Неоклассика: как развивается академическая музыка в XXI веке?

Сегодня академическая музыка стала как никогда доступной. Спрос на «элитарность» и открытие ранее закрытых дверей сделали свое дело, и мы получили новые направления в академической музыке, в том числе популярный минимализм.

Мария Захарова
Гордей Морозов

Музыка для лифтов. С чего началась неоклассика?

Для начала стоит разобраться, с чего началась неоклассика, ведь для большинства людей эта разница просто не очевидна.

Так вот сегодня мы и обсудим, где же кончается Бах, Шопен и Шостакович, а где начинается Людовико Эйнауди?

image1.pngАвтор статьи - Гордей Морозов, студент 3 курса исторического факультета МГУ

Повествование стоит начинать с рубежа веков и творчества Эрика Сати, который впервые стал писать «фоновую музыку», которая, с одной стороны, была серьезной, а с другой – являлась в каком-то смысле музыкой «для лифтов» (сейчас музыку Сати и Клода Дебюсси активно используют в магазинах, лифтах и других общественных местах). Однако именно такой отход от традиционной академической строгости стал частью общей тенденции развития импрессионизма, который навсегда разделит музыку на «до» и «после».

Одним из ключевых представителей этого «после» стал Игорь Федорович Стравинский, который за время своей жизни смог сменить сразу несколько направлений в своем творчестве, но остановиться стоит на втором, который традиционно называют «неоклассическим». В этот период была написана музыка к опере «Мавр» и «Симфония в трех частях».

Стравинский одним из первых стал совмещать наследие барокко, классицизма и романтизма.

Игорь Фёдорович Стравинский, композитор в молодости.jpg

Многие классические сюжеты, как, например, опера «Царь Эдип», были полностью переосмыслены. Параллельно творили многие другие авторы, а также зарождались такие жанры, как джаз, блюз и рок, что впоследствии привело к появлению новых «ответвлений» внутри академической и околоакадемической музыки.

Одним из таких ответвлений (не без споров) считают классический кроссовер, который начинает свою историю примерно с 1970-х гг. XX века, когда творила небезызвестная группа Queen, а также такие коллективы, как Emerson, Lake & Palmer и ELO (Electric Light Orchestra). Почти каждый человек хотя бы раз слышал альбом «А Night at the Opera», который был выпущен коллективом Фредди Меркьюри в 1975 году. Уже тогда группа открыто отсылала ко многим классическим приемам и сочинениям. Очевидный успех многих проектов дал толчок для дальнейшего развития направления.

Однако классический кроссовер все-таки очень косвенно относится к академическому искусству, которое не умерло, а продолжало развиваться, претерпев различные изменения.

Одним из характерных направлений стал минимализм, который начинает появляться в России уже в 70-х годах прошлого века.

Минимализм, или Новая простота

По мнению еще советских исследователей минимализма, у его истоков стоит архаика и все «общечеловеческое».

Яркими представителями зарождавшегося направления «новой простоты» стали такие композиторы, как Владимир Мартынов, Арво Пярт, Гии Канчели, Александра Кнайфеля и многие другие.

В тот момент минималисты все-таки были еще не так популярны и во многом считались если не маргиналами, то людьми, отошедшими от классической традиции. Позже Эдисон Денисов, возглавлявший с 90-го года Ассоциацию современной музыки, напишет: «"Новая простота" и "новый романтизм" – это такие же пустые понятия, как и "мини-музыка". Это всё – музыка для дураков (опять тот же блеф и одурачивание публики). Это – течения не опасные (ибо они слабы и случайны), но очень вредные для традиции в музыке (ибо они подменяют традицию псевдотрадиционностью)».

По-настоящему минимализм выходит на русскую сцену уже в наше время, однако тут все тоже не так просто – русский «неоминимализм», с одной стороны, продолжает наследие советских композиторов, а с другой – почти полностью с ним разрывает.

Кирилл Рихтер сейчас является наиболее ярким представителем минимализма в русской музыке.

Кирилл Рихтер.jpg Кирилл Рихтер

Если послушать последний большой релиз композитора – «Chronos» (2019 год), то можно заметить достаточно характерные для направления черты – в частности, репетативность как в лирических («Michigan7»), так и в более экспрессивных произведениях («Mechanisms», «Chronos»). На первый взгляд может небезосновательно показаться, что часть произведений Рихтера написана настолько просто, что они абсолютно не имеют художественной ценности, зачастую выходят однообразными и даже банальными. Однако критиковать минимализм – дело несложное, и можно сколько угодно сравнивать и противопоставлять его с предшествующими жанрами, делая умозрительные выводы о его «простоте». На самом же деле минимализм – жанр не столько «техничный», сколько эмоциональный. В каком-то смысле его можно сравнить с романом Маркеса «Сто лет одиночества»: с одной стороны мы видим репетативное и даже навязчивое повествование, но с другой – именно оно дает специфическое ощущение ностальгии по местам, которые сам читатель (или в нашем случае слушатель) никогда не посещал.

