Сергий и Елисавета. Между Москвой и Иерусалимом

Сегодня, 1 ноября, день рождения принцессы Гессен-Дармштадтской – русской святой преподобномученицы Елисаветы Феодоровны, — Великой княгини, которая отказалась уехать из России в годину испытаний и бед.

В письме сестре принцессе Виктории Баттенбергской Елисавета Феодоровна в 1917 году писала: «…Наша страна растерзана на маленькие кусочки, все, что собиралось веками, разрушается, причем самим нашим народом, который я люблю всем сердцем. Право же, они морально больны и слепы — они не видят, куда идут. Сердце болит, но у меня нет горечи — можно ли критиковать или осуждать человека, как лунатика в бреду? Его можно только жалеть и желать, чтобы нашлись добрые опекуны, чтобы уберечь его от крушения всего и вся, от убийства всех, кто попадутся ему на пути».

Ее убили. Но настрадалась она еще и до своего уже собственно мученического венца…

Москва – храм России

Сергей Александрович и Елизавета Фёдоровна. 1892 год 

Когда Император Александр III в 1891 году титуловал генерал-губернатором брата – ее супруга Великого князя Сергия Александровича – на служение в Москву, он вполне мог сказать свои знаменитые слова: «Москва – храм России, а Кремль – ее алтарь».

Что значит стать генерал-губернатором в городе-храме? Сосредоточить в своих руках воинскую и административную власть? Это то, от чего отказался Господь при Входе в Иерусалим: «И когда Я вознесен буду от земли всех привлеку к Себе» (Ин. 12:32). Так скажет о Своей Крестной Жертве титулованной надписанием «Царь Иудейский». Иудеи, по сути, и ждали мессию- военноначальника и правителя, который изгонит римского префекта – эллина-язычника – Понтия Пилата вон. Но этот странный Галилеянин вдруг пообещал, что и эллинов привлечет к Себе (Ин. 12:20-26), а «ныне князь мира сего изгнан будет вон» (Ин. 12:31). Иудеи мечтали о дальнейшей перспективе господства над миром, а Он не обинуясь заявил: «ныне суд миру сему» (Ин. 12:31). И судом этим стал Крест. И Крест оказался средством вознесения дольнего в Горнее.

Тогдашняя Москва – архипелаг контрастов. Остров аристократического вылизанного квартала, а за поворотом – боль, преступность и нищета. Кремль как святилище и тут же – Охотный ряд: чрево Москвы, распространитель нечистот. Обманчивость и обманутость: «Пошел на ярмарку с утра – все благолепно, хорошо, – делится первыми впечатлениями Сергий Александрович. – Пошел на ярмарку после обеда – все пьяно».

Принцесса Елизавета со своей родной семьей в юности. Художник Генрих фон Ангели, 1879 год

Вечер в хитровской забегаловке: шум, треск, музыка, водка, визги, карты, драка – открывается дверь: на пороге царский брат, генерал-губернатор... Немая сцена. Потом также отрезвляюще и преображающе будут действовать появления Великой княгини Елисаветы Феодоровны, родной сестры императрицы, принцессы Гессен-Дармштадтской – здесь же, в районе Хитрова рынка – в самом криминогенном анклаве тогдашней Москвы.

«Никогда московская власть ни совалась в эти притоны», – скажет потом бытописатель В.А. Гиляровский. А вот Сергий Александрович открывал здесь дешевые чайные, Елисавета Феодоровна больницы, приюты для детей. Здесь всюду вглубь и вширь – пространство для подвига. «Очень понравилась жене Москва, – напишет Сергий Александрович и добавит, – я рад».

Но подвиг должен был стать общим делом. Средства собирались на благотворительных базарах. Вот на слайдах изящно украшенные собственными руками Елисаветы Феодоровны витринки, где они сами с Сергием Александровичем стояли за прилавками. Он решался торговать тем, что нарасхват, и быстро освобождался, а она до вечера стояла, показывала, расспрашивала, отвечала...

В быту высокопоставленные особы стремились к простоте. Унаследованное Великим князем село Ильинское вызывало недоумение у иностранцев: «Как это брат царя живет в таком деревянном доме?».

Но когда того требовали обстоятельства, первая леди Москвы действовала с эстетическим размахом. Вот на слайдах традиционно устраиваемая ее – Битва цветов! 8000 букетов, которыми кидали друг в друга, фехтовали, играли. Шелковые флаги – победителям! Ее экипаж, конечно, был самым красивым...

