Архимандрит Кирилл (Павлов). Жизнь по Евангелию

30 ноября, в день памяти Никона Радонежского, ученика преподобного Сергия, исполнилось 70 лет иерейской хиротонии архимандрита Кирилла (Павлова; 1919-2017).

 

Уходящий 2024 год – юбилейный для русского старца во многих отношениях: мы вспоминали 105-летие со дня его рождения, 70-летие монашеского пострига, поставления во диакона и вот теперь – в иеромонаха.

Более полувека отдал отец Кирилл служению Свято-Троицкой Сергиевой Лавре, был духовником братии, трех русских Патриархов, бесчисленного количества верующих, в сердцах которых остался как добрый и любвеобильный пастырь.

Евангелие отец Кирилл знал почти наизусть, исполнив – насколько это возможно человеку – его своей жизнью.

Будущий старец Кирилл (Павлов) родился 8 октября 1919 г. в деревне Маковские Выселки Михайловского района Рязанской земли, столь богатой на подвижников веры, в том числе в многомятежном XX веке. При крещении новорожденному дано было имя Иоанн в честь апостола любви – евангелиста Иоанна Богослова, чья память праздновалась на следующий день. А сам день рождения будущего всероссийского старца совпал с днем памяти Игумена земли Русской преподобного Сергия Радонежского.

Храм Рождества Пресвятой Богородицы в селе Маково

Крестили Ваню в храме Рождества Пресвятой Богородицы в селе Маково (первые упоминания еще о деревянной церкви известны с 1616 г., каменное здание было возведено в 1772 г.). При советской власти храм оказался в запустении. Когда в 1989 г. рухнула колокольня и церковь хотели закрыть, вступился уже ставший духовником Свято-Троицкой Сергиевой Лавры отец Кирилл, его молитвами и попечением храм и восстановили. Еще при жизни батюшки в трапезной храма обустроили и освятили алтарь в честь его небесного покровителя – преподобного Кирилла Белозерского.

Первый духовник – отец Иоанн Кузьменко Встреча родных в Макове. Внизу, слева направо: сестра батюшки Анна, отец Кирилл, его старший брат Адриан, внучка Анны Анастасия. Вверху: дочь Анны Антонина и ее муж Валерий, между ними: дочь двоюродного брата батюшки Александра 

В церкви Рождества Пресвятой Богородицы служил отец Иоанн Кузьменко, погребенный ныне у алтаря, – первый духовник батюшки Кирилла, тогда еще Ивана Павлова. Именно в этом своем родном храме семинарист Иван Павлов произнесет первую проповедь.

Батюшка никогда не забывал родные места. Пока были силы, выбирался в Маково в период с Пасхи до Вознесения, накрывал пасхальный стол, общался с односельчанами, всем подарочки, иконы, гостинчики привозил, служил панихиды на могилках. Очень чтил память родителей.

Детей в семье Павловых было пятеро – два сына (Адриан и Иван) и три дочери (Анна, Мария, Александра). Трое из детей Павловых получили редкое по тем временам высшее образование.

Отец семейства – Дмитрий Афанасьевич (дети называли его «папаша» или «папанька», как было принято на Рязанщине) – пел в церковном хоре. Односельчане вспоминают о нем как об уважаемом, грамотном, книжном человеке – к Дмитрию Афанасьевичу обращались за советом, за разрешением споров.

Дар рассудительности и музыкальность батюшка Кирилл унаследовал, говорили в родне, от отца. А от мамы – Прасковьи Васильевны – необыкновенно доброе, милующее сердце.

Отец Кирилл в Макове. Для родных и близких всегда были припасены гостинцы

Пустотино

Начальную школу в Макове обустроили в усадьбе некогда видного государственного деятеля царской России – графа Дмитрия Андреевича Толстого (1823–1880), который при императорах Александре II и Александре III был обер-прокурором Святейшего Синода, министром народного просвещения, министром внутренних дел и шефом жандармов. Упокоен он как раз в храме, где крестили Ивана, – под алтарем в приделе Святителя Николая.

Иван Павлов c сестрами Марией и Анной, 1943 г.

По окончании младших классов встал вопрос о том, где Ивану учиться дальше: в Михайлове, что в 16 км от села, или у старшего брата, Адриана Дмитриевича, в селе Пустотино – на другом конце Рязанской области. Транспорта не было, поэтому решили отправить 12-летнего Ваню к брату, который к этому времени уже окончил институт и преподавал в школе (а затем стал ее директором), учительницей была и его супруга.

