День рождения преподобного Паисия. Святой современник

25 июля 1924 года родился самый известный старец современности – ныне уже прославленный в лике святых преподобный Паисий Святогорец. Вот одно из поучений старца: «Человек должен становиться лучше по доброй воле. Не важно, станет ли он фонарём в городе или маяком на скалах. Главное, чтобы он нёс в себе свет».

«Сумасшедшая жилка» предков святого Паисия

Арсений (будущий св. Паисий) на фото крайний справа

В жилах предков греческого святого Паисия Святогорца текла героическая кровь, сам преподобный говорил, что у них была «сумасшедшая жилка». Его отец – Продром Эзнепидис возглавлял Фарасскую общину небольшого греческого поселения в турецкой Каппадокии. Жители Фарас любили Церковь, занимались сельским хозяйством, при этом постоянно были «начеку», обороняясь от турецких набегов.

Святой Паисий (в крещении Арсений) стал восьмым ребенком Продрома и его супруги Евлогии (ενλογια по-гречески означает «благословение»), происходившей из обедневшего аристократического рода Франгопулосов и состоявшей в родстве с ныне прославленным Арсением Каппадокийским.

Посватав Евлогию у ее матери-вдовы и получив ее благословение, 22-летний Продром в тот же день обвенчался с 15-летней девушкой. Два первенца молодой семьи умерли в младенчестве, сразу же после крещения, третий ребенок – девочка, названная Зоей (по-гречески ξωη – значит «жизнь»), и все последующие дети Эзнепидисов выжили.

Вскоре после рождения св. Паисия (25 июля 1924 года) пришла весть о насильственном переселении греков из Малой Азии в Элладу. Семье предстоял горький путь эмиграции, опасное путешествие в греческую Коницу – в этом живописном городке, среди горных рек и водопадов, прошли детские и юношеские годы святого.

Отец Паисия Продром Эзнепидис был горячим и строгим и частенько наказывал детей.

Мать, напротив, к детским шалостям относилась с благородным великодушием: творила молитву Иисусову, при этом отворачивалась и делала вид, что не замечает детского озорства. Нежное сердце святого Паисия отзывалось на это болью и решимостью не повторять проступки.

Утром и вечером взрослые и дети собирались на молитву. «Помните, – говорил отец, – дважды в день человек должен предстать перед Богом, как солдат на проверку».

В армии Арсений служил связистом 

Евлогия, прозванная соседями «ходячим календарем», наизусть помнила даты памяти святых, со всей строгостью семья соблюдала посты. Каждое воскресенье и по большим праздникам все вместе шли в церковь.

Окончив начальную школу, Арсений выразил твердое намерение стать плотником. Желание это зародилось у мальчика благодаря бабушке Хаджи-Христине, которая прожила в Конице всего один год – однако и этого времени хватило, чтобы посеять в душу маленького Арсения высокие переживания. Вместо сказок бабушка рассказывала внуку что-нибудь из Евангелия или из житий святых. Вместе они рассматривали иконки, среди которых нашелся маленький иерусалимский образок с изображением Ребенка-Христа, помогающего праведному Иосифу в столярной мастерской. Это маленькое событие решило «профессиональную» судьбу будущего святого.

Ответ Чарльзу Дарвину

Более ста лет назад Ф.М. Достоевский записал парадоксальную мысль о Христе и истине: «…если б кто мне сказал, что Христос вне истины и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше хотелось бы оставаться со Христом, нежели с истиной».

