Многие, пройдя сквозь ад войны, уходят в монахи
Продолжаем нашу публикацию о подвижнике наших дней старце Иеремии, до пострига Иакове Алехине. Бог, говорят, не любит боязливых, но будущий игумен святогорского Пантелеимонова монастыря, престольный праздник которого сегодня отмечаем, был явно не из боящихся…
Часть I. «Я не могу этого понять и не могу этого остановить. Мне остается только любить…»
Отец Иеремия (Алехин) и святогорский Пантелеимонов монастырь
Господь продлевает дни посвятивших себя на служение Церкви
Иаков после плена все же решился вернуться на Родину. На вопрос советского офицера: «Чем планируете заниматься в дальнейшем?» – ответил честно:
– Остаток своих дней намерен посвятить служению Богу.
Многие, пройдя сквозь ад войны, уходят в монахи: так и «Великий наместник» Печор архимандрит Алипий (Воронов) дал еще на фронте Божией Матери обещание, так и старец Кирилл (Павлов) после выжженного Сталинграда знал уже, куда вернется, если выживет…
Война внутренне освободила русских людей. Пережив такое, они уже просто, казалось, исчерпали всю энергию страха.
А Господь опять уберег Своего исповедника, чудом этого по всем статьям типичного советского уже, считай, лагерника не арестовали.
Вернулся Иаков на место своего старшего брата Ивана – устроился на хлебозавод в Луганске (Ворошиловграде). Здесь ему довелось претерпеть много притеснений за веру, но все эти гонения лишь укрепили его в стремлении всецело посвятить жизнь Богу.
В 1955 году, когда ему шел уже 41-й год, Иаков поступает в Одесскую духовную семинарию. Одним из его сокурсников был будущий Предстоятель Украинской Церкви, блаженнейший митрополит Владимир (Сабодан). Одновременно Иаков несет послушания в Одесском Свято-Успенском монастыре, так что уже 17 января 1957 года его постригают в монашество с именем Иеремия. В том же году через неделю, 25 января, его рукополагают в иеродиакона, а через год, 27 января 1958 года, – в иеромонахи.
Его духовным наставником в это время становится выдающийся подвижник, ныне прославленный в лике преподобных бывший насельник Ново-Фиваидского скита Пантелеимонова русского афонского монастыря схиигумен Кукша (Величко). Близок был духовно отец Иеремия и с другими гонимыми в те времена за веру исповедниками.
Преподобный Кукша Одесский
На территории собственно России в советские годы не закрывался только Псково-Печерский монастырь, и вот в 1960 году стало известно, что некоторые из тамошних монахов направляются на служение в русский афонский Пантелеимонов монастырь. Отец Иеремия по совету своего духовника – бывшего насельника этой святогорской обители преподобного Кукши Одесского – тут же тоже подает прошение ехать подвизаться на Афон.
Однако тогда власти вновь чинили препятствия и тем, кто сохранял еще веру после лютых расправ 1920-1930-х годов на советской территории, а тем более тем, кто желал вырваться из этого антирелигиозного гетто. Тогда было новое обострение богоборческого пресса уже в виде хрущевского рецидива. Целых 14 лет отцу Иеремии пришлось ждать разрешения, чтобы выехать на Афон. Уже в 1974 году, несмотря на все сложности, патриарх Константинопольский Димитрий из шести заявленных монахов из СССР выбрал двух, в итоге поехать удалось только отцу Иеремии (второй кандидат заболел).
«Всегда старался трудиться в меру сил, которые давал Господь»
Афон. Фото Алексей Ловен
«Много рассказывал об Афоне мой духовный наставник отец Кукша (Величко), – вспоминал потом отец Иеремия. – Говорил, что там хорошо. Когда я ехал на Афон, думал: а вдруг он не такой... А когда приехал, оказалось, что я даже и не представлял, какой он на самом деле, так тут хорошо! Здесь – рай, сад сладости духовной. Все под покровом Царицы Небесной. Все овеяно благодатью и молитвой. Когда ступил на эту землю, почувствовал свое недостоинство. Скорбел, что в таком пожилом возрасте сюда приехал, ведь мне уже было около 60 лет. – [Как же Господь щедро преумножит его дни, ибо он, как вспоминал далее…]. – Всегда старался трудиться в меру сил, которые давал Господь».
