Сегодня два года как не стало теплого молитвенника и подлинного архипастыря Христова митрополита Евлогия (Смирнова; † 22.07.2020). «С Божией помощью, молитвой и любовью я свою епархию строил», – говорил он. О приснопоминаемом архиерее рассказывает матушка Иоанна (Смуткина), настоятельница Свято-Успенского женского монастыря г. Александрова Александровской епархи.
Митрополит Евлогий
– У нас в свое время было подворье в Кольчугинском районе (сейчас оно уже не относится к нашему монастырю, имеет статус архиерейского). И вот, помню, где-то в конце 1990-х годов владыка заехал к нам. А у нас проблема – нет воды. Особенно на скотном дворе – колодец совсем пересох. А ко второму колодцу, что у храма, шло за водой всё село, в том числе дачники. И в нем-то воды немного, но мы же не запретим людям: «Самим не хватает!» Стали мы на дальний родничок за водой ходить. Намучались. Владыка приезжает, а у нас на лицах всё написано. Стал расспрашивать:
– Как это воды нет?! – запереживал, скот же сейчас придет с пастбища… Это же трагедия просто: те, кто на селе живут, поймут.
Так владыка и распорядился:
– Так. Все в храм!
Это было его любимое выражение: «Все в храм!»
Попросил у нас требник. А тот требник, где есть молитвы на нисполание дождя, у священника хранился где-то в неизвестном нам месте. Батюшка у нас там служил не каждый день, а время от времени да по праздникам. Этот требник мы и не нашли…
– Тогда мы молимся своими словами! – объявил нам владыка. – Сердцем молимся. Все встаем на колени.
Нас там человек десять было, мы все преклонили колени. Как же владыка стал молиться своими словами! Как же он проникновенно обращался к пророку Божию Илии, и как мы все вместе с владыкой молились. А через час, когда наш архиерей уже попил чайку да поехал, такой ливень хлынул! Он еще и в машину садился, нам показывал:
– Тучи! Тучи! Видите? Дождь к вам идет!
Матушка Иоанна (Смуткина)
У нас между настоятелями, настоятельницами это вообще такой секрет был: если долго нет дождя, нужно звать владыку на службу. Вот, допустим, в Александрове засуха, мы через благочинного выходим или через секретаря епархии: нельзя ли, чтобы владыка приехал послужить?.. Даже причину заранее ему не объявляли. Он никогда не отказывался, тут как тут:
– Какие проблемы?
– Нет дождя, – признаемся.
– Да, надо молиться, – только и окинет небо взглядом.
Помолится на службе, и всё управлялось. Точно также и, когда наоборот, от дождей земля уже уставала, а солнца все не показывалось, или зимой, когда снега не выпадало, – сельчане понимают, что это за нужды.
А потом как-то праздник отмечали, сидим за трапезой. Владыка уже старенький был. Мы ему и открыли наш настоятельский секрет: звать его для молитвы при метео-напастях… Он так смиренно всё это выслушал: как будто и не про него было сказано.
Мы как-то к 25-летию архиерейского служения владыки составили о нем книжечку, где первая часть называлась «Молитвой и любовью», – ему это название очень понравилось (мы с ним заранее ничего не согласовывали, так как это был подарок). А вот вторая часть была названа «Достоин вечности». Тут владыка был недоволен, сказал:
– Надо было назвать «Достойно вечности».
Он от себя всегда любые почести отводил.
Некоторые наставления владыки, собранные в изданной книге.
Нет неуслышанной молитвы Богом, знающим сердца и утробы людей. Но особо Он внимает ей, если она дышит покаянием и смирением как своим спасением.
Смысл нашей молитвы в храме один – проснуться душой, очнуться от греховного сна, куда мы впадаем по нерадению к Богу, начать жить иной высшей вечной жизнью, не отступая от Бога ни на шаг. Как без света человек легко попадает в беду, так без веры в Бога, живой веры, лишается благодатной высшей божественной жизни и радости, коих достигали угодники Божии на земле.
