«Не теряйте надежды на Господа». История посмертного портрета Ф.М. Достоевского и его похорон

9 февраля 1881 года преставился ко Господу Федор Михайлович Достоевский. Это человек не только великого таланта, но и потрясающей мощи характера, которая проявлялась в нем в том числе неудержимой силой страстей... И совладать с собой таким – это и есть подвижничество. Его последние слова детям: «Не теряйте надежды на Господа».

Он знал увлечения женщинами, был заядлым игроком… Хотя, женившись второй раз, остепенился. Осенью 1869 года Достоевский писал из Дрездена в Петербург своему другу поэту Аполлону Майкову: «…три дня тому (14 сентября) родилась у меня дочь, Любовь. Все обошлось превосходно, и ребенок большой, здоровый и красавица. Мы с Аней счастливы». Вторая жена писателя Анна Григорьевна писала в «Воспоминаниях»: «С появлением на свет ребенка счастье снова засияло в нашей семье. Федор Михайлович был необыкновенно нежен к своей дочке, возился с нею, сам купал, носил на руках, убаюкивал и чувствовал себя настолько счастливым, что писал критику Н.Н. Страхову: «Ах, зачем вы не женаты и зачем у вас нет ребенка, многоуважаемый Николай Николаевич. Клянусь вам, что в этом 3/4 счастья жизненного, а в остальном разве одна четверть». 

Ф.М. Федор Михайлович Достоевский и Анна Григорьевна Сниткина, вторая супруга писателя

Кстати, и будучи игроком, он часто проигрывал подчистую не только свои деньги, но и средства жены. Пока однажды не дал ей обещание, что это в последний раз. Обещание он сдержал. И в последние лет 10 до своей смерти в 59 лет уже не играл, по крайней мере, на деньги. 

Кто-то уже из числа поклонников его таланта и вовсе почитает писателя за праведника. Однако русским писателям и поэтам характерно это амбивалентное восприятие: «Но коль черти в душе гнездились – //  Значит, ангелы жили в ней» (Сергей Есенин). 

Но жизнь человеку и дается на то, чтобы сделать выбор: с кем ты? С кем ты хочешь остаться на всю последующую вечность?

Федор Михайлович Достоевский свой выбор сделал.

Перед смертью он успел не только исповедаться и причаститься, но и проститься со своими родными и близкими. Дочь писателя, мемуаристка Любовь Достоевская, вспоминала этот день так: «Друзья, родственники собрались в гостиной, ибо весть об опасной болезни Достоевского распространилась уже в городе. Отец попросил их заходить друг за другом и каждому говорил дружеское слово. Силы его на глазах падали с каждым часом». Также Любовь Фёдоровна отметила впоследствии, что ей случалось бывать при смерти своих друзей и родных, но ни одна кончина не виделась ей такой светлой, как смерть её отца: «То была истинно христианская кончина – смерть без боли и без стыда. [...] Он потерял сознание лишь в последний момент. Он видел приближение смерти, не боясь её». 

Любовь Фёдоровна также вспоминала, как на следующее утро она бесстрашно зашла в комнату отца и увидела, что его положили на стол со сложенными на груди руками, куда вложили икону. Рядом с покойным сидел художник и рисовал его посмертный портрет. Это был знаменитый живописец Иван Крамской. Он сам захотел написать портрет великого писателя и, по словам жены новопреставленного, очень талантливо справился со своей работой: «На этом портрете Фёдор Михайлович кажется не умершим, а лишь заснувшим, почти с улыбающимся и просветленным лицом, как бы уже узнавшим не ведомую никому тайну загробной жизни». 

…Часто перед смертью людям открывается таинство иного мира, его образы начинают точно просвечивать сквозь вещественность посюстороннего. Многих эти явления инобытия ужасают: если человек умирает нераскаянным, ему являются бесы – или в своем мерзком отвратительном обличье, или же в виде каких-то мучающих умирающего образов. А вот тому, кто примирился с Богом, исповедавшись, никакая эта нечисть не страшна. Души причастившихся в день смерти молнией, говорит предание, проходят сквозь мытарства духов злобы поднебесной. Такая душа огненна и легка. 

Достоевский, умирая, был спокоен, несколько даже радостен и тих… Все страсти в нем перегорели, всё, что тяготило душу, он исповедал…

Об этом умиротворенном лице умершего писателя говорили многие: казалось, будто он спит на этой своей подушке и слегка улыбается, словно видит хороший сон. Литератору и юристу Анатолию Кони тоже особенно запомнился лик Достоевского: «Какое лицо! Его нельзя забыть... Хотелось сказать окружающим: «Nolite flere, non est mortuus, sed dormit». То есть с латинского: «Не плачьте, – он не умер, он только спит».

Николай Лобастов

А вот как о последних днях Федора Михайловича Достоевского и его значении в русской культуре пишет педагог и литературный критик Николай Лобастов.

В январе 1881 Федор Михайлович работает над первым выпуском возобновленного «Дневника писателя», мечтает написать вторую часть «Братьев Карамазовых». Но в ночь с 25 на 26 января (по старому стилю) у Достоевского пошла горлом кровь.