А сил требовалось много. «Кругом разруха была, все ветхое. Но руки не опускали, молились и трудились все вместе. Все, что могли, старались сами ремонтировать», – говорит отец Иеремия. «Он, будучи уже даже в преклонном возрасте, брался за любую работу, – до сих пор изумляется братия. – Надо починить крышу – он лез сам на наши большие корпуса, латал и красил кровлю, нужны дрова – он сам пилил и колол, необходимо отправиться за покупками – он сам нес послушание келаря, чтобы монахи меньше выходили за стены обители, не разоряли своего внутреннего настроя». Вообще, отмечают, что в его руках метлу, пилу, рубанок видели гораздо чаще, чем игуменский посох. Это несмотря на то, что вскоре после приезда на Афон отца Иеремию удостоили в 1975 году сана архимандрита, в 1976-м он был избран братией общим духовником афонского Пантелеимонова монастыря, а через три года, с 1979-го, был уже игуменом. В 2006 году по афонской традиции принял схиму.
«Став игуменом Пантелеимонова монастыря, он трудился наравне со всеми монахами, не поднимал высоко голову, не хвалился, что он начальник, но всегда держал себя, как простой монах, и за это его все любили и уважали, – вспоминает 10 лет подвизавшийся при игумене Иеремии в афонском Пантелеимоновом монастыре схиархимандрит Илий (Ноздрин). – Он никогда не повышал голоса, не кричал на монахов, но хотел, чтобы все было по совести, по любви, по страху Божию. Много служил до последних дней, трудясь, не жалея нисколько своих сил. То дрова пилил, то штукатурил. То ездил за продуктами в Салоники. Потом стало уже побольше братии в монастыре. Раньше-то мы как жили? Все не успевали, так нам выгрузят припасы на пристань, а мы могли их только через сутки подобрать. А платили и вовсе где-то через месяц, наверное. Нас было около десяти человек, даже меньше. Отец Иеремия сам возил для братии продукты. В последние годы ему уже помогали набирать провиант. Терпелив был. Выполнял все послушания. Никогда не было у него упадка духа или уныния, несмотря даже на слабое физическое состояние. Потому что ум его и сердце всегда были в Боге!»
С отцом Иеремией (Алехиным) иеромонах Кирион (Ольховик)
«Отец Иеремия всегда наставлял нас своим примером, – рассказывает иеромонах Кирион (Ольховик). – Если говорил, то очень кратко и по существу: надо сделать то-то и то-то. Обычно в монашеской жизни все просто: делать или не делать; это делать, а это не делать; этому еще не время, а это уже не может ждать. Как Господь сказал: да – да, нет – нет (см. Мф. 5:37). Он был для нас живым примером. Когда мы испрашивали у него какие-то поучения, он говорил: «Вы видите, как я поступаю, идите и поступайте так же».
Вокруг него была такая духовная благодатная атмосфера, которая все покрывала, при нем сами собой разрешались все проблемы и противоречия, нейтрализовались, даже не успев завязаться, конфликты, и души всех умиротворялись.
Первый на службе с утра, последний в церкви вечером
Русский Пантелеимонов монастырь на Афоне. Фото Алексей Ловен
Сколько сильных слов сказано сейчас об этом, в общем-то, чуждом при жизни какой-либо публичности подвижнике.