Что значит жить по вере в Бога? Значит общаться с Ним как можно чаще, ближе и живее. Ибо в Нем состоит наше благо и здесь, и там. Значит любить молиться, любить добрые дела, любить вечную жизнь. Значит пресекать житейскую сладость, не превращать земные вещи в страсти, но касаться их слегка – как бы в одном месте, в одной точке.
Уходить от крайностей: много спим, много едим, много говорим, много смеемся, – живем этим видимым миром. Ничего нет у нас доброго для вечности, нет духовного, которое было бы всегда с нами нашим богатством и добром.
Всё настоящее наше, каким бы оно ни было трудным, ради чего мы живем, находится в удивительно премудрых и могучих руках Божиих. В чем нельзя нам поступаться и смущаться, но верить и постоянно держать себя в смирении и исповедании Божественного попечения, спасающего нас на лучшее и вечное. Смиритесь под крепкую руку Божию и да вознесет вас в свое время.
Мы должны молиться не звуками, а душой, высшими ее чувствами. Нашему пению должно соответствовать наше настроение, наши слова и дела. Речь идет о подлинном выражении духа, создавшего гармонию служения Богу.
Когда мы говорим о молитве, то нельзя ее представить и измерить количественно. Она мыслится в глубине веры, силе покаяния, духе смирения. Но на такие ее качества и стороны требуется посильный труд и время, их можно достигнуть самой молитвой, угодной Богу и спасительной для души.
Молитва есть ближайший путь к Богу, через который мы вступаем в живую беседу с Ним, в духовное ведение, получая неизреченные блага высшей жизни.
Евангельская сверхлюбовь
Владыка Евлогий чуть ли не наизусть знал Евангелие.
– Что про это Господь в Евангелие говорит? Как вы это понимаете? – очень часто разворачивал наши недоумения, постоянно наставлял нас, как учеников, поднимал, как на уроке.
– А вот вы, матушка, как считаете? А вы? А вы?
Мы отвечали. Каждый говорил о своем разумении, внезапно на каком-то слове владыка оживлялся:
– Вот-вот рядом… Ну, еще! Еще-еще! – и, наконец, добивался, так мудро направляя нас, точности понимания.
Часто с нами устраивал беседы. Про спасение, допустим, говорил. Как мы понимаем, что это такое? Кто-то из нас отвечал: «Это благость». Другая: «Это милость Божия…»
– А дальше? – спрашивал. – Как нужно принимать эту милость Божию?
Кто как опять отвечаем: «С благодарностью», «Со смирением надо принимать»…
– А вы как? А вы как думаете? – спросит каждую.
– Жертвенно, – отвечаем, уже наученные владыкой.
Он у нас как педагог был, а мы – его учащиеся.
– Все мы в жизни учимся, – напоминал, – все христиане так и называемся: ученики Христовы.
Как-то я у владыки спросила про богословское образование для монашествующих:
– Матушка, учиться всегда хорошо, – ответил он. – Богословие постигать, жить по Богу… Мы постоянные ученики. Нам это только на пользу будет.
– Владыка, а что самое главное? – уточняю.
– Самое главное – это любовь к Богу. А любовь к Богу – это жертва. Потому что Господь пришел с любовью к человеку, и пожертвовал Себя.
«Мы это всегда должны держать в памяти, – говорю сестрам. – Что бы нам ни благословили, если с послушанием, если с любовью, если со смирением, всегда Господь поможет, и всё будет благодатно».
Митрополит Евлогий. Благодатный огонь
– Монастырь – это прежде всего огонь и вера, – владыка Евлогий нам внушал.
Ведь что такое монашество? Это вера, а всё остальное – производные.
– Вы должны трудиться и за себя, и в то же время нести крест мирянам, которые много работают, и им некогда так помолиться, как вам. Поэтому и за них еще просим Господа. Тогда это жизнь по духу.
Когда владыка нас готовил к монашескому постригу, он говорил: это блаженное, бессметное житие, ангелоподобное. С постригом постриженнице подается благодать Божия на победу над живущим в каждом из нас ветхим греховным человеком.