В семье брата-коммуниста, как вспоминал потом сам батюшка, была уже «неверующая среда», и сам он там «растерял свою духовность», «распрудился».

«Сплошной атеизм был в стране, ложь, правды не узнаешь», – говорил потом батюшка.

Кровавый 1937 г. застал его оканчивающим Касимовский индустриальный техникум. Технолог по холодной обработке металлов, Иван Дмитриевич в 1938 г. получил распределение в Челябинскую область, на весовой завод Катав-Ивановска.

Оттуда в 1939 г. его призвали на срочную службу – в воинскую часть в селе Барабаш Хасанского района Приморского края, практически на границе с Китаем. Район узкой полосой тянулся вдоль побережья залива Петра Великого, где полюбил уединяться солдат-срочник.

Здесь его и застало судьбоносное известие…

Автобиография Ивана Павлова из Личного дела кандидата в члены ВКП (б). 4 февраля 1943 года

Мир без Бога есть колыбель войны

Воскресный день 22 июня 1941 г. в заливе Петра Великого выдался теплым и солнечным. Солдата-срочника Ивана Павлова отпустили в увольнительную. Вместе с товарищем они расположились у воды, слушая шелест волн, наблюдая за отливом океана, а затем его возвращением в «родные берега». Тихую идиллию, радостные мысли о скорой демобилизации нарушила суета на набережной – люди метались вдоль берега с криками: «Война!». К началу Великой Отечественной 22-летний Иван Павлов по армейским меркам был «дедом» – до окончания службы оставалось два месяца, а там и дембель! Но вот – война…

Богослужение в Никоновском пределе Троицкого собора Лавры 30 ноября 2024 года возглавил митрополит Каширский Феогност, духовное чадо отца Кирилла. Фото: Иванов Сергей, СТСЛ

По слову святителя Николая Сербского, существует неумолимый закон греха – война человека против человека является следствием войны против Бога: «Мир без Бога есть колыбель войны. В мире плодятся и растут бациллы войны, а когда они размножатся и вырастут, то война неизбежна». «Народ, отпавший от Единого Живого Бога, – пишет святитель, – становится, в сущности, мертвым народом. Душа его, как тень, колеблется в мире, как дуб, подсеченный от самого корня, но еще не срубленный. Нужны землетрясения, потоп, мор или война, чтобы сдуть эту тень, срубить подпиленное дерево, похоронить мертвых. Потому что отпасть от Единого Бога – значит воевать против Него и попереть весь закон Его» [1].

Словно в подтверждение этих слов Великая Отечественная война в стране, отпавшей от Бога, началась 22 июня, который в 1941 г. выпал на День Всех святых, в земле Российской просиявших. В постриге этот день станет днем тезоименитства отца Кирилла. Он-то и уверовал вновь на войне…

«Эта великая страшная Отечественная война, конечно, явилась следствием попущения Божия за наше отступление от Бога, за наше моральное, нравственное нарушение закона Божия и за то, что попытались в России покончить с религией, с верой, с Церковью», – говорил отец Кирилл (Павлов) в одном из своих послевоенных интервью.

А однажды сказал: «Кто там не был, тот ничего не знает. Порой это было хуже ада. Пережить такое крайне тяжело…». Ведь война – это не только массовый героизм, это еще и предательство, и «сотрудничество с органами», и стремление улизнуть с передовой в тыловые службы. И человек все время словно в круговой обороне – без чувства надежного тыла: «Враг был прямо перед тобой, но рядом все время появлялись новые люди, и ты не знал, не был уверен в них. Это и было хуже ада»[2].

Снег кровью обагрился

Будущий архимандрит Кирилл, а тогда просто Иван Павлов встретил войну солдатом-срочником в 96-м саперном батальоне 92-й стрелковой дивизии 10-й Краснознаменной армии. Осенью 1941-го часть Ивана Павлова была переброшена с Дальнего Востока на Волховский фронт, который формировался для прорыва блокады Ленинграда. Там, на станции Хвойная под Тихвином, в первом же бою сложили головы многие его однополчане. «Только-только мы сошли с эшелона, нас в лес отвели – а немецкая разведка уже узнала. Сразу, моментально – бомбят, только щепки летят. Немецкий бомбардировщик как все равно коршун летает над головой и из пулемета строчит. Людей – и мирских, и военных – расстреливает в упор. Сразу – и убитые появились, и раненые. Зима была, снег кровью обагрился…», – рассказывал отец Кирилл.

