На послушании у старцев. Памяти игумении Миропии (Юрченковой)

Несколько лет назад, летом, мы колесили с друзьями по Золотому кольцу и заехали в Авраамиев монастырь в Ростове Великом. Пообщались с игуменией Миропией (Юрченковой; 1941-2022). Помню, как меня изумило, со сколькими старцами она была в близком духовном общении. По журналисткой привычке я, конечно, включила диктофон. Но все эти рассказы так и остались в аудиозаписи. А недавно побывали вновь в этой древней обители, и я узнала, что матушка преставилась.

За свои 80 лет, хотя в монашестве она была чуть меньше второй половины жизни, подвижница успела восстановить после советской разрухи четыре женских монастыря. «Большому кораблю – большое плаванье», – предрекал ей старец Кирилл (Павлов). И не он один…

Воспитывалась она в верующей семье. Жили в одном из сел Мордовии – Ельники. Там, в глубинке, церковная жизнь не прерывалась. С детства окормлялась у блаженной старицы. Про себя эта старица рассказывала: когда ее, еще девочкой не пустили как-то в храм, она помолилась, стена избы расступилась и она побежала – куда ее душа рвалась.

Маша, так будущую матушку Миропию звали в миру, с детства наизусть выучила Евангелия – у мамы была старинная книга в два столбца: с одной стороны по-церковнославянски, а с другой по-русски. Потом Мария подарила это Евангелие одной из своих попутчиц в отпуске, – та очень просила. А у самой такая скорбь – это ведь была память о маме. А как оказалась потом уже на послушании в Переделкино, там ей отец Кирилл (Павлов) вдруг и дарит Евангелие на церковнославянском да еще и с Откровением да с толкованиями на эти все книги. Вот так ее утешил.

Отец Кирилл очень любил монашествующих

Матушке Миропии довелось со многими старцами общаться. Окормлялась она у лаврского архимандрита Наума (Байбородина), когда восстанавливала Толгу с батюшкой Павлом (Груздевым) были дружны. Вот о них да о жизни монашеской мы матушку и расспросили. Это интервью было записано ранее, но лишь сейчас расшифровано.

– Матушка Миропия, как вы с отцом Наумом познакомились? 

– Это было в середине 60-х. После школы, помню, всё на БАМ ехать строить агитировали. А я сказала, что поеду туда, где храм – и отправилась в Саранск. Там святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова храм не закрывался, и при советской власти ежедневно служили, а по воскресеньям неизменно две литургии. Пела на клиросе, да из музыкального училища молодежь зазывала – нужны были клирошане. Сама училась в институте, потом работала на заводе, в проектном институте инженером конструктором-рассчетчиком. А тогда попробуй-ка походи и на учебу или на работу и тут же в храм. Нападки начались. Вот я в Лавру и поехала искать совета. Отец Наум тогда еще иеромонахом был, исповедовал в крипте под Успенским собором. Так и стали общаться. Я потом всё уже время в Лавру ездила и всегда все вопросы с ним решала.

Отца Наума очень ценили, потому что он тайные грехи открывал. Их никто не знает, а сами люди, бывает, и забудут совсем. У них жизнь сыпется, а даже покаяться им никак… А вот он, что мы забыли, напомнит.

Целый город обратил. И все ушли в монастырь по его благословлению. Придешь к нему – и все скажет, от него ничего не скроешь. Он всю истину найдёт.

Отец Наум (Байбородин), тогда еще иеромонах

Мы были все в Саранске, ходили в один храм. Он нас в то время просил, чтобы мы акафисты читали. Была советская власть, в церковь все боялись ходить. Всех, кто ходит, считали шизофрениками. Я все это прошла, это ужасно было. Нужно было всё скрыть, подстраиваться под общество, в котором ты живешь, работаешь, и при этом посты соблюдать, находить время молиться. Это очень сложно. Если узнают, что ты в церковь ходишь, тебя могут уволить и еще как напакостить. Пока я работала, мне категорию снизили. Причем не сказали даже об этом.