Во спасение постриг будет только в том случае, если знаем Евангелие и живем по нему. Сказано: «аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себе и возмет крест свой, и по Мне грядет» (Мф. 16: 24). Владыка нас всегда наставлял:
– Что такое это «отвержется себе и возмет крест свой»? Это значит вступай в борьбу со своими страстями, грехами. Только таким способом и можно подражать Христу и Его святым угодникам, в том числе тому твоему новому святому, в честь которого дано тебе новое имя при постриге.А как-то мы спросили у владыки: «Как принимать послушание?» Каждый же его по-разному может принимать.
– Послушание, даже горькое, надо всегда нести с молитвой, терпеть и оно станет и приятным, и сладостным. И то, что казалось нам суровым, в действии может быть благодатным.
Благословение архипастыря
Иночествующих умолял твердо блюсти свои монашеские обеты – послушания, целомудрия, нестяжания:
– Нельзя прерывать их, ослаблять, иначе теряется облик инока. Это обеты особые. Мы взялись за высокое, за небесное. И от нас зависит наша верность Богу. А Господь рядом. Главное – наше отношение должно быть святым, благоговейным. Искать надо Бога, размышлять о Боге, благодарить Его, служить Ему. Денно и нощно, – говорил, – надо Богу предстоять. Ночами нужно молиться!
Но он не требовал того, чего сам не исполнял. Все мы знали, что владыка по ночам молится. Как сам жил, так и нам советовал монашество проходить.
Владыка постоянно на примерах святых свою ревность по Богу возгревал. Всегда он был с книгой. Редко, когда у него возникала возможность до следующей службы спокойно отдохнуть, но и тут он не расслаблялся, а брал Евангелие в руки, или толкование или что-то просто из святоотеческой литературы изучал. Не бездействовал.
Он свой ум воспитывал в богословии, чтобы он у него плавал, как говорил преподобный Серафим Саровский, в Священном Писании. Господь такому труженику и открывал Свои тайны. А сейчас ему эти тайны уже не «сквозь тусклое стекло, гадательно, … [а] лицем к лицу» (1 Кор. 13: 12), верим, открываются.
Помню, перед Причастием спрашиваем владыку:
– Как быть, если внутренне чувствуешь себя не готовым? Вот ты вроде и поисповедовалась, а чувство такое, что не дерзнула бы к Чаше идти…
Он всегда в таких случаях благословлял причащаться.
– Потому что, Господь не осудил, – говорит и приводит, помню, нам историю из Пролога о том, как один монах воздержался от Причастия по недостоинству, а другой причастился тоже по недостоинству, и Бог не осудил ни того, ни другого.
А преподобный Серафим Саровский увещевал: «Нужно как можно чаще причащаться». Так к нам владыка и обращался:
– А что вам мешает? Вы же монашествующие, вы всегда должны быть готовы причаститься. Это мирянам некогда, у них там свои заботы, обязанности, а вы всегда пост держите. У вас же три дня поста есть в неделю: понедельник, среда, пятница. У вас достаточно постных дней.
– А вот, если мы не успели правило прочитать…
Владыка всё всегда как-то милостью покрывал. У него на первом месте не строгость была, а милующая любовь. Это, конечно, к нему очень притягивало. Хотелось ему подражать, слушаться его, не расстраивать. Потому что он ко всем с такой отеческой любовью, снисхождением относился. Точно излучал радость, мир, тишину.
– Надо жить с Богом! Надо любить людей, – часто он так заканчивал проповедь.
Всегда он действовал: молитвой и любовью
Владыка Евлогий на крестном ходе в Свято-Успенском женском монастыре г. Александрова
Владыка и при любой конфликтной ситуации всегда считал, что лучше уступить, смириться, потерпеть. Но ничего не доказывать. Вот этого он никогда не благословлял. Настаивать не надо.
– Лучше, матушка, помолитесь. Или, скорее, так скажет: "Давайте лучше помолимся".
А таких обстоятельств, когда, казалось бы, надо: шашку в руки и в бой! – много встречалась. Владыка же останавливал:
– Нет, это недопустимо. Лучше уступить. Подождем.
Хотя в отношении монашествующих или клира, когда требовалось вразумить, мог и власть применить, перевести, например, в другой монастырь на исправление. Епархия-то досталась владыке очень сложная.
Враг же противодействует! Чего у нас тут только ни творилось, и очаг раскола был, – и всех владыке как-то усмирять надлежало, воспитывать, к покаянию обращать.