Но красноармейца Ивана Павлова Господь хранил. Когда через полгода, в апреле 1942 года, его, получившего осколочное ранение в ногу, эвакуировали в госпиталь в Кировскую область, это спасло ему жизнь.

Келейница батюшки монахиня Евфимия (Аксаментова) делилась с его слов: батальон вскоре отправили очищать минные поля, и никто из 400 бойцов с задания не вернулся.

Мать Евфимия на вечере памяти батюшки в Московской Духовной академии

Сталинград

В 1993 году архимандрит Кирилл в Волгограде на праздновании 50-летия победы в Сталинградской битве вспоминал о первых днях сражения на Волге (эти кадры вошли в документальный фильм «Старцы. Архимандрит Кирилл Павлов»): «Мы стояли в обороне Сталинграда, примерно в километрах 20-25 от города. В один из воскресных дней августа месяца 1942 года, когда немецкие бомбардировщики в количестве около тысячи самолетов налетели на город – картина была очень-очень страшная. Город был весь охвачен пожаром, огонь, клубы черного дыма поднимались до облаков. Нас сняли с обороны. Я в это время был ранен».

 Обложка Личного дела кандидата в члены ВКП (б) красноармейца Ивана Павлова  

Как следует из архивных документов, в начале Сталинградской битвы Иван Павлов служил в 9-й мотострелковой бригаде. 23 августа 1942 года фашисты форсировали Дон, при поддержке авиации прорвались к Волге севернее города, и немецкие танки в сопровождении морпехоты начали стремительное продвижение к Сталинграду. 9-я бригада контратаковала противника с севера, захватила село Орловка (Городищенский район) и удерживала его до прихода подкрепления, отрезав наступающим немцам «хвост» – перекрыв им снабжение продовольствием и боеприпасами.

А через месяц 9-ю мотострелковую после боев уже в самом городе – в районе завода «Красный Октябрь» и на Мамаевом кургане – из-за тяжелых потерь вывели с переднего края на отдых и переформирование.

Но в этих смертельных боях красноармеец Павлов, судя по архивным документам, не участвовал: 7 сентября он был ранен и на фронт из госпиталя вернулся только 11 октября (в декабре 2019 года в военно-медицинском архиве в Санкт-Петербурге обнаружена история болезни Ивана Павлова в эвакуационном госпитале № 2904 на станции Кайсацкая Сталинградской области)[3]. Новым местом службы Ивана Павлова стала 254-я танковая бригада.

Прозрел, читая Евангелие

 "Полюбите Евангелие!" - советовал отец Кирилл

Зимой 1942-1943 года почти два месяца бойцы 254-й танковой бригады лежали в обороне в снежных окопах и траншеях. Отец Кирилл вспоминал: «Два метра снег. Вкапывались лишь на метр, так и мерзли, закутавшись в шинели, да еще в трофейные, немецкие. Еду подвозили только ночью, остывшую, мерзлую. Как выжили?.. Чудом Божиим!»

В боевой характеристике красноармейца Павлова говорится о его подвиге у деревни Цыбенко (он был подносчиком мин и «своевременно обеспечивал расчет, который уничтожил до 90 солдат и офицеров противника, 3 немецких миномета, 4 автоматчика»). 6 февраля 1943 года за боевые заслуги его даже приняли кандидатом в члены ВКП(б) (об этом свидетельствует его личное дело, обнаруженное летом 2019 года в ЦА Минобороны в Подольске)[4].

С Патриархом Пименом. Святейший и сам воевал на фронтах Великой Отечественной

Архимандрит Кирилл вспоминал, как весной 43-го в освобожденном Сталинграде бойцы несли караул. Вокруг не было ни одного целого дома. Была полная темнота – ни прожектора, ни луны. Маскировку нарушать, костры разводить не полагалось – поэтому было темно и холодно. Царила гробовая тишина, чувствовался трупный запах. Батюшка рассказывал, как возник у него такой ужас смерти, которого он никогда больше не испытывал в своей жизни.