«Когда его привели в себя, первые его слова к жене: "Аня, прошу тебя, пригласи немедленно священника, я хочу исповедоваться и причаститься!" Когда священник ушел, позвал дочь и сына, взял их руки в свои, попросил мать еще раз раскрыть Библию и прочесть нам притчу о Блудном сыне, им особенно любимую».

Жена читала ему то самое Евангелие, что было подарено ему в Тобольске женами декабристов.

«Он благословил меня и детей, – вспоминает Анна Григорьевна, – просил их жить в мире, любить друг друга, любить и беречь меня. Благодарил меня за счастье, которое я ему дала, и просил меня простить... Он окончательно возвращался в Дом Отчий».

28 января (9 февраля по новому стилю) 1881 г. Федор Михайлович Достоевский умер.

Победоносцев хлопотал, чтобы похоронили его в Лавре. Государь пожаловал вдове пенсию – 2000 рублей ежегодно. Всеволод Соловьев замечает: «Подобного никогда не бывало – ведь Достоевский нигде не служил и был прощеным каторжником!»

С ним пришли проститься члены императорской фамилии, были министры, были дамы высшего круга, духовенство, молодежь...

«На этих похоронах присутствовало никак не менее 100 000 человек», – писала «Биржевая газета».

«Похороны Достоевского, – вспоминает Страхов, – представляли явление, которое всех поразило. Такого огромного стечения народа не могли ожидать даже самые горячие поклонники писателя. Можно смело сказать, что до того времени никогда еще не бывало на Руси таких похорон...»

«Никогда еще не хоронили писателя так торжественно. Это явление всех поразило». Много было молодежи, в том числе радикально настроенной, той, которую писатель при жизни резко критиковал. Страхов пишет: «Проповедник любви и прощения сделался им дорог потому, что он, жарко нападая на их заблуждения, жалел самих заблуждающихся, умел понимать их и указывать им выход на другую дорогу».

«Кто видел это шествие, тот видел эту страну противоречий со всех ее сторон, – вспоминает виконт Мельхиор де Вогюэ, – Тут были священники, многочисленное духовенство с пением молитв, студенты университета, малые дети из гимназий, девицы из медицинских школ, нигилисты обоего пола, легко узнаваемые по особенностям одежды и манер... И казалось, что видишь прославление народного гения».

Митрополит Петербургский через несколько дней рассказывал вдове: «Вечером я отправился в церковь, чтобы поклониться праху Достоевского. Монахи задержали меня у дверей и сказали, что в церкви, которую я считал пустой, полно людей. Сверху я наблюдал за студентами, не видимый ими. Они молились, стоя на коленях, с плачем и рыданиями. Монахи хотели читать у гроба псалмы, но студенты взяли у них псалтырь и по очереди читали псалмы. Никогда я еще не слышал подобного чтения псалмов!

Студенты читали их дрожащим от волнения голосом, вкладывая душу в каждое слово. И мне еще говорят, что эти молодые люди атеисты и презирают нашу церковь. Какой же магической силой обладал Достоевский, чтобы так вновь обратить их к Богу?» 

31 января 1881 при огромном стечении народа состоялись похороны писателя. Он был похоронен в Александро-Невской Лавре.

Трудно переоценить значение Достоевского. Он – недосягаемая вершина в русской и мировой литературе. «Вершина русской культуры – это Достоевский» (Л. Карсавин).

На все основные вопросы, которые стояли перед Россией в то время, он дал исчерпывающие ответы. На утверждение Чаадаева, что Россия осталась на обочине мировой дороги, Достоевский ответил решительно: широкая дорога Европы ведет в тупик, грязная и ухабистая русская дорога окажется спасительной для всех заблудившихся путников истории. Этот величайший адвокат русского народа смог разглядеть за варварством твердое и непоколебимое понятие добра и зла. За революционностью русских нигилистов – нетерпеливые, беспокойные сердца жаждущих мировой гармонии. За кажущейся леностью – упование на Царство Божие более чем на материальный прогресс. Он развенчал все современные мифы прогресса, гуманизма, нравственности без Христа, социализма, либерализма...

«Все назначение России заключается в Православии», – гениально предрек он на сотни лет.

Но мы пока Достоевского не услышали...

Главная его заслуга – он вернул направление мысли образованной части общества на христианскую дорогу. «Пятикнижие» романиста проникнуто одной мыслью: без Бога нет и человеческой личности, а в любом гуманизме всегда будет гибельно торжествовать «натура» с ее нигилистической гордыней, эгоизмом, желанием власти, капризов похоти.

Убедительно и художественно он доказывал, что не человек, а евангельский Христос есть мера всех вещей. Что вне Бога нет правды и нет любви, вне Христа нет гуманизма, мало того, такой гуманизм перерастает в реки крови. «Невозможной оказывается любовь к человеку, если нет любви к Богу», – подытоживает Бердяев.

Н. А. Лобастов. Записки сельского учителя. Часть lll (Региональный общественный фонд изучения наследия П.А. Столыпина, 2018 г.)