Я просто работала, старалась быть ответственным человеком. У нас очень трудно было: нужно было много знать. Мы делали выпрямительные преобразователи для атомных подстанций, для подводных лодок, для поездов и т.д. Работа чрезвычайно сложная, но я старалась. Работала и каждый день училась. Всякие журналы выписывала, применяла новинки науки. Рационализаторские идеи предлагала, их принимали. В каждой работе есть свои недостатки и есть прелести. Можно работу так сделать, что она всегда будет на виду и много пользы принесет, а можно так просто отвязался, да и всё. Вот к батюшке мы со всеми этими вопросами и ездили. Он нас всех потихонечку изводил из мира.

Монастырь иконы Божией Матери «Спорительница хлебов» в п. Приазовский, Темрюкского р-на Краснодарского края

В Краснодарском крае, например, в районе Темрюка есть посёлок Приазовский. Там он организовал мужской монастырь. На юге тогда вообще монастырей не было (мы недавно публиковали об этом текст с обзором еще трех новооткрытых обителей – Прим.). Приедешь, помню, туда, а там всё пусто. И по его благословлению там уже целый комплекс отгрохали, сейчас это уже два монастыря по соседству: и мужской, и женский. Собор там выстроили, похожий на храм Христа Спасителя.

Старец благословил и детей при этих монастырях воспитывать. Миряне окрест тоже купили себе дома, уехав из Москвы. Организовали школу в Приазовском, и учат там детей. Поначалу батюшка благословил туда поехать московских педагогов-пенсионеров, они там учебный процесс наладили. Опытные были. Там с детьми уже с дошкольного возраста начинают заниматься и доводят до десятого класса, а после десятого многие из мальчиков едут в семинарии учиться: в Троице-Сергиеву Лавру, в Питер, в Сретенский монастырь, – кого куда. Оттуда уже столько священников вышло!

Туда приезжаешь – там прямо Лавра уже: дети все вот с такого возраста (показывает на уровне стола) и Апостол читают, и в алтаре служат, и поют изумительно хорошо. Батюшка предвидел: если там духовный центр основать, толк будет.

От него вообще никогда ничего не скроешь – всё скажет. Когда я приезжала с каким-то вопросам, он сразу заранее всё уже знал, говорил, не дожидаясь вопросов. Один раз привела одну женщину, ей муж изменил. А батюшка ее жалеет: «Ой, как тебе тяжело-то!». Смотрит на нее. А она еще ничего и сказать не успела. Потом спохватилась: «Батюшка, может, ему простить?» А он сказал: «Теперь побрезгуешь с ним жить. Как ему прощать, если с другим женщинам шатается. И домой приводит». Потому-то его и радовало его, когда в монашество люди шли. Еще апостол Павел писал про скорби плоти у семейных (см. 1 Кор. 7:28).

Он в монастыри вообще рано или поздно всех посылал, кто ездил к нему. Пока кто ещё не в монастыре, благословлял больным помогать, в воскресенье акафист читать, молиться за всех врагов Церкви. Все молились, кто как мог. По воскресенье в церковь на службу, а после оставшийся воскресный день, так к больным ходили помогали – кому огород копали, кому дрова кололи и т.д. Я помню, в один дом поехали – свет сделала одной бабке. Ей нахалтурили, сделали от одного выключателя весь свет в доме: и во дворе горит, и дома. Я разъединила все эти розетки, наставила выключателей. Могу это сделать. Мне моя светская специальность инженера конструктора-рассчетчика позволяла.

– Какие-то его наставления Вы помните? О взаимоотношениях между людьми?

– Мне не надо было наставлений: я же всю жизнь в церковь ходила. Я не нуждалась ни в чём, я просто благословиться ходила.

Молись, трудись и исполняй волю Божию и заповеди Божии.

Я с детства всё знаю, поэтому мне ничего не надо было, я просто посмотреть, как он людей наставляет. Он меня никогда не исповедовал, сразу благословлял – и иди. Благословил уйти с работы и в монастырь пойти. Я работала и хорошо устроена была. А благословил в Толгский монастырь, лишь только его вернули Церкви, поехать в отпуск, я поехала, глянула, сколько там работы, и уже не вернулась из отпуска.    

