Высокое и низкое. Аристократическая внешность может быть прикрытием самых грубых инстинктов

Мария Захарова
Екатерина Данилова

Каждый из нас приходит в этот мир для служения некой цели. Высокой или ничтожной, полной смысла или – на сторонний взгляд – его лишенной. Эта цель ведет нас, а иногда и тащит силком, через радости и невзгоды.  

…Из корзинки выглядывало прекрасное и кроткое создание – миндалевидные глаза в пушистых ресницах, длинные шелковые уши. Если бы в те далекие 90-е существовал «Оскар» за «мимимишность», этот спаниель собрал бы все номинации.

– Ну как тебе? – спросил Юра. – Правда, красавчик?

– Да, милашка, – обреченно согласилась я. 

К маленькому ребенку и неспаным ночам мне еще и щеночка не хватало.

– Арес Корона Бороалес, – значительно представил он щенка и высадил его на паркет. Тот сразу напустил лужу.

Я побежала за тряпкой.

При доигрывании выяснилось, что этот черно-белый пятнистый младенец – королевских кровей. Папа его – действующий чемпион мира из рода Маккао. Кормить принца надо домашним творогом и вареной телятиной. Шел 90-й год. Витрины магазинов украшали маргариновые ежики. А Юра ездил в Тверскую область за молоком и творогом для нашего маленького ребенка. Свекр, великий авиаконструктор и академик, рекомендации по собачьему питанию выслушал с интересом. Его утреннее меню ограничивалось макаронами, которые он сам себе варил. 

«Юра, откуда деньги?» – поинтересовалась свекровь, услышав, сколько стоит принц крови. Мать троих сыновей и жена рассеянного академика, она считала каждую копейку и только благодаря бухгалтерскому образованию вела растрепанный семейный корабль через перестроечные бури.

Тут выяснилось, что за шелкового песика были отданы деньги, которые Юра откладывал на новые шины. Ездить на этой машине было не просто опасно, а по-настоящему страшно. Свекровь называла ее «дрын» за полное отсутствие обшивки внутри, битое лобовое стекло и лысые покрышки. 

Песик оказался фантастически прожорлив. Он жрал даже металлические деньги. Первый раз, обнаружив исчезновение горсти мелочи с подзеркальника, я испугалась. Но пес аккуратно все выложил на прогулке столбиками – каждый столбик имел в основании монетку, а все вместе это напоминало график устойчивого экономического роста. 

Правда, довольно скоро жизнь внесла свои коррективы в пищевую цепочку. Свекр, который собирался на работу в шесть утра, мог умять спросонья собачий творог. Зато принцу крови доставались академические макароны. Все были довольны.

Именно тогда я поняла, что голубая кровь и безупречный экстерьер не означают вообще никаких дополнительных достоинств. 

Красивое животное – это только красивое животное. К аристократичной лепке черепа и прелестным глазам не прилагается ни ум, ни благородство, ни такт. Простейшие, чтобы не сказать низкие, инстинкты вольготно себя чувствуют в идеальном теле. Социальный взрыв столетней давности имел очень веские причины, а умиление перед отечественной аристократией – это всего лишь восхищение достижениями породного скрещивания. Помнится, Герцен писал о Тургеневе, что у того гастрономическое отношение к жизни. С появлением в доме принца крови я отчетливо поняла, что имел в виду старик с колоколом.

– …Маам, ты не помнишь, где у нас ружье?

Мечта мужа.jpg  Я и утка? Нет, ничего общего. Так считал наш пес Раз уж в доме появился спаниель, с ним надо было ходить на уток. Тем более что Юра был охотником и экс-чемпионом Советского Союза по стендовой стрельбе. Да и мясо будет в доме…

В поход Мальбрук собрался. Ага.

В процессе поисков был перевернут весь дом. Арес внимательно наблюдал за лихорадочной деятельностью хозяина. Все-таки он неплохо относился к нам, подателям творога и телятины. 