Почти дословно эти слова повторил 15-летний Паисий – тогда еще Арсений в греческой Конице. Когда подростку рассказали о теории Чарльза Дарвина, а также о том, что Христос был самым лучшим – но всего лишь Человеком, – он был настолько потрясен, что убежал в горы – в церковь святой Варвары и несколько часов горячо молился: «Христе мой, если Ты есть – явись мне!». В какой-то момент обессиленный Арсений подумал: «Раз Христос был таким добрым и справедливым Человеком, что ни до, ни после Него не было никого Ему равного, раз плохие люди из зависти и злобы его убили, то ради Этого Человека стоит делать еще больше, чем я сделал для Него до сих пор. Ради этого Человека стоит даже умереть. А рай мне никакой не нужен, да и мне вообще ничего не нужно, кроме Него Самого!»[1]

Житие святого повествует: в тот же момент церковь святой Варвары залил божественный свет, а из царских врат вышел Христос со словами: «Я есть Воскресение и Жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет»[2].

«Бил меня как осьминога»

…Отслужив в армии и став монахом в монастыре Эсфигмен на Афоне, в течение двух с половиной лет будущий старец нес мученическое послушание у столяра Исидора – с тяжелым невоздержанным характером. «О, какую же огромную пользу принес мне этот человек! Он бил меня, как бьют о камни только что выловленного осьминога, – вспоминал преподобный Паисий. – Но этим битьем он очистил меня от всех скрытых во мне «осьминожьих чернил»[3].

Уже тогда здоровье 30-летнего подвижника пошатнулось – у него начался кашель с кровью. Впоследствии святой нес крест многочисленных болезней: ему удалили левое легкое, он страдал от межпозвоночной грыжи, а когда случился заворот кишок, врачи обнаружили последнюю стадию рака… «Болезнь меня связывает», – жаловался старец Паисий. Но тут же рассуждал о неоценимой пользе понесенных страданий: «Мученические боли моего недуга принесли мне пользы больше, чем аскетические старания всей предыдущей жизни…»[4]

Людям тяжелобольным и их родственникам преподобный часто говорил о духовной пользе такого рода страданий. Однажды он обнял и начал радостно целовать ноги парализованного юноши:

– Ножки вы, ножки, прямо в рай приведете по дорожке!

Божественное одиночество

Монастырь Стомион в Конице, восстановленный старцем Паисием.

В августе 1944 года немецкие оккупанты подожгли расположенную в нескольких километрах от Коницы горную обитель Стомион. Цел и невредим остался лишь один монастырский храмик, посвященный Рождеству Пресвятой Богородицы.

Арсений между тем подвергся серьезной опасности на войне и дал обет Пресвятой Богородице: если останется в живых – восстановит Ее разрушенный монастырь. Житие старца повествует о том, что в течение четырех лет он трудился, большей частью в одиночестве, в Стомионе – до полного восстановления обители – «жестоко искушаем людьми и бесами, но обильно облагодатствован Божественной милостью»[5].

Уже будучи афонским монахом, летом несколько часов преподобный проводил в лесу, делал себе из листьев папоротника небольшой шалашик, читал Псалтирь, молился по четкам, а потом возвращался в келью – там его ждали люди.

Как бросить наркотики – совет преподобного Паисия

К нему приходили парни с серьгами в ушах, в татуировках, с длинными косами.... Старец обнимал их, целовал, называл по именам – и с первой минуты завоевывал их расположение. Однажды одному измученному и усталому пареньку преподобный вымыл ноги…

Ночами старец не только молился, но и прочитывал все письма, раскладывая их на стопочки: разводы, душевные расстройства, рак, наркотики – со слезами упрашивая Бога помиловать этих людей.

Ребят, пристрастившихся к наркотикам и алкоголю, преподобный заражал радостью и оптимизмом, говорил: «Те, кто принимает наркотики, могут их бросить, если обретут более сильную зависимость – от Христа»[6]. Преподобный советовал страждущим ребятам есть побольше моркови. Как ни странно, многим она помогала преодолеть ломку. «Конечно, дело было главным образом не в моркови, а в его молитвах», – вспоминали эти люди спустя годы.

При этом старец советовал не роптать в скорбях и болезнях. «В ропоте присутствует проклятье, – полагал святой Паисий и напротив: – …Славословие – это великое дело. Бог дает нам благословения, но вкусим мы их или нет – это зависит от нас. Знаете, сколько людей, съедая один черствый сухарь, день и ночь славословят Бога и питаются небесной сладостью!»[7]

Что такое духовный аристократизм?