Впрочем, вскоре получил Иван Павлов утешение и – одновременно – объяснение смысла страшных земных страданий.

Отец Кирилл (Павлов) вспоминает: «Был апрель, уже пригревало солнце. Однажды среди развалин дома я поднял из мусора книгу. Стал читать ее и почувствовал что-то такое родное, милое для души. Это было Евангелие! Я нашел для себя такое сокровище, такое утешение! Собрал я все листочки вместе – книга разбитая была, и оставалось то Евангелие со мною все время. До этого такое смущение было: почему война, почему воюем? Много непонятного было, потому что сплошной атеизм был в стране, ложь, правды не узнаешь. А когда стал читать Евангелие – у меня просто глаза прозрели на все окружающее, на все события…»

По словам келейницы батюшки Любови Владимировны Пьянковой, Иван Павлов в тот момент дал обет: если вернется живым – будет учиться и служить Богу.

За что нам – Победа?

С Патриархом Алексием II за богослужением

После Сталинградской битвы часть Ивана Павлова прибыла в тамбовские леса на отдых. В один из воскресных дней Иван пошел в город, где открыли единственный уцелевший храм. «Собор весь был голый, – рассказывал батюшка в интервью газете «Русь Державная», – одни стены. Народу – битком. Я был в военной форме, в шинели. Священник, отец Иоанн, который стал впоследствии епископом Иннокентием Калининским, такую проникновенную проповедь произнес, что все, сколько было в храме народа, навзрыд плакали. Это был сплошной вопль… Конечно, такой вопль, молитва простой верующей души до Бога дошла! Я в это верю на все сто процентов! И Господь помогал…»

От атеизма к вере разворачивалась вся страна – от простого солдата до Верховного Главнокомандующего.

В сентябре 1943-го состоялась знаменитая встреча Сталина с митрополитами Сергием (Страгородским), Алексием (Симанским) и Николаем (Ярушевичем), после которой был избран Патриарх, начали открываться храмы и духовные школы, а пастыри возвращались из тюрем. После этого «в корне изменилось положение на фронте, – вспоминал отец Кирилл. – Даже Жуков в своих мемуарах на это внимание обращает. Он говорит, немецкие генералы в начале войны такие стратегические планы строили, а с 1943-го те же самые генералы стали делать ошибки, ляпсусы, такие, что приходилось только удивляться. А это очень просто: Господь всегда, когда хочет наказать, отнимает разум. Поэтому, когда Господь решил спасти Россию – Он отнял у немецких генералов разум – они стали делать просчеты. А наши умудрились».

Иван-исповедник

Помог Господь и своему исповеднику Ивану Павлову, когда отмеченный командованием боец назвал себя христианином и отказался вступать в коммунистическую партию. Поступок неслыханный для военного времени.

Это случилось почти через год после Сталинградской битвы в городе Павлоград Днепропетровской области.

Вот как рассказывал об этом эпизоде своей биографии сам архимандрит Кирилл на встрече с братией Данилова монастыря (видео хранится в редакции):

– Батюшка, а как вас в партию принимали?

– В партию?

– Был такой момент в вашей биографии?

– Чуть-чуть… Половина… Я был не полным партийцем – половинным.

– Кандидатом?

– Кандидатом. Не мог отделаться, защитить себя, мотивировку найти… Они наметили нас пять человек – дескать, победили под Сталинградом, молодые, дисциплинированные – политрук поручился, прошение написал. Без меня меня женили.

– А как же вам удалось все-таки избежать вступления в партию?

– Путем мытарства… Гоняли меня. Зайти просто было, а выйти – стоило жизни. Это просто Господь спас.

– А то бы все? Могилевская губерния? По закону военного времени?

– Да-да.

– Но вы же им твердо сказали?

– Твердо, непоколебимо. Проникся духом – все.

– Как они это восприняли?

– Меня «мытарили». Вывели в политотдел корпуса, там полковник старый, татарин, меня так чистил – ой! Пугал, такие каверзные вопросы задавал. Потом говорит: «Да ты засиделся… Тамбов тебе?» Говорит старшине: «Завтра 34-я танковая бригада на передовую едет, его – туда – автоматчиком!»

– Пошли, батюшка, туда автоматчиком?

