Мария и ее долгожданные дети. Как Таинство Крещения изменило жизнь

Екатерина Данилова

…Вернувшись домой и скинув у порога узкие лодочки, Маша прошлепала в гостиную, рухнула на диван и полчаса лежала не открывая глаз, не шевельнувшись. Ноги гудели, как после похода на втором курсе в университете, в голове проносились обрывки мелодий, то сладких и медленных, то заводных. За шторами за окном уже занималось утро, когда в двери завозился ключ, тяжело ступая, вошел муж и, судя по звуку, поставил на пол тяжелые сумки.

– Борька... – тихо позвала Маша. – Все нормально?

– Да, – муж устало присел на край дивана, поцеловал ее в щеку. – Ребят отправил, в ресторане расплатился. Вон еще кучу продуктов домой привез. Мне кажется, все прошло хорошо.

– Настька ничего не ела, – сказала Маша.

– Это от волнения, – ответил Борис. – Как Пашка?

– Все в порядке, у бабушки. Они нормально добрались. Очень был возбужден. Сказал, что никогда не женится…

– Я тоже так когда-то говорил, – улыбнулся Борис и, кряхтя, начал сдирать с ног узкие лаковые туфли. – Ну вот нафига ты их купила? Ясно же, что я их больше никогда не надену, – ворчал он, путаясь в шнурках.

– Ну все-таки свадьба, – сказала Маша. С трудом встала с дивана и побрела в ванную. Обернулась:

– Кстати, Борька, ты отлично танцуешь. Я любовалась. Да, и коньяк на столе на кухне.

…Детей не было долго. Через год после того, как они поженились, Маша начала беспокоиться. Через два – побежала по врачам. Те разводили руками – все нормально, вы здоровы. Пришел черед Боре сдавать анализы. И тут был ободряющий вердикт – все хорошо, вы можете иметь детей. Но радости от этого врачебного оптимизма не было – беременность не наступала. По вечерам они, завернувшись в плед, дремали под модный сериал. Или сидели в ресторане со студенческими друзьями – поводы всегда находились. Или ехали на пару дней в Питер – город был знаковым для них. Здесь они познакомились много лет назад, и только потом, проснувшись однажды в одной постели, выяснили, что учатся на одном факультете МГУ, только на разных курсах.

В их модном и дорогом доме на Красной Пресне было красиво и чисто. Помощница по хозяйству Даша держала образцовый порядок. Комната, которую они сразу, когда покупали квартиру, назвали для себя «детской», была закрыта. И каждый раз, когда Маша проходила мимо нее по коридору, у нее к горлу подкатывала волна тошноты и отчаяния. Что не так? Почему? Почему так тихо и чисто?

Дома без детей было пусто 

Она представляла, да и уже наяву слышала, как шлепают по паркету босые маленькие ножки. Прислушивалась… Точно. Споткнулась и упала. Или споткнулся и упал? Сейчас будет рев. Маша закрывала глаза и слушала этот детский вопль, который раздавался только у нее в голове. Открыв глаза, она была готова поклясться, что только что на полу в спальне она видела рассыпанные детские игрушки… А еще она знала: если вдохнуть глубоко, то можно почувствовать запах детского темечка и молочной каши. Маша мечтала о тяжелом недосыпе, когда до глубокой ночи убаюкиваешь беспокойного ребенка – зубки, что тут поделаешь! Несколько раз она накупала ворохами детские вещички и, отрыдавшись, раздавала родившим подружкам.

Боря гладил Машу по голове: все будет хорошо. Но год шел за годом. В доме была тишина. Дети подружек подрастали, начинали лепетать первые слова, и Машино приданое переходило уже другой крохе. Маша начала ревновать Борю – конечно же, наверняка он уже думает о том, что ему нужна женщина, которая родит ему ребенка. Она с подозрением и упреками стала относиться к его рабочим отлучкам, поздним возвращениям после сдачи очередного проекта.