«Для меня основание духовной жизни – любовь и смирение, – говорил преподобный. – Где есть любовь, там обитает Христос – Любовь, и где есть смирение, оно словно силой удерживает в человеке благодать Божию. Тогда повсюду царствует Бог, и земля превращается в рай. А где любви и смирения нет, там обитает тангалашка – враг, и люди вместе с ним уже здесь живут словно в аду, день ото дня ухудшая свою посмертную участь. Самый легкий путь к спасению – это любовь и смирение»[8].

– Геронда, мне трудно отдавать свою любовь туда, где ее не оценят, – жаловалась старцу очередная монахиня.

– У тебя нет настоящей любви, потому тебе и трудно, – отвечал преподобный. – У кого любовь настоящая, того не волнует, оценят его любовь или нет. Жертву, которую он совершает ради ближнего по чистой любви, он даже не помнит[9].

– Как взрастить в себе любовь? – интересовались у старца очередные посетители.

– Оправдывай несобранность и недостатки других, – советовал святой Паисий. – Ко всему относись духовно, с верой и доверием к Богу. Думай о том, что ты в руках Божиих и если что-то происходит не так, как тебе хотелось, принимай это с благодарностью[10].

Самые простые средства взращивания любви от старца Паисия: творить добрые помыслы о человеке, каждого видеть добрым… На уровне духа необходимо участие в богослужениях и Таинствах Церкви, покаяние и молитва Богу, чтение Священного Писания и житийной литературы; на уровне души – добрый пример; на уровне тела – труд, отсутствие изнеженности, соблюдение постов…

«Необходимо духовное благородство, – говорил преподобный Паисий, – это святой аристократизм, духовное величие, решимость пойти на жертву. Благородная душа требовательная только к себе, а не к другим. Она жертвует собой ради ближнего, не ища никакой награды. Забывает о том, что отдала, но помнит каждую малость, которую приняла от других. Она обладает любочестием, смирением и простотой, бескорыстием и честностью…»[11]

Соловьи и куры. Последняя смиренная просьба

Смиренных людей старец сравнивал с соловьями, которые прячутся от чужих глаз в тенистых лесах и своим пением наполняют души людей небесной радостью. «Гордецы же ведут себя как куры, кудахчущие так оглушительно, как будто снесенное ими яйцо размером с нашу планету», – говорил святой Паисий со свойственным ему «особым» юмором.

«Особая» смиренная просьба уже тяжелобольного старца заключалась в том, чтобы его похороны прошли «без всякого шума».

В октябре 1993 года преподобный Паисий поселился в монастыре святого Иоанна Богослова в Суроти неподалеку от Салоник. Здесь старец мучительно болел и скончался 12 июля 1994 года – в день первоверховных апостолов Петра и Павла. Поздно вечером в тот же день состоялось заупокойное всенощное бдение в домовом храме Святых архангелов в сестринском корпусе монастыря.

По завещанию преподобного отпевал старца единственный монастырский священник отец Николай в присутствии игуменьи и нескольких сестер. К могиле за алтарем храма преподобного Арсения Каппадокийского погребальная процессия шла в кромешной темноте. Только впереди монахиня несла маленький фонарик да еще две свечки освещали последний путь старца – все так, как он и хотел[12].

При свете огарка батюшка произнес заупокойные стихиры, игуменья прочитала 100 молитв «Господи Иисусе Христе, покой душу раба Твоего», положенных при монашеском погребении. Наступившую тишину нарушил торжественный возглас священника: «Христос Воскресе!»

Только через три дня народ узнал о кончине святого Паисия.

А через 20 лет в 2015 году церковь преподобного Арсения Каппадокийского, у которой погребли старца, стала также и храмом прославленного в лике святых преподобного Паисия Святогорца.