– Господь спас. Меня старшина наш повел туда. Ну, автоматчик на танке – это, конечно, смерть. А начальник штаба выходит: «За что его к нам? Чем он провинился?» Он говорит: «За религиозные убеждения. Верующий». А тот отвечает: «У нас таких своих полно. Не надо, голубчик, веди его обратно». Отказался.

…

– Это где было?

– Это было в районе Павлограда, в Днепропетровской области…

– А когда?

– Конец 1943 – начало 1944 г.

Благодаря заступничеству «равновесного начальства» Иван Павлов, отказавшийся вступать в партию, остался жив и был переведен в другую часть. В 1944 г. вместо штрафбата оказался он в калмыцких степях – на бахчах, где росли арбузы и дыни.

Архивные документы свидетельствуют: в 1945 г. Иван Павлов служит писарем в 1513-м легком самоходном артиллерийском полку, сформированном 21 февраля 1945 г. в Ровно, получает медаль «За отвагу», а к концу войны фигурирует в ведомостях уже как старший сержант Павлов.

Вместе с 3-м Украинским фронтом Иван Павлов воюет в Румынии, Венгрии, Австрии, Чехословакии, получает ранение на Балатоне.

Иван Павлов завершит службу осенью 1945 года в звании старшего сержанта. В Москве, оставив солдатский вещмешок у сестры в коммуналке, он поедет в Елоховский собор с главным вопросом: есть ли в Советском Союзе духовные школы, где учат на священников.

Быть Христовым служителем

Выпускник Московской духовной академии, 1954 год

7 августа 1946 г. Иван Павлов подает прошение на зачисление в Богословский институт, открывшийся спустя годы гонений сначала в Новодевичьем монастыре: «Прошу зачислить меня в состав учащихся для допущения сдачи испытаний на I курс начальной богословской школы, так как у меня было и есть желание учиться в Духовной семинарии и быть Христовым служителем и потрудиться на этом добром поприще для блага и добра верующих, ибо я сам это испытал на себе, будучи без духовной пищи во время учебы и фронта. Я всегда ощущал себя невеселым, чего-то мне не хватало. И я не знал, чем себя утешить, и только когда у развалин одного дома в 1943 г. я нашел Евангелие и стал его читать, то я стал ощущать приток жизнерадостности и всего того доброго и скромного, чего некогда ожидал в своей душе…»

После первого года обучения семинарист Иван Павлов два месяца, с конца июня по конец августа 1947 г., нес послушания в Псково-Печерском монастыре. В 1948 г. духовную школу из Москвы вернули в Свято-Троицкую Сергиеву Лавру. Здесь уже, в Большой келье преподобного Сергия, Иван Павлов окончил не только семинарию, но и Духовную академию.

 Лаврская братия. 1966 г. 

15 июня 1954 г. выпускник Павлов написал прошение наместнику Лавры архимандриту Пимену (Извекову), будущему Патриарху: «Имея давнее влечение к иноческому образу жизни, я имею сердечное желание в настоящее время после окончания Духовной академии поступить в обитель преподобного Сергия и нести все послушания, какие будут на меня возлагаться. Поэтому прошу Вас, отец Наместник, принять меня в число послушников братии Троице-Сергиевой Лавры».

25 августа этого же 1954 г. послушника Иоанна, впрочем, уже испытанного за годы учебы в академии, постригли в монашество с именем преподобного Кирилла Белозерского (†9/22 июня 1427 г.), чья память – как особый знак – по новому стилю приходится на день начала Великой Отечественной войны.

В 1954 г. отца Кирилла на день его рождения и на праздник «осеннего» преподобного Сергия 8 октября митрополит Ростовский и Каменский Вениамин (Федченков) в Успенском соборе Лавры рукоположил в сан иеродиакона. А 30 ноября, на память преподобного Никона Радонежского, ученика преподобного Сергия, епископ Псковский и Порховский Иоанн (Разумов) в Трапезном храме рукоположил его в сан иеромонаха.

Так 70 лет назад началось пастырское служение отца Кирилла – духовника трех Патриархов, множества епископов, монахов, священников, мирян.

Всероссийский старец

Архимандрит Кирилл находил общий язык с любым человеком, любого возраста и социального статуса

В 1954-1955 гг. батюшка несет послушание пономаря у мощей Преподобного, а впоследствии трудится лаврским кассиром, помощником казначея, казначеем, – и на этой должности многим помогает, в том числе материально. Те, кто получали от него конвертики, часто удивлялись: там была именно та сумма, которая была необходима.

