Виктор Шамшурин: «Гуманитарные науки воспитывают способность мыслить». Часть I

Мы продолжаем публиковать выступления участников круглого стола в Общественной палате РФ «Новое поколение в эпоху цивилизационного конфликта» (см. здесь). 

Виктор Шамшурин

О философии, политике, образовании вообще и гуманитарном образовании в частности говорил Виктор Иванович Шамшурин, доктор социологических наук, профессор кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин МГАХ, кафедры философии политики и права философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. 

Прежде всего, попробуем ответить на следующие значимые вопросы. А зачем средней и высшей школе гуманитарное образование? Зачем и что значит средняя и высшая школа для гуманитарного образования? Эти вопросы насущны хотя бы потому, что сейчас у гуманитарного образования – не самые лучшие времена. 

Идёт укрупнение и объединение гуманитарных факультетов. Философия переводится в разряд литературоведения, объединяется то с правом, то с психологией, то с филологией и т.д. Сокращается количество курсов, предметов, свёртываются часы. Дисциплины из числа обязательных переводятся в статус «по выбору», что в принципе недопустимо в образовании, т.к. выбор проводится не на основе усвоенного и обстоятельного знания того, что выбирается, а на основе поверхностных эмоциональных предубеждений, прививающих навыки дилетантизма и невежества. Сокращается количество философских факультетов в России. Ликвидированы Государственная академия славянской культуры и Еврейская академия как отдельные образовательные учреждения и т.д., и т.п. 

Печальных примеров, которые говорят о непонимании властью нужности гуманитарного образования – всё больше и больше. И при этом параллельно говорят об идее России и её культуре, традиционных ценностях, воспитании патриотизма, разумном консерватизме и т.д. Правда, всё больше в плане истории, которую надо сохранять и нельзя ни отменять, ни искажать. Но всё равно, так сказать, в гуманитарной тональности. 

Поэтому возникает правомерный вопрос: а нужно ли вообще в эпоху цифровизации гуманитарное образование? А если нужно, то зачем? Действительно, многие науки могут чётко отчитаться перед гражданским обществом той «пользой», в виде производимых, в конечном счёте, в результате их усилий, продуктов и услуг. 

Возникает правомерный вопрос: а нужно ли гуманитарное образование в эпоху цифровизации?

А что «производят» гуманитарные науки? Может, они интересны только тем, кто ими занимается и гражданское общество лишь «содержит» тех, кто испытывает «личное удовольствие-катарсис» от любимого дела, совершенно непонятного для остальных «нормальных» граждан?

Чтобы ответить на эти и подобные им вопросы, нужно сначала задуматься: а чем занимаются люди, занимаясь образованием, точнее, какие «образы» они выстраивают, а затем передают тем, кого знакомят с этими «образами» – идёт ли речь о науках естественных или гуманитарных? Известно, что отечественный физик-теоретик академик Л.Д. Ландау разделял науки на естественные, сверхъестественные и противоестественные. Причём последних он предлагал всячески избегать…

Сразу отметим ключевую особенность русской культуры – междисциплинарное единство гуманитаристики в виде философии, религиозности, политико-правовых и художественно-поэтических начал, которые даны уже в самых ранних памятниках русской культуры. 

Как сказано Даниилом Заточником, и эта мысль красной нитью проходит по всем памятникам, «очи мудрых желают блага, а глупого пира в доме»[1]. Эту же мысль, но более драматично, в духе пророка Иеремии, как это показал А.Н. Ужанков, выразил автор «Слова о полку Игореве»: 

А.Н. Ужанков

«И начаша князи про малое»/ се великое» млъвити,/ а сами на себъ крамолу ковати,/ А погани съ всъхъ стсранъ/ прихождаху съ побъдами/на землю Рускую»[2].