Но как бы там ни было, всегда он действовал: молитвой и любовью. Даже жесткие меры – с молитвой о провинившихся и по любви к ним.
Он никогда не подчеркивал свое первенство, что он архиерей: делайте все, как я сказал. Он сам прежде всего являл пример смирения и послушания, – а такого уж не слушать, это надо было сильно упорствовать в своем своеволии, непокорстве. Но владыка очень мудро управлял, мог даже к самым сложным людям найти подход.
Зная такое его устроение, священноначалие и отправляло его на самые горячие участки церковного фронта: он и первый переданный Церкви в Москве Данилов монастырь возрождал, а потом точно также только что возвращенную Церкви разоренную Оптину пустынь, да и в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре нес послушание эконома, когда всё восстанавливать требовалось. А времена-то тогда какие были!..
Потом владыка всё вспоминал, как у них под Крещение во всем городе, тогда еще Загорске, воду отключали, – водопровод, мол, сломался, – и так из года в год. А народ отовсюду еще заранее за Крещенской водою в Лавру стекался, сутками в очередях стояли, приходов-то вокруг тогда больше не было. Да и добирались подолгу, едут-едут, а тут только по ковшичку постановление было выдавать святыню можно…
И вот стоит отец Евлогий на раздаче воды, так и объясняет, а тут бабушка вдруг как расплачется:
– Сыно-о-чек, я из деревни приехала, ты знаешь, сколько мне наказали воды привезти. Ну что же мне с этого ковшичка, мне же не хватит! Налей мне, пожалуйста, еще, – и он наливал больше.
Всю жизнь потом эту бабушку помнил, – вот как внимательно к каждому человеку относился.
Последние уже более 10 лет владыка с кардиостимулятором жил. Вот уж точно служение как «бескровное мученичество». Апостол Церкви. Выходит, помню, всегда и так крепко держит свой архипастырский посох. Архиерей от Бога. Эпоху прожить, на плечах такую ее тяготу вынести…
«А знаете, как Господь в Евангелии говорит?»Терпение у владыки было просто железное. Думаю, это потому, что он очень человеколюбив был. Без любви к Богу человека по-настоящему не полюбишь. Мы и сейчас, когда служим на могиле владыки панихидки, просим у него терпения. Сам он никогда свое настроение никому не показывал. Со всеми ровный.
Никого не осуждал, – это уникальное качество: всё как-то обойдет, извинит, выправит. Мы-то осудить хотим и его как будто сподвигаем на осуждение – такой ужас рассказываем… А он:
– А знаете, как Господь в Евангелии говорит? – возьмет, да и напомнит…
Владыка долгие годы состоял в Высшем общецерковном суде, а после стал его советником. И вот, когда уже, казалось бы, всё решат, обращаются к владыке Евлогию, а он возьмет, да и скажет:
– Это очень много то, что вы тут назначили ему в качестве наказания. Мы этим убьем человека. Давайте сделаем вот так.
Его слово было последним, и к нему прислушивались. И оно было решающим.
Весь его уклад, стиль решения любых вопросов был мирным. Всё у него в жизни на богоугождении основано было, про Бога не забывал.
А жизненный путь у владыки Евлогия вовсе не был гладеньким, это очень тернистый, суровый путь.
Тяжелую жизнь владыка прожил. Отсюда, может быть, и его сострадание:
– Даже если человек согрешил, надо дать ему возможность, шанс, вдруг он поймет, а может быть, он все же исправится? Давайте вот это еще ему предложим? – вот так до последнего владыка за каждого человека ратовал, верил в исправление.
Самая первая заповедь для владыки была: любовь к людям. "Господь нас на Страшном Суде, -- говорил, -- будет судить по тому, как мы исполнили эту самую первую заповедь. А уже через любовь к ближнему выражается и наша любовь к Богу".
Иноки призваны творить заповеди Евангелия самой жизнью, а не просто теоретически о них рассуждать. Причем надо постоянно совершенствовать себя: вперед-вперед идти, не останавливаться на той или иной заповеди, применять в своей жизни другие.