– А помните, как с отцом Павлом (Груздевым) там, на Толге, общались?

– Как не помнить? Приедет да и ходим за ним. Всё время рассказывает про себя, как он в тюрьме жил, как там все было, как на него нападали, как он выжил. К нам приезжал да мы к нему ездили. Все мы общались друг с другом. Все духовные, общий язык находили, была одна цель. Помню, пришёл увидел меня, а там на Волге доски были приставлены, чтобы просто перегородить вход, а ворот не было. «Вот – сделай врата, если не сделаешь, рак хватит тебя», – так мне и сказал. А архиерей до этого нам сказал, что не надо их делать. А тут: «Сделай и всё!» Я там была прорабом по строительным работам – весь монастырь приходилось восстанавливать. «Вот – сделай врата и всё!» – прям не отстает от меня. 

Архимандрит Павел (Груздев)

А мне же нужен проект – поехала в Москву, нашла архитектора в Сергиевом Посаде. Он мне нарисовал эти ворота, потом я разобралась в чертежах, я в чертежах-то могу разобраться еще по светской своей работе. Пошла на завод «Стройдеталь», заказала эти ворота. Пошла к директору. Я такая была – и с директором поговорить могу. Договорилась, чтобы они нам изготовили ворота. Им надо было раздобыть материалы, за такую-то стоимость. И деньги нашли, и материалы закупили. И мастеров смогли хороших пригласить. Всё это я контролировала. Только сделали ворота, архиерей звонит: «Что делать? Валентина Терешкова собралась на Толгу приехать, а плыть будет речным транспортом по Волге. Так что ее с берега встречать надо. А ворот-то там нет…» – «Будут», – отвечаю. А они уже сделаны. В итоге все рады были. И архиерей, что мы так быстро «управились».

Отец Павел, как приедет к нам, так схватит за руку и всюду меня за собой таскает. Просто я всё-таки, во-первых, воцерковлённой была, и во-вторых, технически грамотный человек. Мало в Церкви таких было. Потом меня прорабом назначили, я создала три бригады, материалы доставляла, ездила по снабжению. То есть вот так мне и напророчил, что всю жизнь «таскаться» буду, а потом еще и из монастыря в монастырь переводили: только всё отремонтирую, все коммуникации проведу, меня следующий монастырь восстанавливать переводят. Так четыре обители и восстановила.

Отец Кирилл (Павлов)

Мне про это и отец Кирилл (Павлов), когда меня Святейший Алексий II с Толги в Переделкино забрал, предрекал. Сидим с ним как-то за столом, а он берёт тарелку, она была посредине стола, – бух мне половину: «Большому кораблю – большое плавание». Я его ногой под столом по ноге как стукну: батюшка ты чего, мол, – всякое было, кто-то позавидовал…

– А ещё какие-то случаи с отцом Кириллом помнятся?

– А что мне помнить? Мы одним духом жили, везде ездили. Святейший едет, а мы вместе едем на службу. А какие случаи? Всегда народ к старцу валил, и мы, тамошние, каждый сам по себе ходили. Один раз пришла к нему на исповедь. Посмотрела на всю обстановку, и нажаловалась: такие-сякие. Он выслушал и ничего не ответил. Потом прихожу на исповедь, а он такую бумажечку держит в руках, свёрнутую гармошкой: «На вот, прочитай здесь», – дает ее мне. Читаю, а там всё, что я ему говорила... Кто ему напечатал или откуда он это взял?! «Ну ты признаешься в этих грехах?», – склонился.

А в других-то мы свои грехи видим.

«Ты признаёшь себя в этих грехах?» – повторяет. «Ну, конечно», – отвечаю. И тогда он мне Евангелие подарил… И до сих пор у меня его Евангелие есть, как память.

Я всю жизнь была воцерковлённая, мне нечего было выспрашивать у старцев. Если с детства ходишь в церковь и так всё знаешь. У нас там Саров недалеко, прозорливые люди были, и мама очень верующая растила меня. Милостью Божией я всё слышала, всё знала. Каждое воскресенье и все праздники была в церкви.

– А те, у кого не было церковного детства, как монахами становятся?