«Всех он обнял своей отеческой любовью. Когда мы утром перед полунощницей подходили к нему под благословение, мы не могли не чувствовать ту внутреннюю радость, с которой он каждого включал в свою молитву, – делится воспоминаниями с молодых лет свой на русском Афоне митрополит Берлинско-Германский и Великобританский Марк (Арндт), Русская Православная Церковь Заграницей. – Постепенно мы поняли, чем он выделяется среди нас: своей скромностью, кротостью и смирением. Отец Иеремия не любил громких слов, но просто шел вперед своими делами. Первый на службе с утра, последний в церкви вечером. Между богослужениями – труд телесный. Монастырь был в упадочном состоянии. Братии мало, дел без конца много. Не хватало рук для насущных работ. Не было самых простых инструментов. Отец Иеремия не смущался этим – он трудился с утра до вечера. Постепенно он приучил каждого монаха к тому или иному послушанию. И в результате мы сегодня имеем перед собой цветущую обитель, отремонтированные храмы и корпуса и, главное, живую братию. Это самый драгоценный дар, который отец архимандрит Иеремия дает русскому афонскому монашеству. Он сумел перенять от старших монахов дух того русского монашеского подвига, который донесли наши отцы до нас, и передать его молодому поколению».
«Мне довелось общаться с отцом Иеремией совсем немножко, – вспоминает митрополит Воскресенский Дионисий (Порубай). – Первый раз я увидел его так. Мы зашли в Пантелеимонов монастырь, а какой-то старенький монах метет двор. Только потом мне сказали, что это отец игумен послушание выполняет. Меня всегда поражала его бодрость, которая проистекала, конечно, не из крепости телесной, а из духовного трезвения. К концу жизни, так как это мне открывалось, он становился все более молчаливым. Кто-то про него говорил: «Вот батюшка уже совсем не в этом мире, ничего не замечает, не слышит». Но я однажды был свидетелем, как рано утром – на дворе было еще темно – в алтаре Покровского храма отец Иеремия сидел на стульчике, собирал, вероятно, свои силы перед служением Божественной литургии. Мы тоже все готовились служить, была почти полная темнота, только несколько лампад едва-едва мерцали. Еще проскомидия не началась, и вот один из святогорских пантелеимоновских монахов проскользнул мимо батюшки в достаточно большом отдалении, причем в алтаре было настолько темно, что я и сам едва заметил легкое движение, так как рясы у монахов черные и передвигаются они практически неслышно. Я бы совсем не обратил внимания – точно какой-то ветерок подул, – а отец Иеремия, который, как до этого казалось, был полностью погружен в молитву и внутреннее углубленное состояние, даже склонив голову сидел, вдруг поднял голову, очень остро посмотрел и, назвав эту легкую тень по имени, сказал: «Подойди сюда». То есть на самом деле, если у кого-то и бывают старческие немощи, то точно не у отца Иеремии. Отец Иеремия жил, безусловно, напряженнейшей духовной жизнью, очень богатой. Он ее никому не открывал. При этом все замечал, все видел, обо всем знал и, конечно, обо всех молился».
Афон весной. Фото Алексей Ловен 
Сохранилось наставление отца Иеремии о богослужении и молитве: «Вся служба нашей святой Церкви, все обряды и богослужебные тексты исполнены глубокого смысла и назидания. Нет в Церкви ни одного действия, ни одного слова, не исполненного смысла. Вслушаемся внимательно, братия, в богослужение.
Если кто не стяжал молитвы, то сама служба покажет ему образ молитвы, умилостивляющей Бога. Кто со вниманием и благоговением погружается в слова богослужения, скоро познает молитву. Служба воспитывает и воцерковляет наши чувства, очищает от примеси страстей и учит, как соединить их с молитвой.
Стихиры, тропари и каноны обучают душу молящегося достойно славословить Бога. Внимательное слушание богослужения не только приобщает к молитве, но и облегчает понимание догматов церковных. В гимнах церковных сокрыто истинное богословие, не от премудрости и разума человеческого, но от Духа Святого».
Говорят, в Царствии Небесном тоже совершается такая же, как она богоустановлена на земле, служба. Помяни, отче Иеремия, нас, читающих о тебе, у Престола Божия.
19.04.2024