«Студенчество ваше да помянет Господь Бог во Царствии Своем…»

6 декабря – день памяти архимандрита Авеля (Македонова; в схиме схиархимандрита Серафима; 1927-2006), удивительного подвижника наших дней. Святогорец, наместник Иоанно-Богословского Пощуповского монастыря, он принял постриг в 18 лет. Собственно, его еще с детства сверстники прозвали «Коля-монах» (до монашества его звали Николаем).

Ольга Орлова

«Вот так меня учили, и я вас хочу научить»

Родился он на Рязанщине в многодетной благочестивой семье. В подростковом возрасте осиротел, – мама умерла у него на руках. Потом он уже всю свою жизнь во всем и всегда полагался на Матерь Божию. Даже уже, когда сам стал старцем, на вопрос, помнит ли он свою маму и скучает ли по ней, отвечал: «Да, мне очень не хватает матери, потому что мама была для меня всем. Когда я ее потерял, то всю свою жизнь обращался к Матери Божией как к родной матери».

Коля остался за старшего у четверых младших братьев и сестер. Впрочем, с ними еще жила удивительного благочестия бабушка. Вот как батюшка вспоминал об уроках, полученных у нее.

Как-то к ограде их дома подошел нищий и попросил хлеба. Николай хотел дать ему какой-то кусок. Это увидела его бабушка и сказала:

«Ну, как же ты можешь нищему, человеку, который пришел просить во имя Христа, давать самый плохой кусок?! Пойди отрежь лучшую часть свежего хлеба, заверни в чистую тряпочку и подай ему. И не так, чтобы ему было обидно, а так, чтобы он увидел, что ты испытываешь к нему уважение».

В другой раз перед Рождеством бабушка собиралась идти навещать бедных родственников: взяла лучший кусок мяса, белый хлеб, яйца, еще что-то, завернула, положила в корзинку, а Колю предупредила, чтобы он никому не говорил о том, что им, этим многодетным родственникам, которым помочь было больше некому, они отдали самое лучшее. И всегда, когда это рассказывал, батюшка приговаривал: «Вот так меня учили, и я вас хочу научить так же поступать с людьми».

Он всегда старался никого не обидеть, если к нему приходили, хотел угостить; заботился о людях, для него это было очень важно.

Мечты и предостережения

Архиепископ Рязанский и Касимовский Димитрий (Градусов)

С 16 лет, когда в 1944 году на Рязанскую кафедру перевели, архиепископа Димитрия (Градусова; впоследствии схиархиепископа Лазаря), получившего благословение на священство от святителя Тихона, Патриарха Московского, Николай стал духовно окормляться, иподиаконствовать у владыки. Отец Авель рассказывал такой случай, который впоследствии полностью подтвердил прозорливость владыки Димитрия. Как-то трое его иподиаконов-мальчишек еще шли на всенощную да размечтались: кто кем будет? Первый сказал, что встал бы на защиту Церкви от безбожников в сане архиерея (тогда это действительно был неимоверно тяжелый крест). Второй сообщил, что хотел бы стать монахом. Третий, обладавший хорошим и уже несколько басовитым голосом, заявил, что станет диаконом.

Когда эти трое встретились с владыкой Димитрием и стали по очереди подходить к нему за благословением, то, благословляя первого, он сказал: «Здравствуйте, Ваше Высокопреосвященство! Как Вы поживаете? Как спасается Ваш многочисленный клир и паства?» – это был Боря Ротов, будущий митрополит Ленинградский и Новгородский Никодим, Патриарший Экзарх Западной Европы, председатель ОВЦС. Второй паренек услышал от владыки: «Как там Ваши монахи, досточтимый отец игумен? Как Вы спасаетесь о Господе?» Это был будущий архимандрит Авель. Ему потом владыка Димитрий, кстати, категорически запретил принимать епископство, благословляя именно на старческое служение. А чтобы уберечь от выдвижения в архиереи не разрешил получать духовное образование: «Нет воли Божией, – сказал. – Ослушаешься меня – вот так будет (изобразил, как враг скрутит его), а послушаешь – к тебе будут ходить академики за советом». Тогда же в достаточно молодые годы постриг его в схиму с именем Серафим (а схимник по канонам Русской Православной Церкви не может стать архиереем). Впрочем, возможно, пострижение в схиму было вызвано еще и сердечным заболеванием, из-за которого врачи давали юному иеромонаху Авелю буквально несколько лет жизни.