Кардинально отличается от нашей западная культура с ее educa’tion, educatio’n и т.д., в основе которых лежат натуралистические, биологические, соматические, т.е. плотские, телесные понимания в виде лаицизма, секуляроцентризма. Основа же общая – латинское duco. Что значит «тащить, перетаскивать, водить». Отсюда – дюк (герцог), дуче. Т.е. тот, кто тащит бремя власти, водит руками, своими и чужими, показывая, в каком направлении, куда и как надо что-то тащить, объединять усилия и стремиться руководимым. 

Так и хочется сказать – натаскивание в духе Болонских соглашений на те или иные, как полагается руководителями, продуктивные и эффективные в виде, надо думать, рыночных, а теперь уже и каких-то других, видимо, политических отношений, знаний, умений, навыков, компетенций и т.д., и т.п. 

В нашем же образовании учат ставить и решать очень сложные цели и задачи! И тут – именно Образование, Образ! Как творчество, творение и именно по образу и подобию. 

Оставим в стороне антропологические метафоры-сравнения. Особенно биологического типа. Конечно же, речь идёт о свободе как сути образа, которая должна быть усилена собственным усилием образуемого-обучаемого на пути к ней (свободе) как цели, намечаемой образующим-обучающим. Свобода и происходит от слова «свобство» – т.е. свойство быть собой. 

Итак, образование как демонстрация целей, как свобода целеполаганий. Кстати, как горних, так и дольних. А это и есть философия, религиозная философия, как хилиазм и эсхатология. 

Именно в этом случае учат ставить цели и учат тому, что достигать их, как это сложилось в институте старчества, придётся самостоятельно, т.е. свободно, тем «послушникам», которые приходят к тем или иным «старцам». Повторяю, «свобода» от «свобство» – ваше личное своеобразие. И учить следует тому, как Вы сами, ваша свобода может взаимодействовать, ограничивая и ограничиваясь свободой, свобством Другого. И не только человека, но и Творца как воплощения Свободы вся и всех.

При этом происходит сопряжение целей с их последствиями – как горними, так и дольними. Этим, между прочим, и занимается философия политики и права. И этим она отличается от просто философии. 

Философ политики учит думать о последствиях чего бы то ни было.

Аристотель говорил, что человек – это «зоон политикон» – животное политическое, способное к нравственному целеполаганию. А нравственность – всегда антиматериалистична, антиатеистична. Это свобода самоограничений, как говорил И. Кант, своей волей. 

Это не «свобода от». Тут мы никогда не свободны. А «свобода для». И если есть «свобода от», то это всё-таки свобода для, т.е. свобода от греха и смерти для свободы жизни и благодати. 

Человек - это пианино, но играет оно подчас вопреки тем силам, которые на него влияют

Даже философ П. Гольбах, который говорил, что человек – это пианино и, изучая человека, надо изучать не музыку, которую он сочиняет (пусть самую прекрасную), а те силы, которые бьют по его клавишам; даже он, в конце концов, сам себя опроверг, указав на то, что если человек и пианино, то – «бешеное пианино», играющее не благодаря, а вопреки тем силам, которые на него влияют.

В.В. Зеньковский добавлял в этом смысле – очень часто образование, педагогика понимали свою задачу однобоко: «развитие общего, осуществляемое путём приобщения души к общечеловеческой культуре, не есть подлинная цель и последняя задача педагогического воздействия: оно есть лишь путь, единственный путь для достижения высшей цели – воспитание индивидуальности»[3].

Далее. Говоря о передаче знания как об образовании вообще и о гуманитарном образовании в частности, следует сделать вот какие философские уточнения. Прежде всего речь должна идти об определённых идеальных типах рациональностей как видах знания (гуманитарного или естественно-научного), в результате следования которым обучаемые и приходят к тем или иным результатам. Последние и могут свидетельствовать о нужности или ненужности тех или иных наук и дисциплин, значимых или бесполезных (а может и просто вредных) для общественных нужд. 