В пример нам владыка всегда Божию Матерь ставил: чистоту Ее, святость, исполнение Божией воли: «Се раба Господня, буди мне по глаголу твоему» (Лк. 1: 38).
Пояснял:
– В Евангелие же о Божией Матери ничего почти не говорится, да и Сама Пресвятая Богородица была молчалива. Только разве что в Кане Галилейской, помните, что сказала? «Что скажет Он вам, то сделайте» (Ин. 2: 5). Вот Ее нам завещание. Божия Матерь больше нам никаких Своих слов не оставила. Ваше женское служение, оно вот именно такое: в смирении, в тихости, в незаметности. Но скорыми ножками: на послушание, на подвиг, на молитву в храм, на служение ближнему, – и всегда подчеркивал: – Служение ваше должно быть очень скромным, без выпячивания себя.
Дисциплина тут очень помогает. Она как бы подтягивает: подъем во столько-то, служба, трапеза, послушания, опять служба, правило. И это внешнее благочестие переходит со временем и во внутреннее устроение души.
Когда владыка у нас служил, то тем, кто в это время нес послушание на кухне, конечно, хотелось тоже быть на богослужении, проповедь послушать, – но сам архипастырь так мог потом за трапезой отметить:
– У вас сегодня, как и всегда, кто-то Марфа, а кто-то Мария. Марфа – это та, что на кухне. Но ее подвиг Господь не унизил. Можно и Марфой спастись, можно и Марией. Господь только поправил Марфу за то, что она сестру укорять стала: ну ты же видишь, она благую часть избрала, и это от нее не отнимешь, также, как и от тебя твое усердие не отъять. Но главное – это угодить на своем поприще, каким бы оно ни было, Богу. Тихо смиренно свой крест нести. А Господь, «видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф. 6: 6), – только надо всё это на Божию волю отдать.
– Владыка святый! Вы на таком кресте… И висите на этом кресте, и еще руки простираете к нам, чадам церковным, – обратилась к пастырю одна матушка-игумения. – Это же совершеннейшая любовь!
– А крест свой надо любить, – отвечает владыка. – Дорожить крестом своим… Держаться за крест.
Все мы к владыке в последнее время, зная, как ему тяжело, буквально на минутку-две заходили. Ему в больнице уже тяжелейший диагноз поставили, при таком, когда его люди слышат, им, как правило, уже ни до кого. А владыка Евлогий еще и домой в епархию отпросился, чтобы каждого из нас принять. благословить, сказать напутственное слово. И эти слова на всю жизнь из нас каждый запомнил…
Один из священников рассказывал: зашел он к владыке, сделал земной поклончик:
– Простите, меня, владыка, за всё.
А архипастырь вздохнул:
– Оте-ец! Какой же это крест священнический тяжелый… Я уж не говорю об архиерейском…
И всё, – вспоминал священник, – сам он просто расплакался. И владыка тоже. Благословляет его иконой... И батюшка так и вышел весь в слезах да с этой иконой как напутствием в руках.
По свидетельству очевидцев, которые были при владыке в больнице, будучи даже в забытьи. он либо читал молитву, либо говорил, переживая за судьбу Церкви и Отечества.
Он предал свою душу Богу в скором времени после Причастия. Такая тихая, мирная кончина праведника.
Это вот фрагмент проповеди владыки Евлогия, сказанной в нашем Успенском женском монастыре под престольный праздник накануне Успения в 2009 году:
Жизнь нас не ждет во времени, поставляя к концу ее дни. Что мы принесем ко Господу, нас во всем облагодеявшему? В каком виде, в каких одеждах мы предстанем пред Его Пречистым Лицом? Как много зависит от нас самих, нашего желания, решения, нашей веры и любви. Господь дал нам в руки нашу судьбу, мы свободны ее употребить или во благо, во спасение, или в лишение их. Винить никого не придется, кроме себя, если оставим доброе и вечное, как будто трудное и невозможное, занявшись тем, что будто легче, доступнее и зримее. Для чего же дан ум человеку, а более того, блага церковные: храм и Таинства Божией силы, если не для разумного выбора – спасения души и светлой вечности, что да послужит в радость бытия и полному осуждению тьмы и зла.
05.12.2024