Елисавета Феодоровна цветы очень любила. В ее поле зрения однажды попала картина «Майские цветы» кисти тогда еще никому неизвестного художника. Взгляд на супруга. «Ну, покупай», – ответ. На деньги, полученные от умеющей выбирать лучшее, художник В.Э. Борисов-Мусатов не только поправил здоровье в Крыму и на Кавказе, но и набил руку там не пленэре.

Великая княгиня Елизавета Федоровна очень любила природу и часто подолгу гуляла - без фрейлин и "этикета" 

Так Великие князь и княгиня приняли участие в жизни многих талантливых людей. Елисавета Феодоровна опекала Строгановское училище. Это было время эстетической вменяемости: то, что гармонично, то и в цене. Реальность выправлялась: там, где красота, люди спокойнее и добрее.

С приездом великокняжеской четы Москва оказалась сверху до низу проникнута их деятельным участием. Там, где не мог или не успевал действовать Сергий Александрович, бралась за дело Елисавета Феодоровна. «Нам, женщинам, – говорила она, – все можно!»

Крест как средство вознесения

Великий князь Сергий Александрович и Великая княгиня Елисавета Феодоровна центрировали, собирали, возносили Москву. И это должна была быть такая Москва, которую показывать не было бы стыдно.

Но средством вознесения может быть только крест. И Москва тогда – это не только и не столько Третий Рим, но – Небесный Иерусалим. Крест – это место встречи с Богом и друг с другом супругов-страдальцев.

17 февраля 1905 года Сергей Александрович, генерал-губернатор Москвы, погиб от бомбы террориста Ивана Каляева. Молча, стоя на коленях в снегу недалеко от Кремля, Елисавета Феодоровна собирала и складывала на носилки части тела горячо любимого супруга.

Для многих верующих, уже неоднократно получавших просимое по молитве у благоухающих останков Великого князя Сергия Александровича, он свят, его канонизация – лишь дело времени.

Елизавета Фёдоровна в трауре по убитому мужу 

Это же именно он, никак не форсируя, не оказывая никакого давления, а только красотой своей подвижнической жизни обратил свою супругу в Православие и подвел к пути, ведущему в святость.

Когда Великая княгиня Елисавета Феодоровна осталась одна, греческая королева Ольга Константиновна, двоюродная сестра убитого, напишет: «Это чудная, святая женщина, видно, достойна тяжелого креста, поднимающего ее все выше и выше!»

После смерти супруга Елисавета Федоровна купила участок земли на Большой Ордынке с четырьмя домами и обширным садом. В обители, которая была названа в честь святых сестер Лазаря Марфы и Марии, построили два храма – Марфо-Мариинский и Покровский, больницу, ставшую впоследствии лучшей в Москве, аптеку, в которой лекарства отпускались бедным бесплатно, детский приют и школу. Вне стен обители был устроен дом-больница для женщин, страдающих туберкулезом.

Вид Марфо-Мариинской обители на Ордынке (Москва) в начале 20 века 

Сестры Марфо-Мариинской обители дали обет, по примеру инокинь, проводить чистую жизнь в труде и молитве, а Елизавету возвели в сан настоятельницы. Великая княгиня спала на деревянной кровати без матраса, часто не более трех часов; пищу употребляла весьма скудную; в полночь вставала на молитву, а потом обходила все палаты больницы, нередко до рассвета оставаясь у постели тяжелобольного. 

Елисавета Феодоровна в одежде сестры Марфо-Мариинской обители

С начала первой мировой войны была организована посильную помощь фронту: под руководством Елизаветы Федоровны формировались санитарные поезда, покупалось снаряжение, отправлялись на фронт походные церкви.

Великую княгиню арестовали в Светлый вторник 1918 года, в этот день в обители служил молебен святой Патриарх Тихон. С ней разрешили поехать сестрам Варваре Яковлевой и Екатерине Янышевой.

Алапаевские мученики

Чекисты в 1918 году решили уничтожить всех представителей дома Романовых. Весной арестованных, как известно, вывезли в Екатеринбург. А потом разделили на две группы: семья императора Николая II оставалась в Ипатьевском доме, а нескольких великих князей вместе с двумя монахинями отправили еще дальше, в Алапаевск, расположенный в 146 километрах к северо-востоку от Екатеринбурга.