Кстати, третий хлопец, подойдя под благословение, услышал от архиерея-прозорливца разнос-внушение: «Что же это Вы, отец диакон? Утром на обедне – вечером в театре? Вы уж определитесь, кому Вы служите…» Впоследствии этот человек стал диаконом, но светская жизнь его стала затягивать, и он, не вняв предостережениям старца, второй раз женился, и, согласно канонам, не мог уже продолжать свое служение…

О пчелах, которые понимают толк в нектаре

Отец Авель в молодости

Про владыку Димитрия отец Авель часто и увлекательно рассказывал. Как-то ему самому, еще совсем юному, один профессор сказал, что сердце у него уже еле-еле тянет. Так что отец Авель уже потихонечку стал прощаться с этим миром. Приезжает в следующий раз к владыке Димитрию по делам, тот встречает его, благословляет, обнимает, прижимает к сердцу и говорит: «Вот, ангел мой, я скоро уйду, а ты…», – и делает многозначительную паузу. «Ангел» с замиранием сердца ждет, каково же будет продолжение – дней через 40 последовать за ним?

А владыка вдруг и говорит: «А ты доживешь до тех времен, когда и церкви открывать будут, и новые строить станут, и монастыри откроют, и новые построят, и у тебя монастырь будет, и купола золотить будут, и кресты…» – «Владыка, а в службе произойдет какое-нибудь изменение?» – не утерпел тогда спросить отец Авель прозорливца. «Нет, – отвечает тот. – Только одно изменение: сейчас мы служим в облачениях матерчатых, а тогда будут служить в настоящих парчовых». Отец Авель, выслушав владыку, тогда подумал: «Как же это так? Все будет в золоте, облачение парчовое, что же это будет?» А архипастырь и урезонил:

«А благодати будет очень мало. Люди станут подобны пчелкам. Вот ты представь: стоит улей пчелиный, а кругом на километр нечистоты разлили. И как вот пчелкам летать далеко надо, чтобы найти пыльцы или нектара! Так и люди тогда будут. Церковь рядом, а душа не лежит, нектара нет. Будут ходить в другую церковь, хоть и дальше».

«Вот поэтому, – говорит, – ты не умрешь, ты еще нужен».

Духовный сын заплакал: «Нет, владыка, Вы все можете у Бога выпросить». – «Нельзя, ты пойми, ты будешь не один, – подбадривает его наставник. – Будут священники, но мало, поэтому ты будешь очень нужен для пчел, которые понимают толк в нектаре».

«Нам неучёные монахи не нужны»

Архимандрит Авель – игумен Пантелеимонова монастыря на Афоне

Это пророчество сбудется во всей своей полноте, когда воспитанник исповедника, после 10 лет подвига на Афоне, где он игуменствовал в Пантелеимоновом русском монастыре, выйдет на старческое служение, возглавив в конце 1980-х только что переданный Церкви Иоанно-Богословский монастырь в селе Пощупово Рыбновского района Рязанской области. Поначалу разоренная в 1930-е годы обитель пребывала в удручающем состоянии. Но вскоре под мудрым руководством подвижника и братство собралось, и этот оазис Царствия Небесного на нашей многострадальной земле расцвел.

В Иоанно-Богословском монастыре всегда было много молодежи. Вспоминает ныне насельник Валаамского монастыря иеродиакон Герман (Мурог):

«Отца Авеля я увидел впервые в шестом классе, когда наш хор из Православной гимназии ездил в Иоанно-Богословский монастырь поздравлять его с именинами. А знакомство моё состоялось таким образом. Я ещё стихарь не носил, но мне было интересно всё, что в алтаре происходит. Я туда проник, и однажды батюшка подходит ко мне и спрашивает: "Что ты тут всё ходишь, смотришь? Не видишь, что сейчас Великий вход будет? Как тебя зовут?" – "Егор". – "Какой такой Егор-багор? Ты назван в честь святого Георгия Победоносца! Так и должен говорить, что Георгий". Страшновато мне стало: "Да, – говорю, – простите, я всё понял…"