Философия изучает не «иные миры», а миры «внутренние» в лице самого человека

Сразу отметим, что естественно-научный или, как ещё говорят –аксиоматический тип рациональности, основанный на строгой рассудительности, лабораторно-экспериментальной проверке, имеет своей предметной областью внешние среды микро- или макроуровня, «иные миры», как говорил И. Кант, бесконечные, как это предполагается. А следовательно, являющиеся объектом осознанной, но чаще всего неосознанной веры в виде аксиом – основ познания, предзаданностей смысла. На них, собственно, и строятся любые доказательства теорем и эксперименты, проверяющие данные этих доказательств. 

В аксиомы можно только верить. Как только вера в основательность исходных построений ставится под сомнение, происходит смена научной парадигмы и строится новое доказательное знание, но основа её – тоже аксиоматика и тоже вероучительного характера.

В.И. Шамшурин: «Нравственность всегда антиматериалистична»

Собственно говоря, гуманитарное знание, особенно в лице его наиболее последовательного проявления, т.е. философии, как раз и изучает не «иные миры», а миры «внутренние» и в лице самого человека. 

В том числе и человека, изучающего что бы то ни было. В том числе и «иные миры». И делается это с особым вниманием к тем основам, без которых человек жить просто не хочет и, потому, не может и теряет интерес к существованию. Пускай даже иногда очень сытому, благополучному, устроенному и технологическому, но постылому. Это ценности. Поэтому гуманитарное познание часто называется аксиологическим, идеографическим. И смыслы-ценности сущностного характера могут изучаться самыми разнообразными – как дедуктивными, так и художественно-поэтическими способами. В том числе и с помощью архитектуры, скульптуры, искусства прозаического или поэтического текста, живописи, танца, музыки, пения. Или политика и право, где речь идёт уже о конклюдентности (от лат. «concludere» – заключать), когда учитываются не только мотивация, действия, вещи, но и управление ими, т.е. обязательность и договороспособность. 

Набор знаковых систем может быть многообразен до бесконечности и, конечно же, не может ограничиваться логарифмической символикой математического типа. И это вовсе не значит, что категории гуманитарных наук – «размыты». Они указывают на глубины познанного и подразумевают ещё большие глубины того, что подлежит познанию.

Как говорил А. Шопенгауэр, на которого в этом случае любит ссылаться нынешний декан философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова А.П. Козырев: «Музыка – это философия души, которая просто не знает, что она философствует с помощью музыки». 

«Музыка - это философия души, которая просто не знает, что она философствует с помощью музыки»

То же самое можно сказать и в гораздо более сильной степени – о танце, балете. Танец в индийской философии – это даже и теургия, т.е. творение богом мира, который творит мир танцуя и в танце. 

В любом случае польза от гуманитарных наук вообще и философии в частности чётко однозначная – воспитательная, т.к. воспитывается сама способность мыслить.

Мыслить системно, целостно, универсально, т.е. выделяя главное и отбрасывая второстепенное. Это и есть красота, которую можно усмотреть, а значит и удачно воспроизвести. Будь то в культуре или в мироздании. Не случайно же греки называли мироздание космосом (красиво устроенный мир), отличая его от гибельной неопределённости хаоса (чёрная дыра, разверзнутая пасть). 

Ф.М. Достоевский

А без красоты, как известно, по справедливому слову Ф.М. Достоевского, «гвоздя не выдумаете» и именно она «спасёт мир». И если ставится вопрос: «А зачем нам гуманитарные науки и гуманитарные учреждения? Ведь от них никакой пользы и они ничего не производят», то нужно чётко понимать, что альтернативой является неотвратимое и одномоментное невежество, одичание, закат наук, технологий, промышленности и неминуемый крах культур и цивилизаций, теряющих понимание того, что хорошо, а что плохо, что истинно красиво, а что безобразно, что добро, а что зло. 

А значит – что истина, а что ложь по существу, а не по видимости со всеми вытекающими последствиями. И это тот урок гуманитарной культуры в виде истории, которая, как говорил Г.В.Ф. Гегель, если и учит, то только тому, что она никого, никогда и ничему не учит…

В.О. Ключевский

Но дело-то в том, что, как добавлял В.О. Ключевский, история – это очень строгая учительница, и она жестоко наказывает тех, кто не учит её уроки.