Иногда ей казалось, что ее бездетность – это расплата за аборт, сделанный в студенческие годы. Дурацкий, ранний и поспешный брак. Она с ненавистью думала о первом муже. И даже навела справки, как у него дела. Конечно же, хорошо. Женат, трое детей, свой бизнес. Теперь Машина ярость имела конкретный адрес. Это все из-за него! Отрезвление пришло, когда он попал в ДТП и угодил в больницу.

...А потом как-то позвонила лучшая подруга Олька. Просила посидеть с ее Никитой. Всего часов пять. Ольке надо было срочно на работу, няня заболела, в саду карантин, мама сломала ногу, еда в холодильнике… Она тарахтела в телефон, а Маша уже натягивала плащ и проверяла деньги в кошельке. Надо же что-то и купить мальчишке.

Часок они погуляли в заросшем сиренью дворе сталинского дома, потом час Маша бегала трусцой за Никитой, который рассекал по двору на самокате. Дома они вместе пускали кораблики в ванной. Четырехлетний хитрец уговорил Машу не кормить его супом, а сварить пельмени. «А что скажем маме?» – спросила Маша. «Все очень просто, – объяснил Никита, – я съем пельмени, а ты суп».

Когда Оля вернулась домой через восемь часов с вытаращенными глазами и объяснениями, каков негодяй ее шеф Куприянов, Никита уже спал. А Маша сидела у его кроватки, слушала тихое детское дыхание и плакала. Оля осеклась, села рядом с ней, обняла. Посидели.

– Знаешь что, Машка, креститься тебе надо, – твердо сказала она. – У нас тут через дорогу храм Скоропослушницы, и там замечательный отец Алексий. Он мне Никитку крестил. Не тяни только.

При всем том, что Маша терпеть не могла, когда ее учили, что ей делать, она покорно кивнула.

Храм встретил ее тишиной и открытой дверью 

Через неделю она с пакетом, в котором лежала белая рубаха и золотой крестик, стояла у ограды храма. Розовый, с белой отделкой, утопающий в цветах, храм в этом огромном, клокочущем, подвижном и громком городе казался перенесенным из какого-то другого, спокойного и истинного мира.

– Ну, давай же, – Оля легонько толкнула Машу в спину, сунула ей в пакет платок. – Я тебя во дворе подожду.

Во время крещения слезы заливали лицо, при том, что сама Маша была спокойна 

Все остальное Маша потом едва могла вспомнить. Храм был пуст и торжественен, через окна снопами падал свет. Ее крестили одну. Отец Алексий, седой, тогда еще и не очень больной, ласково разговаривал с Машей, по лицу которой без остановки лились слезы. Время остановилось. Был только свет солнца, огонь свечи, добрые глаза священника, срезанная прядь волос. Даже как молилась, Маша потом вспомнить не могла.

Она так и стояла, обливаясь слезами, плохо понимая, что происходит, пока отец Алексий не сказал ей:

– Поздравляю тебя, Мария.

– Спасибо, – залепетала она, вытирая потоки слез.

– Детишек тебе здоровеньких, – улыбнулся священник.

Вышла из храма растерянная. Сначала показалось, что совершенно опустошенная. Потом поняла, что просто все, что было раньше, отвалилось, как сухой лист, а может быть, и не было этого совсем… Села на лавочку в садике при храме. По небу плыли облака. Мир был открыт ей, и до Бога было очень близко. Он был рядом. Стояла тишина. Что, в общем-то, странно, подумала Маша, ведь рядом большое шоссе. Слезы опять полились потоком.

Детей крестили тут же – в храме Скоропослушницы 

Через девять месяцев родилась Настя. Еще через два года Павлик. Всех их крестил отец Алексий.

Отца Алексия прихожане любят и помнят

Отца Алексия не стало 9 декабря 2019 года. 11 декабря его отпевали в храме Скоропослушницы. Борис, Мария, Павел и Анастасия провожали его вместе с другими прихожанами. А этим летом Настя вышла замуж. За Никиту, между прочим. Который из веселого хитреца стал серьезным и подающим большие надежды физиком-ядерщиком. Что еще сказать. И я там был, мед-пиво пил… Над храмом Скоропослушницы плывут облака, и в церковном садике не слышно шума большого города.