Это были великий князь Сергей Михайлович – сын младшего сына Николая I, Михаила Николаевича; родная сестра императрицы – Елисавета Федоровна, принцесса Гессен-Дармштадтская, вдова великого князя Сергея Александровича; князья императорской крови Иоанн Константинович Романов с супругой Еленой Петровной Романовой, Константин Константинович, Игорь Константинович, Палей Владимир Павлович. С ними были Федор Ремез, управляющий делами великого князя Сергея Михайловича, и сестры Марфо-Мариинской обители Варвара и Екатерина.

В Алапаевске арестованных разместили в здании местной школы. Поначалу они пользовались относительной свободой. Но когда русскую охрану сменили австрийцы, люди нахальные и грубые, жизнь пленных резко изменилась. Эта охрана, по своей инициативе, часто делала у пленных внезапные обыски, в большинстве случаев или ночью, или на рассвете, врываясь в комнаты, где арестованные спали. Сергей Михайлович написал жалобу в ЧК, австрийцев сменили на чекистов.

21 июня из Екатеринбурга пришел приказ алапаевскому Совдепу установить для пленников тюремный режим. Чекисты отобрали у узников все ценные вещи, включая и нательные кресты, оставив им лишь носильную одежду, обувь и одну пару белья. Пленникам запретили встречаться и разговаривать, кроме как во время общего обеда, заставляя их сидеть весь день отдельно и по комнатам.

Убиение преподобномученицы Елисаветы и иже с нею (клеймо иконы Собора святых новомучеников и исповедников российских) 

17 июля около 12 часов в школу явился чекист Петр Старцев и с ним несколько большевиков. Собрав заключенных, он объявил им, что ночью все они будут перевезены в Верхне-Синячихенский завод, что находился в 16 верстах от Алапаевска. Старцев отослал одну из монахинь, сестру Екатерину, в алапаевскую ЧК. Причина отсылки и ее судьба неизвестны. Арестованные повиновались. Лишь Сергей Михайлович громко крикнул: «Нас будут расстреливать!» В него выстрелили, ранили в руку.

Ночью, около 12 часов, со школьного двора выехал целый поезд повозок, на которых ехали арестованные и чекисты. Со связанными руками и завязанными глазами арестованных вывезли за город к одной из заброшенных шахт железного рудника Нижняя Селимская. Их били обухом топора по голове. Началась свалка, все кричали. Сергей Михайлович схватил «товарища комиссара» и вместе с ним упал в яму. Из шахты доносились стоны и крики. В яму бросили гранату. Но узники еще оставались живы. Их забросали ветками и бревнами, развели огонь. Из шахты слышалось пение тропаря Кресту: «Спаси, Господи, люди Твоя, и благослови достояние Твое, победы на сопротивныя даруя, и Твое сохраняя Крестом Твоим жительство».

Подлинные обстоятельства гибели алапаевских мучеников стали известны благодаря армии Колчака, ненадолго установившей власть на Урале во время Гражданской войны. Адмирал Александр Колчак лично расследовал обстоятельства гибели Романовых.

Икона святой преподобномученицы великой княгини Елисаветы Феодоровны

В июне 1919 года, когда Красная Армия перешла в наступление, белые решили забрать останки Романовых с собой. Было длинное их путешествие через Иркутск в Читу, а затем в Китай и, наконец, Иерусалим, куда было доставлено тело Елисаветы Феодоровны.

Удерживающие мир

1 ноября 1981 года алапаевские мученики (все, кроме Федора Ремеза) были канонизированы Русской Православной Церковью Заграницей. Елисавета Федоровна и инокиня Варвара прославлены Архиерейским собором Русской Православной Церкви 1992 года как преподобномученицы.

Мощами Елисавета Феодоровна почивает на Святой Земле – в Иерусалиме, а Великий князь Сергий Александрович в Новоспасском монастыре в Москве.

Философ Мартин Хайдеггер отмечал, что будущее мира решается не между Москвой и Вашингтоном, а между Иерусалимом и Москвой. И эта Августейшая чета, разнесенная по духовным столицам, увенчанная встречей в вечности – скрепа, удерживающая наш мир.

Поклонный крест на краю мемориальной шахты на месте гибели преподобномученицы Елизаветы Романовой 

«Ты теперь на Святой Земле, жертва мира, который слишком мрачен для твоего света, но вместе с тем одержана полная победа, ибо ничто не сможет заслонить память о тебе, – писала о преподобномученице Елисавете Феодоровне королева Румынии Мария. – Они смогли расправиться лишь с твоей земной красотой, но память о твоем очаровании, доброте, любви, будет жить с нами всегда подобно звезде в ночи».

Александр Трушин, Ольга Орлова