Из-под огромной кровати Юриных родителей были вытащены все чемоданы. Размеренная жизнь моли, дожевывающей лыжный костюм академика студенческих времен, была бесцеремонно потревожена, а свитер «с олежками» выброшен на помойку. Перевернуты все шкафы и кладовки. Обшарены антресоли. Судя по дамской шляпке, обнаруженной на самой верхней полке и завернутой в газету «Правда» за 1956 год, с тех пор туда никто и не лазил. Нашлось ружье в утробе пианино. То-то оно, пианино то есть, так странно звучало. Семейная молва глухо намекала на романтическое прошлое академика – предлогом отлучек была охота. Вот свекровь и обошлась с ружьем по-своему, объяснил мне позднее Юра.

Когда пес взглянул на ружье, извлеченное из пианино в лохмах паутины и пыли, в его прекрасных глазах разлилась тоска. Он забился под кровать к растревоженной моли. Желание хозяина дать ему понюхать ружье вызвало панику и скулеж.

– Маленький еще, войдет во вкус, – с оптимизмом сказал Юра. 

Он всегда надеялся на лучшее. В то время как я ждала этого лучшего с ужасом.

Так начались попытки сделать из мажора охотничьего пса. Напоминало это известный анекдот про пожарного, который был крайне доволен своей работой, коллегами, зарплатой. Но как пожар, хоть увольняйся! 

Как только в пятницу начинались сборы на охоту, Арес заползал под кровать. И даже кусочек колбасы был бессилен, как лампа Алладина, утратившая волшебные свойства.

Принцип пошел на принцип. Упорство на упорство. Юра вытаскивал огрызающегося пса, запихивал в машину. Трагический взгляд с заднего сидения сопровождал его до самой Тверской области. В доме, где собирались охотники, пес ложился под лавку – перед охотой его, естественно, не кормили – и являл собой живой укор всем пьющим, закусывающим и рассказывающим анекдоты.

На первой утиной охоте Ареса силком посадили в лодку, а затем выпихнули в воду за раненой птицей. После чего пес ушел в камыши тосковать и обижаться. И так повторялось каждый раз. 

Пока однажды он просто не пропал. 

Пес сбегает с охоты в надежде и так найти хороший обед.jpg Я сам по себе. Это наш принц демонстрировал при всякой возможности

Его бегали и искали по всей деревне. Обшарили лежанки скорби в камышах. Заглянули под баню – случалось, он прятался там. Осмотрели с фонариком будку Полкана – огромный, весь в репьях и клоках старой свалявшейся шерсти, тот дружил с кудрявым мажором и даже разрешал есть из его миски. Ареса не было нигде. Решили ждать до утра. 

Но и утром принца не было. Все с плохим настроением загрузились в лодки. Охота была хоть и удачной, но не радостной. Поправить настроение решили шашлыками и алкоголем. Тем более что ведро шашлыка было заготовлено с вечера.

– …Мужики, – встретила охотников хозяйка дома у пристани. – А где шашлык-то?

– Как где, – ответил ее муж Иван, – на кухне, в ведре замаринован.

– Так нет ничего…

И действительно, на кухне у печки стояло пустое эмалированное ведро. 

– Что за бред? – удивился Иван.

И тут из-за печки, едва передвигая ноги, не то вышло, не то выползло странное существо. Может, когда-то это и была собака, но сейчас взору явился бочонок на лапах, которые расползались по полу под весом противоестественно раздутого брюха.

Иван присвистнул. Охотники загоготали.

Существо с трудом доковыляло до своей миски, уселось около нее на кудрявый зад и горестно заглянуло в глаза хозяину. Есть давай!

…Юра рассказывал эту историю, когда вернулся с охоты. Мы пили чай с бутербродами с докторской колбасой – по случаю 7 ноября свекру, заместителю директора космического НИИ, дали аж два батона. Сын тихо спал в детской. Старшее поколение покатывалось со смеху, когда Юра изображал выход принца на карачках из пыльного угла с валенками. 

И тут свекровь спросила:

– А где собака? 

…Мы выскочили в коридор. Раб желудка Арес Корона Бороалес из рода Маккао дожирал второй батон докторской, которую рассеянный академик оставил в прихожей.