А потом мы с ребятами стали чаще приезжать. Я примелькался там как пономарь, иногда привлекали меня к богослужению и как иподиакона. И он уже со вниманием к нам относился. На Великом входе священнослужители в алтаре всегда молятся друг за друга: "Священство твое... диаконство твое да помянет Господь Бог…" Мы стояли с ребятами, а отец Авель, когда в конце выходил из алтаря с Чашей, обязательно нам кивал и говорил: "Студенчество ваше да помянет Господь Бог во Царствии Своем…"

Когда я приезжал на выходные или каникулы, отец Авель всегда спрашивал: "Как у тебя дела? Как учёба?" Встретит – обязательно поприветствует, такое внимание искреннее. И невольно начинаешь ощущать свою нужность и значимость здесь. И вообще особенность Иоанно-Богословского монастыря в том, что, попадая туда, независимо от своего статуса, послушник ли ты, трудник, паломник или же просто рабочий, ты – свой, ты – в семье. И внимание и забота о тебе – как о члене семьи.

Иоанно-Богословский монастырь в Пощупово под Рязанью

Хочу рассказать об одном случае. Однажды день такой выдался между выходными, понедельник, когда надо было учиться, а после него опять наступали выходные, кажется, 23 февраля. И я решил этот день в школе пропустить, подольше побыть в монастыре, устроить себе мини-каникулы. Приехал, спрашиваю у отца Авеля: можно ли пономарить? "Ты свободен?" – спрашивает он. Я сказал, что отпросился, а он в ответ: "Нам неучёные монахи не нужны", – и пошёл дальше. Я понял тогда, что ошибку совершил».

Надо быть посмиреннее. И избегать любопытства

Возможно, так батюшка еще оберегал детвору от превозношения: вот все, мол, учатся, а я, особенный, Богу служу. Отец Авель всегда старался оградить особенно юные души от этого самого опасного яда гордыни. То и дело от него можно было слышать:

«Тебе надо быть посмиреннее. А зачем тебе это знать?» Пресекал гордыню, пустое любопытство. Часто повторял: «Если гордости не будет, то все проблемы уйдут потихоньку».

Отец Авель с овечками – пастырь добрый

На обычный вопрос от юных: какой выбрать путь – семейный или монашество, – отвечал следующим образом: «Ты знаешь, чадо, возможно, Господь мне и открыл Свою волю о тебе… Но я тебе ее не скажу, так как вижу, что ты не готов еще ее понести достойно. Везде будут великие трудности: и в семейной жизни, и тем более в монашеском делании. Столкнувшись с неприятностями, ты по малодушию станешь винить меня, говоря: это, мол, отец Авель меня благословил на такой путь, а я теперь страдаю…»

Сам батюшка, молодым приняв монашество, всю жизнь нарадоваться этому выбору не мог. Однажды ему приснился сон, что он женат, так он проснулся в таком ужасе и подавленности, что, когда понял, что это только сон, просто возликовал, начал Бога благодарить. Для него центром его жизни были храм и богослужение. На службе он молился каждый день за каждым богослужением, очень любил крестные ходы. Даже, когда силы в конце жизни его уже оставляли, всё равно старался бывать в храме.

Иногда его спросят: «Как Ваше здоровье, батюшка?» – «Лучше всех». – «Батюшка, так ведь не может быть!» – «Ну, а как? На небе ведь тоже то тучки, то солнышко, и это не значит, что погода плохая, а просто она меняется. Так и у меня». Никогда ни на что не жаловался.

Наставлял: «Старайтесь как можно чаще причащаться».

Поучал всегда как бы невзначай, между прочим. Один из его помощников вспоминает, как однажды, уже во время болезни, батюшка попросил: «Принеси, пожалуйста, акафист Тихвинской иконе Божией Матери» (Тихвинскую и Казанскую иконы Божией Матери он особо чтил). Тот принес, отец Авель долго листал, искал что-то, а потом и говорит: «Знаешь, что самое главное в молитве, и в богослужении, и в жизни?» Послушник притих. А батюшка тут же зачитал строку из акафиста о том, что не только молитвы слезные, не только красивое пение, не только похвалы приятны Божией Матери, но, в первую очередь, Ей приятны наше чистое сердце и непорочное состояние самого человека, чистого от греха. Это батюшка и велел запомнить. Он всегда говорил: «Бегайте греха, бойтесь согрешить».