«Я не могу этого понять и не могу этого остановить. Мне остается только любить…»

Памяти схиархимандрита Иеремии (Алехина)

Старец Иеремия (Алехин) преставился ко Господу шесть лет назад на 101-м году жизни (†4.8.2016). 40 лет он был бессменным наместником святогорского русского Пантелеимонова монастыря. Какие удивительно актуальные сегодня свидетельства есть в его опыте войны и переживания за наш единый с украинцами, как и со всеми людьми доброй воли, народ...

«Какая она – Святая гора, как живут там монахи?»

Отец Иеремия (Алехин)Родился будущий подвижник еще до революции, в 1915 году, на память апостола Иакова Алфеева 9 (22 по новому стилю) октября. При Крещении Иаковом его и нарекли.

«Он родился еще в императорской России, когда в обществе и в семьях были крепки православные устои, – рассказывает про отца Иеремию насельник русского Пантелеимонова монастыря на Афоне иеромонах Кирион (Ольховик). – На его веку сменилось три поколения и, можно сказать, три строя: царский, советский и нынешний либеральный еще застал. Он был человек, погруженный в жизнь с Богом, и вся эта внешняя историческая суета его мало касалась. Все упование, надежду он возлагал на Бога».

Так Господь его по жизни и вел. Будущий подвижник об Афоне, например, думал с детства. Семья была патриархальная, казачья, верующая. «У нас была очень боголюбивая семья, – вспоминал потом сам отец Иеремия. – Благочестие воспитывали дедушка и бабушка – Иаков и Анна. Мы все много работали, всегда молились; дедушка по ночам Псалтирь читал. А по субботам всегда собирались вместе, молились и после молитвы пели песню «Гора Афон, гора святая». Пели с любовью, как сейчас помню. Я все размышлял, какая она – Святая гора, как живут там монахи?»

Родители Филипп и Татьяна Алехины были крестьянами. Всего в семье было четверо братьев, еще старшие: Иван, Василий и Тихон. Иаков был самый младший из них. Родился и рос на хуторе Новорусский в области войска Донского.

«Тогда это была одна земля – русская, а теперь моя родина оказалась почти на границе, – говорил потом старец. – Так что я одновременно и русский, и украинский казак. Не надо делить наши народы! Все мы – один род. Где разделение – там вражда. А должна быть между нами любовь. Кто проповедует ненависть, войну и вражду – тот от врага. А кто проповедует мир и любовь – с тем Христос!»

Удивительно, как этот человек, на чью долю выпало столько испытаний, не озлобился, сердцем не ожесточился, а сохранял радостное устроение. Сказано: "C праведными пребывает веселие" (Притч. 10, 28). Он был прост и открыт в общении. Не видел зла.

Преподобный Силуан Афонский

Уже в наши дни братия как-то спросила игумена о событиях на Украине, и он ответил: «Преподобный Силуан Афонский был современником революции и Гражданской войны в России. Естественно, эти события не могли не тревожить тогда русских святогорцев. Как-то раз преподобный оказался среди иноков, живо обсуждавших зверства большевистского террора. Поговорив довольно, они обратились и к старцу Силуану:

– Что же ты, отче, ничего не скажешь? Что ты думаешь об этом?

Помолчав немного, старец ответил:

– Я знаю, что Господь бесконечно любит людей и любит наше Отечество. Я знаю, что все, что происходит сейчас в России, происходит не без попущения Божия. Я не могу этого понять и не могу этого остановить. Мне остается только любить, прощать, терпеть и молиться...

Мне нечего добавить к этим мудрым словам нашего старца Силуана».

Одна из самых замечательных его проповедей гласит:

«Отпустить ближнему его прегрешения – есть великая добродетель. Как бы ни было тебе тяжело, как бы тяжко ни согрешил пред тобой ближний твой, но, если испросил он у тебя прощения, от всея души в тот же миг прости ему, изгладь его проступок в своей памяти. Прощай ближнему твоему без остатка, и познаешь милость Божию к самому себе. Кто скоро и чисто прощает – тому и Бог скоро отпускает грехи. Ибо не ложен Давший нам сию молитву: "И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим". Часто приходится слышать: «Я простил брату моему, но сделал заметку, чтобы в будущем не допустить подобной ошибки». В этом лукавое мудрование и злопамятство, скрытые личиной рассуждения. Прощайте ближним вашим в простоте, и Бог не помянет прегрешений и грехопадений ваших. Всяк человек – ложь: кается пред Богом и вновь согрешает и падает. Но Бог милует нас, если мы каемся и снова просим прощения, и прощает, к Себе призывая. Так и мы должны поступать, чтобы быть подобными Отцу нашему Небесному».