Старческие дарования отца Кирилла проявились очень рано. Первые духовные чада батюшки еще в 50-60-х годах вспоминали, как он сам называл их неисповеданные грехи, помогал бороться с внутренними страстями. Его молитва была скрепляющей печатью – по его слову исцелялись больные, созидались семьи и дома…

Отцу Кириллу было около 40 лет, когда на исповедь к нему благословлял ходить знаменитый одесский старец преподобный Кукша. Возможно, это шутка времен гонений: «Все православные люди должны знать друг друга в лицо», но отца Кирилла, без преувеличения, знал весь православный мир.

Со святителем Афанасием (Сахаровым, 1887-1962), епископом Ковровским, отца Кирилла связывало особое духовное родство. Они познакомились в 1956 году, вскоре после того, как владыка вернулся из последней ссылки. Святитель Афанасий в 1962 году писал в Лавру о подвигах иеромонаха Кирилла, беспокоясь о его здоровье: «Сказали мне, что очень слабеет отец Кирилл. Берегите его и наложите на него строгое послушание: беречь себя, лучше питаться, уменьшить подвиги свои. А Вас прошу, нельзя ли поставить вопрос об освобождении его от всяких нагрузок, особенно нагрузок хозяйственно-административных?»[5]

В конце 1960-х гг., когда лаврский духовник архимандрит Петр (Семеновых) начинает все чаще болеть, братия окормляется у отца Кирилла. С 1970 г. на него уже официально возлагают послушание духовника обители.

Более чем полвека отец Кирилл несет свое пастырское служение всероссийского старца, хотя таковым себя и не считает. Но так называемая посылочная (две маленькие комнатки под трапезным храмом Троице-Сергиевой Лавры, где разбирались поступавшие в монастырь посылки), а после «крестилка» (у храма святителя Филиппа, митрополита Московского, в Патриаршей резиденции в Переделкино), где принимал батюшка, неизменно переполнены народом.

«В Лавре исповедовали и утром, и вечером, и в ночное время. В 1970-е гг. монастырей было очень мало: Псково-Печерский, Почаевский на Западной Украине и Лавра, пожалуй, и всё, – вспоминает владыка Алексий (Поликарпов). – А народу тьма. На большие праздники после долгих Всенощных исповедь, бывало, продолжалась и до пяти часов утра. После этого оставались на раннюю Литургию»[6].

Келейницы вспоминают: батюшку позовут на исповедь в академию – он бежит в Покровский академический храм. Скажут, что в посылочной кто-то дожидается, он – туда. Затем – в келью, где братия собралась на исповедь. Если Патриаршая служба, отца Кирилла зовут встречать Патриарха.

С Патриархом Алексием II в Переделкине 

Перед смертью Святейшего Патриарха Алексия (Симанского; 1945-1970) отца Кирилла пригласили исповедовать его в Переделкино. Следующий Патриарх Пимен (Извеков; 1971-1990), который был фронтовиком и знал отца Кирилла по Лавре, – приглашал его и в Переделкино, и в резиденцию в Чистый переулок. Затем – Патриарх Алексий II (Ридигер; 1990-2008) также избрал батюшку своим духовником.

Сам батюшка, по воспоминаниям келейниц, говорил о том, что хотел бы умереть, исповедую людей.

Строгое монашеское правило

Одна из характерных черт отца Кирилла – особая тщательность исполнения всего, что относится к его послушанию, шире – ко всей жизни монашеской.

Все годы своего пребывания в Лавре в 5:30 утра отец Кирилл, если только не прикован к постели болезнью, – участвует в братском молебне у мощей преподобного Сергия. После Литургии, перед трапезой возглавляет в своей келье монашеское правило, которое в Лавре состояло из трех Канонов, Акафиста Спасителю (во все дни, кроме пятницы, когда читался акафист Божией Матери), одной кафизмы, одной главы из Евангелия и двух глав из Апостольских посланий. Он, если только позволяет здоровье, ничего не упускает, никогда не опаздывает, видимо, памятуя слова святителя Игнатия (Брянчанинова) о том, что все падения монаха начинаются с оставления им монашеского правила.