– Для этого есть у нас и ест батюшки, старцы, которые наставляют. Приходи в храм, исполняй все предписанное, исповедуйся, советуйся. Придешь в монастырь – там монашеские обеты. 

Авраамиев монастырь Переславля-Залесского. Возрождение

Старшие всему научат. В монастыре прежде всего надо послушание. Утром в 7:00 часов у нас молебен, исполняй, потом утренние молитвы, после полунощница, 3 канона, каждый день акафист, Часы, литургия тоже каждый день. Ходи, выполняй и будешь монашкой. А днем на послушание: кто на кухню, кто на огород. А затем вечером вечерня, после вечерни утреня. После утрени идём на Богородичное правило. Ходи выполняй – и ничего тебе не надо больше. Ты всё время занят. После Богородичного правила надо еще три четки Иисусовой молитвы пройти. И поговорить, потрепаться некогда. В пять часов у нас начинается вечерня, все должны на вечерню прийти.

В монастыре можно спастись, а можно и погибнуть. Будешь исполнять всё положенное – и спасешья.

Тебе не до кого, тебе все это надо выполнить каждый день. Правила надо выполнять по Уставу, в каждом монастыре, говорят, свой Устав. Вот такой у нас Устав, и все ходят. После службы ещё Богородичное правило читаем – 150 раз Богородице, Дево, радуйся.

– А сестры каждый день на службах?

– Ну да, каждый день должны.

– И все собираются?

– Не всегда, по каким-то причинам может кто и не прийти – заболел кто-то, куда-то отъехал. Но в основном все. Заведено, чтобы все были. Это порядок, это обязательно – как на работу. У нас такая работа – за людей молиться. Псалтирь читать. На Неусыпаемую людей не хватает – 20 человек – маловато. Надо и на кухню, и на коровник, и на огород. И готовить надо, и за огородом следить надо, и на службу надо. Чтобы служба была, надо всё приготовить. Прокормить всех надо – это моя забота, на зиму еще думать, что запасать. По щучьему велению не бывает. И хлеб, чтобы на столе был, и все чтобы на столе было. Поэтому иногда в храм, а иногда куда надо съездить.

– А трудно восстанавливать монастыри?

– У меня этот ростовский Авраамиев Богоявленский – четвёртый монастырь, – до этого, кроме Толги, еще Покровский в селе Быково Некоузского района восстанавливала да в Угличе Алексеевский монастырь и Воскресенский собор заодно. 

Алексеевский монастырь в Угличе

Это всё по благословению отца Наума. Ничего я не получала готовое, все с нуля поднимала. Прежде всего мы церковь всегда открываем, приходят люди записки заказывают. Был такой случай один раз в Угличе, где я восстанавливала Алексеевский монастырь: приехала одна женщина из Москвы. Сын в казино проиграл много денег. И тот, кому он проиграл, сказал, что если до срока не отдашь, то заберу тебя. Всякие в Москве бывают случаи. Она пришла со слезами, и мы стали молиться за ее сына, за нее, – просто стали их поминать на Псалтири, батюшка на проскомидии частички вынимал. Потом этот сын как-то расплатился, и она пришла к нам и говорит: «Всё хорошо обошлось, хочу вам купить, что нужно». А я, когда в Даниловом монастыре была, видела пиалочки с двумя ручками для обеда. Она мне купила 50 штук этих пиалочек для трапезной, мы так ими и пользуемся. Потом она ещё раз пришла, он снова начал играть. У него уже квартиру хотели отобрать.

Молились, специально читали акафист, специальные на службе молитвы возносили. И люди одерживали победу. Может, через наши молитвы. Церковь, монастырь – это духовная лечебница. Есть телесная лечебница, это больница, а здесь духовная лечебница.

Люди идут со всяким вопросам. Чем можем, тем и помогаем. Вот нам шкаф сейчас привезли, – каждый ведь старается что-то сделать, помочь. Привезли – записываем имена и поминаем их.  Многие желаемое получали – то, что хотели. Главное – успокоить тех, которые приходили. И нам приятно, если у них всё получается.

Продолжение следует.

Беседовала Ольга Орлова