Такое может говорить только сам исполнивший заповедь Господню. А исполнять ее современнику практически всего XX века приходилось в куда как более трудных обстоятельствах, чем даже в напряженное настоящее время.

Надо учиться любить вопреки

Детство отца Иеремии выпало на страшные годы революции и Гражданской войны. Не успели опомниться от этих потрясений – началась коллективизация. В конце 1920-х отца арестовали как «кулака». Старший сын Иван предложил себя вместо престарелого слепнущего отца, и чекисты приняли условия этой рокировки. Но спустя шесть лет, когда Иван еще сидел в тюрьме, всю семью Алехиных, и стар и млад, все равно «раскулачили», отправив в ссылку на Урал, в Верхнекамский округ Пермской области.

Довезли конвоиры «раскулаченных» до Соликамска, а оттуда на баржах переправили в верховья Камы и высадили на пустынном берегу. Всего баржа доставила 100 человек. Среди них много детей, старики. Никакого жилья, кроме дома для надзирающего начальства, не было. «Абсолютно глухое место, – вспоминал потом отец Иеремия. – Вышли на берег, перекрестились и стали обживаться, сами построили себе избушки из сосен и начали трудиться. Резали лес и сплавляли по речушке. Начальство за нами наблюдало, чтоб не сбежали, чтоб работали. Через полгода по прибытии на место ссылки от жизни в тяжелейших бытовых условиях, голода и холода заболела и умерла мать. Там ее и похоронили, на пристани. Много детей поумирало».

Лагерь

Отец и старшие братья Василий и Тихон решили совершить побег. Стали переправляться через Каму, а их заметили и открыли огонь. Отец был немощен, братья его не бросили. Пойманные все были разделены друг с другом. Иаков отца больше никогда не видел. Так бы и дети Алехины, как и родители, сложили там кости, но всем братьям все же в разное время удалось бежать, и они разными путями добирались в родные края.

Старшие братья бежали раньше, а младшего Иакова заключили в лагерь.

Но сколько же те мрачные времена знают по-настоящему светлых историй, когда люди были волею обстоятельств впаяны в бесчеловечную систему, но могли и сквозь эти панцири социальных ролей любить, действовали  в о п р е к и.

Господь умягчил сердце начальника караула, и тот дал вдруг к тому моменту уже осиротевшему Иакову накануне его совершеннолетия три рубля с тем, чтобы он заплатил за переправу, и выпустил на свободу.

Переправившись на другой берег, Иаков увидел, как потом вспоминал, каплычку (часовню), залез в нее и переночевал. Наутро его нашли там комсомольцы. Тогда пропаганда настраивала молодежь против верующих агрессивно – вспомнить хотя бы Союз воинствующих безбожников. Каким же незлобивым был сам беглец, расположивший души искателей «врагов народа» так, что хотевшие было сдать его обратно в лагерь советские граждане пожалели и отпустили.

«Бог всегда посылал добрых людей»

На родной юг с Урала шел пешком около 2500 км проселочными дорогами. «Три года скитался, – рассказывал потом отец Иеремия, – пешком шел от деревни к деревне, и нигде люди не давали мне умереть с голоду, не оставляли без пропитания, хоть и рисковали из-за меня. Бог всегда посылал добрых людей. Я помню. Спасибо за все Господу!»

Завод в Мариуполе 

Когда он добрался до Украины, старшие братья, которых он нашел в Мариуполе, работали там на металлургическом заводе имени зачинщика многих, в том числе пережитых семьей Алехиных, бед, коему до сих пор воздаются почести пребыванием его трупа в Мавзолее на Красной площади в центре страны. На этот же завод крановщиком устроился и Иаков. Дело в его руках спорилось, так что его даже назначили бригадиром крановщиков. Такое повышение предполагало вступление в коммунистическую партию, а он наотрез отказался отречься от Бога и открыто исповедовал себя православным христианином. Нависла угроза нового ареста, однако… началась война.

Старшие братья, Василий и Тихон, несмотря на то, что металлургов не призывали в армию, так как завод имел оборонное значение, тем не менее сразу же записались добровольцами на фронт. Ушел и самый старший брат Иван, единственный, кто из семьи Алехиных избежал ссылки в лагеря Прикамья. К началу 1940-х он уже освободился из тюрьмы. Успел даже поработать на хлебозаводе в ныне всем известном Луганске (тогда он назывался Ворошиловград).