Проще говоря, у людей в этом случае не через год и не через два, а сразу «вырастает хвост», и они обратно лезут на дерево, превращаясь в обезьян. Т.е. начинают воевать, а не договариваться. 

Что сейчас, собственно говоря, и происходит в мире, когда, несмотря на высочайшие достижения науки и техники, мир, особенно в политической сфере, стоит, по ясному определению ректора МГУ им. М.В. Ломоносова академика В.А. Садовничего, в состоянии острейшей неопределённости. 

«Единственное предназначение наук словесных состоит в смягчении нравов»

Как справедливо полагал Н.М. Карамзин, единственным предназначением наук словесных (под которыми и следует, скажем мы, понимать гуманитаристику) – есть смягчение нравов в деле процветания и России, и всего человечества. Процветания, по крайней мере долгого, «если на земле нет ничего бессмертного, кроме души человеческой!»[4]. 

Н.М. Карамзин

Когда были гонения на гуманитарные науки, на философию, а в истории человечества это было неоднократно, как, впрочем, и в нашей истории, государства разрушались, без единого исключения. Будь то античность, или царская Россия, или СССР.

Это прекрасно понимала советская элита, когда в годину тягчайших испытаний в декабре 1941 восстановила философский факультет в составе Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, фактически упразднённый властью именно по прагматическим соображениям («Польза не доказана, а вред очевиден»). А ведь он был учреждён в качестве одного из трёх базообразующих культуру факультетов наряду с медицинским и юридическим. 

Поэтому гуманитаристика вообще и философия в частности не просто воспитывают, а создают культурный «климат» для создания естественными науками быстрых открытий. В этом смысле гуманитарная культура (по-русски – «почва») – в основе не только естественных наук, но и экономики, и даже армии, поскольку, как сказал на юбилейной конференции, посвящённой 80-летию восстановления философского факультета в составе университета, выдающийся музыкант современности Даниил Борисович Крамер, она, в конце концов, учит, куда обращать оружие. А главное – не бежать, а защищать определённые ценности, знание которых и делает защитника стойким. Тем более для культуры России, для русского народа философствовать – как дышать. Роковые вопросы «русских мальчиков» свойственны в России всем, по Ф.М. Достоевскому. Поэтому гуманитарии и философы в их числе – это ещё и медики. Точнее – пульмонологи, которые учат правильному дыханию и, к тому же, дыханию именно чистым воздухом. 

Как говорил один из великих медиков и, в то же время, богослов святитель Лука Войно-Ясенецкий, медицина – самая точная, после богословия, наука. Скорее всего он имел в виду то, что в богословии проблема жизни решается кардинально, а не частично. А медицина лишь отдаляет решение этой проблемы – проблемы стяжания даров Духа Святого в жизнь вечную со Иисусом Христом.

Это, кстати, прекрасно понимала Екатерина II, когда в учреждённом по её указу в 1773 году Московском воспитательном доме, с которого и начинается Московская государственная академия хореографии, были открыты первые «классы танцевания» – так тогда называли занятия балетом. Державная руководительница совершенно справедливо считала «Приведение в совершенство воспитания» самым надёжным способом сделать людей лучше.

Претворяя её великие философско-культуроведческие взгляды в жизнь (подобно тому, как осуществляли замыслы Елизаветы Петровны и М.В. Ломоносова Иван Иванович Шувалов в построении университета), главный попечитель Воспитательного дома – выдающийся государственный деятель эпохи Просвещения, действительный тайный советник, президент Академии художеств князь Иван Иванович Бецкой, взял на себя гигантский управленческий труд организационно-координационного плана. 

И.И. Бецкой

При этом он отдавал приоритет воспитанию как фактору преобразования общества на началах нравственности. А главную цель видел в создании «новой породы людей» – справедливых, способных принести пользу обществу, т.е. гуманных. Именно гуманитариев – скажем мы сейчас.

Продолжение следует…