Отец Кирилл у раки преподобного Сергия

«Батюшка всегда тщательно относился к богослужению, – вспоминает владыка Алексий (Поликарпов), – и от нас, поскольку мы были священнослужителями, требовал, чтобы мы обязательно ходили на службы, а в случае нежелания принуждали себя, не поддавались самопослаблению, а на службе чтобы мы были внимательными, отсекали лишние мысли»[7].

Несколько лет по вечерам батюшка сам читает Ветхий Завет: к нему в келью собираются некоторые из братии. Традиционное монашеское правило включает в себя чтение Евангелия и Апостольских посланий, поэтому до Ветхого Завета дело доходило не у всех. А батюшка просто читал без комментариев час-полтора Священное Писание, иногда – святых отцов. «Cвятость, – отмечал он, – это постоянная память о Боге, а грех – это постоянная память о себе»[8].

Деликатный духовник

Какой же это деликатный, любящий, жалеющий каждого кающегося, радеющий о состоянии всего общества духовник! Однажды уже нынешний экзарх, когда его впервые поставили исповедовать, подошел к отцу Кириллу:

– Батюшка, переживаю, как я буду исповедовать?

– А что такое? – поинтересовался старец.

– Да я даже не знаю, за какой грех кому какую епитимию давать...

А батюшка так удивленно посмотрел на него, улыбнулся, как только он мог мягко и светло улыбнуться, обнял и говорит:

– Отец… какая епитимия? Любовью покрывайте все. Люди у нас и так настрадались. Они такие несчастные, души у них исковерканные. Какая им епитимия?!

По свидетельству очевидцев, архимандрит Кирилл, духовник над духовниками, был очень тихим, «умалившимся», простым и даже невыразительным человеком – если такой окажется в народе, его и не заметишь. Но общение с ним было великим счастьем. Когда в последние годы отец Кирилл приезжал из Переделкина в Лавру – начинался праздник, все оживали, чувствовалась радость, свет, легкость, враждующие примирялись…

Дух Божий, который витал в обители, преображал все вокруг.

И даже когда 13 лет батюшка болел, лежал в Переделкине, внешне ничего не видел и не слышал – к нему все равно приходили братия – плакали, жаловались, и вопросы также разрешались.

Он и будучи здоровым на исповедях много не говорил, изъяснялся очень просто, мог сказать два-три слова. Но человек выходил совершенно обновленный, появлялась ясность в голове, было понятно, что ты соприкасаешься с духоносным человеком, с Духом Святым.

Слово старца было кротким, недирективным руководством на уровне духа. От приходящего он мог выслушать два-три слова и сказать – все-все-все, иди-иди-иди. В другой раз внимательно слушал и 20, и 30 минут, не прерывая…

Однажды отец Кирилл произнес рядовую проповедь по отрывку Евангелия о мытаре Закхее, который взобрался на дерево, чтобы видеть Иисуса Христа. «Проповедь была очень простая, – рассказывает игумен Аверкий (Лопатюк), настоятель Спасо-Вифанского подворья Лавры, – но я слушал, как завороженный, был просто потрясен». Почему? Когда представился случай, он спросил об этом самого старца Кирилла. А тот ответил:

– А это Евангелие. Читайте Евангелие.

– А как читать, батюшка? Какую главу, евангелиста? Сколько читать?

Старец задумался…

– А ты полюби Евангелие, – сказал наконец.

– На славянском или на русском читать?

– На славянском – возвышеннее, а на русском – на сердце ложится…

13 лет затвора

Мало кто знал о бессонных ночах, о мучительных болезнях и болях, которые ему приходилось переносить – давали себя знать фронтовые раны и застуженные легкие. При этом нагрузки батюшки были невыносимыми.

13 лет продолжалась его последняя тяжелая болезнь после инсульта – своего рода затвор. Хотя и тогда его духовные чада приезжали – просто постоять рядом, прикоснуться к руке, ни о чем не говоря, ничего уже не спрашивая, не советуясь, а просто радуясь, что он еще здесь, что можно вот так согреться вблизи него.

И вспоминать его слова: «Если мы будем жить, подвигая Бога на милость, Бог продлит нам мирное время. А если будем жить так, как сейчас живем и собираем гнев Божий, – то ждите войн и бедствий».

Ольга Каменева, Ольга Орлова, Дмитрий Симонов