Хотел уйти на фронт и Иаков, но мариупольский завод выпускал броневую сталь для танков Т-34, торпедных катеров и самолетов-штурмовиков Ил-2, так что директор завода сказал:

– Сынок, ты нужен сейчас Родине здесь.

Наученный почтительному отношению к старшим, доброволец прислушался к этой отеческой просьбе повременить хотя бы до конца эвакуации завода на Урал. Иаков в качестве бригадира крановщиков, собственно, во многом и руководил демонтажом и погрузкой оборудования. Комплектовал вагоны и суда, отходившие до самого взятия города. Сам Иаков осажденный город покинуть не успел.

1-я м-с рота Бремера в центре города 

8 октября 1941 года Мариуполь захватили фашисты. Сначала въехал передовой отряд моторизованной бригады «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер», потом вошли части 3-го танкового корпуса 1-й танковой группы вермахта (группа армий «Юг»). 

«Это произошло внезапно, никто ничего не знал, – вспоминал отец Иеремия, – вдруг, видят люди, мотоциклы немецкие по проспекту идут; потом броневики пошли и начали стрелять...» За 16 месяцев оккупации на улицах было расстреляно более 10 тысяч человек, 36 тысяч были умучены в организованных в городе концлагерях.

И в плену благодарил Бога

Тогда же на оккупированных территориях стали вводить программу формирования бесплатной рабской силы. В Мариуполе устроили одну из облав на молодежь именно в том районе, где жил Иаков. Около 100 человек, пойманных за операцию, сначала согнали в лагерь, а после в вагонах для скота отправили в Германию. Здесь их так же в городке Зинген округа Констанц в земле Баден-Вюртемберг ждал лагерь.

До Победы в 1945-м – три года беспрерывного каторжного труда. Рано утром подъем – и на фабрику, поздно вечером строем обратно в казармы. И все равно память вылавливала что-то хорошее: выжили только благодаря немецким женщинам, которые каждый день приходили и кидали заключенным через забор из колючей проволоки испеченный своими руками хлеб. «Он был таким вкусным, что до сих пор помню его вкус. Спасибо за все Господу!» – вспоминал потом уже почти столетний отец Иеремия. Он же за всех добрых людей до конца своих продленных ему свыше дней молился Богу. Какое сокровище себе на Небесах стяжали они по его молитвам за данные юнцу три рубля для переправы да краюхи хлеба русским пленным.

Простых немцев было так же жалко, как и русский народ, оказавшийся под властью коммунистов. «Немцы, простой народ, сами ждали своих освободителей, ждали, когда их спасут от фашистов», – говорил отец Иеремия. 

«...Но вместо этого англичане и американцы («союзники» – Ред.) начали их уничтожать, – продолжал рассказ старец. – Простых, ни в чем не повинных людей. Столько бомб кидали на города (причем именно на мирные кварталы, а не на военные базы, заводы ВПК – Ред.), что начиналась огненная буря, которая все живое уничтожала. Страшное дело... Так они хотели запугать русских, остановить их, чтобы русские дальше на запад не пошли; показывали, что они здесь хозяева. К немецкому народу они относились как поработители и победители, а не освободители».

Так и к русским, подневольно трудившимся на немецких предприятиях, когда в Зинген вошли англичане, отношение было не из лучших. «Очень плохо к нам относились англичане, с презрением, как фашисты; держали в бараках, практически не кормили, как будто они взяли нас в плен, а не освободили, – рассказывал старец. – Так что мы даже и не заметили, кончилась ли война, пришла ли долгожданная победа: практически ничего в нашей жизни тогда не изменилось. Да мы толком и не знали тогда, что происходит, кто победил. Когда потом пришли американцы, нам стало лучше; нас начали кормить, дали почувствовать свободу».

Ощутив свободу, возвращаться на родину отваживался не каждый. Так, старший брат Иван, участвовавший в боях, но взятый в плен и угнанный, как и Иаков, в Германию, после окончания войны уехал в Канаду. Просто был уверен, что его как сына «кулака», уже отсидевшего срок, да еще и угодившего в плен к немцам, снова посадят. Прошедшие фронтовое пекло свидетельствуют: война обостряет чувство жизни, хочется жить. Незадолго до смерти в 1990-х годах Иван приезжал на Афон к младшему брату – отцу Иеремии.

Другой брат Василий пал смертью храбрых незадолго до окончания войны, в 1944-м при форсировании Днестра.

Еще один брат Тихон был летчиком-истребителем. Подбил несколько немецких самолетов. Сам был изрешечен осколками, так что из-за боевых ранений прожил недолго, умер в 1954 году.

А у Иакова ещё целая столь насыщенная жизнь впереди…

Продолжение следует…