Например, в произведении Рихтера «Zeitgeist» (нем. «дух времени») название сразу дает понять настроение композиции. Сам автор говорил, что «в ней есть чувство уже погасшей скорби», что, в целом, достаточно точно описывает саму музыку.

Репетативность в данном случае отражает цикличность самой истории, из которой «иногда всплывают призраки прошлого». И в действительности минимализм Рихтера в какой-то мере старается подражать мистическому реализму Маркеса, дух которого чувствуется в философии произведений композитора, уделяющего большое внимание именно повторению различных сюжетов как в жизни лирического героя, так и в масштабах всего человечества. Другая важная особенность, которая сближает Рихтера с неоклассиками – стремление к «барочности» в ряде произведений. «Mechanisms» можно сравнить с каким-нибудь из этюдов Прокофьева (например, с Etude, op. 52), и хотя даже стилистическая разница между двумя композиторами огромна, стремление Рихтера к быстрым, «возвышенным» мелодиям достаточно нехарактерно для представителей минимализма. «Механизмы» можно было бы назвать произведением модернистским, если бы его не выдавала мелодичность и отсутствие «лишних» звуков, присущее минимализму. На самом деле при детальном рассмотрении Рихтер оказывается ближе к «классической традиции», чем многие его великие предшественники.

Уже упомянутый выше Сергей Прокофьев очень любил спонтанность. Если послушать, например, его Сонату № 2 Ре-минор, то можно заметить множество на первый взгляд «лишних» нот (хотя они, конечно, таковыми не являются).

Сергей Прокофьев, Соната № 2 Ре-минор, исполнитель Денис Мацуев 

Некоторая сумбурность модернистов была связана с резким отходом от наследия классики, поэтому неоклассика и минимализм, наоборот, пытаются возродить тот стиль, который ассоциируется у современного человека с мелодичными Моцартом, Бахом и Бетховеном. «Новая школа» пытается вернуться к своим истокам, от которых академическая музыка во многом отошла.

Однако, несмотря на то, что музыкально Рихтер и пытается вернуться к эпохе классицизма или даже романтизма, образ композитора претерпел значительные изменения – произошел отход от былых взаимоотношений публики и пианиста, исполняющего произведение на сцене. И.Г. Стравинский писал, что и дирижер, и пианист, и певец – интерпретаторы, от которых требуется в первую очередь безупречное исполнение.

Долгое время исполнитель был посредником между музыкой и публикой, в этом и заключался его сугубо романтический образ. Можно вспомнить двух великих пианистов – Святослава Рихтера и Гленна Гульда, которые стали целой эпохой с точки зрения интерпретации произведений Баха. Каждое исполнение чем-то выделялось. Студийные записи Гульда невозможно спутать ни с чем, так как он постоянно тихо пропевал произведение, что создавало некий мистический образ.

Именно результатом романтизма стало «обожествление» отдельных музыкантов, чья роль на сцене становилась во многом мистической.

Однако если мы посмотрим на современных исполнителей, то их образ стал гораздо более «светским». Кирилл Рихтер может свободно выходить на сцену в лоферах и бомбере вместо строгого костюма и классических туфель. Музыкант перестал вести «диалог с Богом» и превратился в «обычного парня с улицы», что во многом размывает грань между классическим кроссовером и академичностью. Исполнители все больше пытаются быть ближе к массовым жанрам, пропадает напыщенность и снобизм, что только дополняет образ «нового интерпретатора».

Современная академическая музыка, как и ее предшественники прошлого века, достаточно противоречива: одни критикуют ее за внешнюю простоту, а другие – восхищаются ею.

Одно можно сказать точно: несмотря на упрощение жанра в целом, он по-прежнему остается актуален и продолжает вдохновлять все больше и больше людей, которые приобщаются и к классической традиции, поддерживая хрупкую связь между разными культурными пластами истории.

Бах, Моцарт и Шуберт не забыты, они оживают не только в консерватории, но и в классическом кроссовере, на выступлении Рихтера или Эйнауди и в телевизоре, когда очередной государственный переворот сменяется «Лебединым озером».

***
Мы составили подборку лекций о музыке, которые читают известные российские композиторы, исполнители и ученые. Узнайте, как люди начали играть на музыкальных инструментах и как правильно слушать оперу, чтобы понимать ее – здесь.