. Наглая морда с горбинкой. Мой. Муж помчался в Зеленоград. Сообщения разнились: «Два часа назад видел его в старом городе», «полтора часа назад собака была в парке», «ваш пес он у памятника Штыки был утром», «приходил ко «Вкусно и точка». Зеленоград – большой город. Как понять, куда пойдет собака? Мы понимали, что он рядом, но где? Прошел день, начало темнеть. Муж принял решение возвращаться домой. Еще звонок. Семейная пара. Галина и Александр.

– Мы видим вашу собаку.

– Миленькие, умоляю, задержите. Он не кусается, он ласковый.

Трясущимися руками вызываю такси.

Опять звонят:

– Не дается. Убегает. Хотите, мы за ним поедем?

– Да! Очень прошу!

Такси нет.

Еще звонок. Среднеазиатский акцент:

– Это Джими. Я видел вашу собаку сейчас.

– Умоляю, помогите его остановить!

– Да я с рабочими на автобусе еду, не могу!

– Где, где вы его видели?

– Да тут в Ржавках!

А такси нет. Я бегаю по дороге с вытянутой рукой. И – о счастье! Знакомый блеск фар. Муж вернулся из Зеленограда.

– Обратно!

Еще звонок.

– Это Павел. Я вижу вашу собаку, иду за ним.

Эти сорок минут, пока мы ехали, петляя, рыдая и пропуская нужные повороты, Павел, Галина и Александр шли за нашей собакой. Когда мы притормозили на окраине города в Ржавках, было уже совсем темно. Павел, молодой симпатичный парень, показал в поле: «Вон там под кустом он лег, ищите. Сапоги есть?». Только что прошел дождь. Сапог не было. Мы бросились в мокрые заросли.

Кажется, прошла вечность, а я сорвала голос, выкликая нашу собаку по имени, пока я увидела веселый свет телефонного фонарика. Крик мужа:

– Он со мной.

Пес вышел из зарослей, едва передвигая ноги. Сил залезть в машину у него не было, пришлось подсаживать. Я сразу поняла, как он похудел за эти дни.

…Дома, уже поев, он лег на свой коврик. И заплакал. Слезы катились по морде из открытых глаз.

Два дня Волк отъедался, а я рассылала во многочисленные социальные группы уведомления – найден, дома! Спасибо всем за помощь!

Вот и сейчас я его охраняю

Удивительная человеческая солидарность и отзывчивость – как близко она оказалась, лишь руку протянуть и попросить. Павел, Ирина, Галина, Александр, если бы вы не вы и множество других людей, Волк, конечно, пропал бы. Что заставило их бросить все свои дела и несколько часов ехать, идти за потерявшейся собакой? От всякого вознаграждения они все отказались: «Да вы что».

Наверняка все, кто помогал, – люди с разными убеждениями и взглядами, с разными жизненными обстоятельствами, биографиями. Джими, который вез своих рабочих, но откликнулся на вопль о помощи, и вам спасибо! Хотя что вам до потерявшегося пса в чужой стране.

Мы все-таки на что-то годимся как человеческое сообщество. Мы не до конца озверели и зациклились на своих шкурных интересах, если можем сообща спасти невинную душу. Хотя бы собачью.

А потом, через два дня, Волк неожиданно начал выполнять команды. И перестал заваливаться на бок. В его отношении к нам что-то изменилось. Он стал не ласковее, нет. Он и так был ласковым. Он просто стал нашей собакой. А еще мы поняли, что он не пуглив, а очень осторожен. И просто не подпускает к себе чужих. «Это хорошо», – сказал муж и погладил его по голове, по мягким прижатым ушам.

Одно беспокоит: теперь я все время охраняю нашего Волка. Требую, чтобы лежал у ног, пока работаю. Слушаю, как дышит. Боюсь, что убежит. Хотя на этот случай у него на ошейник прикреплен трекер с симкой.