Высшее образование в России. О синтезе науки, религии и жизни
Наследницей Славяно-греко-латинской академии считается Московская Духовная академия в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре Наступивший 2023 год Президент России объявил годом педагога и наставника, указав на важность их миссии в современном мире. Но каким должно быть само образование?
Опыт первого российского высшего учебного заведения – Славяно-греко-латинская академии – нам представляется чрезвычайно актуальным.
Если набрать в Википедии четыре слова: «Славяно-греко-латинская академия (СГЛА)», в правой колонке откроется длинный ряд портретов ее выпускников.
Вслед за Михаилом Ломоносовым, основателем Московского государственного университета – его друг и сподвижник Дмитрий Виноградов, основоположник производства русского фарфора. Далее: Антиох Кантемир – дипломат и поэт; Фёдор Волков – основатель русского театра; Леонтий Магницкий – автор первого русского учебника математики; Степан Крашенинников – путешественник, исследователь Севера и Востока России, ректор Академического университета; Василий Баженов – архитектор; Пётр Постников – первый в истории России доктор философии и медицины; Егор Арцыбашев – горный инженер, командир уральских металлургических заводов; Иннокентий Иркутский – святитель… И еще много других государственных деятелей, высших церковнослужителей, епископов и митрополитов, ученых, военачальников, промышленников, деятелей культуры.
Невольно задумаешься: ведь начавшая свою деятельность в XVII веке СГЛА была первым в России высшим учебным заведением. До этого высшего образования в России просто не было. В Европе университеты существовали уже 600 лет.
А тут – сразу блестящая плеяда образованнейших людей России.
И большинство из них оказали значительное влияние на все сферы жизни общества, причем в самых разных направлениях, как сейчас мы сказали бы, профессиях. Как это оказалось возможным?
Ирина Вознесенская, старший научный сотрудник отдела рукописей библиотеки РАН, автор исследования истории СГЛА, подтверждает:
«В том, что в России в начале XVIII века появились не просто образованные люди, но и многие из них были выдающимися личностями, заложившими основы культуры, науки, промышленности и даже армии, безусловно, есть огромная заслуга Славяно-греко-латинской академии. Ее выпускники, по сути, были энциклопедистами, они обладали универсальными знаниями, которые в дальнейшем позволяли им успешно работать в разных видах профессиональной деятельности. Причем в академии сразу же была принята именно университетская программа по образцу европейских, в том числе и Падуанского университета. Именно энциклопедичность и была главным отличием университетов того времени».
Чему учили в академии?
Академию создали два греческих монаха, братья Иоаникий и Софроний Лихуды. Интересно, что до конца ни национальность, ни религиозные предпочтения братьев не выяснены. Одни называют их греками, другие – армянами-монофизитами, третьи выводят их род от византийских императоров. Обучались они в католических университетах Венеции и Падуи. И, как пишут исследователи, создавали в Москве академию по образу своей alma mater – Падуанской академии, где они защищали свои докторские диссертации.
По поводу даты открытия есть разные точки зрения. Одни исследователи считают началом академии 1682 год, когда Симеон Полоцкий, деятель русской культуры, духовный писатель, богослов, поэт и драматург, он же – воспитатель царя Феодора Алексеевича, подал тому грамоту, которая называлась «Академическая привилея». И якобы в ней были прописаны основания необходимости и устав академии. Тогда в прошлом году исполнилось 340 лет со дня ее основания.
Другие историки отсчитывают начало академии с 1685 года, когда братья Лихуды приехали в Москву и начали обучение пяти студентов в Греческой типографской школе. И есть документы, подтверждающие, что этим студентам выплачивались «кормовые деньги», или, по-нашему, стипендии. Наконец, третья дата – это 1687 год, когда в новом здании, построенном специально для академии в Заиконоспасском монастыре (сейчас – улица Никольская), начали учиться 60 студентов. В 1701 году Пётр I придал школе статус государственной академии.
Основы Священного Писания начинали изучать в подготовительном классе СГЛА. В зрелом возрасте М.В. Ломоносов знал наизусть Псалтирь.
Обучение начиналось с 8 лет, хотя принимали и более старших детей. Известно, что Михаил Ломоносов поступил в академию вообще в 19 лет, когда другие уже приближались к ее окончанию. В академии был предусмотрен 12-летний курс, который состоял из трех уровней, делившихся на восемь «школ». Обучение начиналось с подготовительного класса, это называлось «Русской школой». Здесь изучали русскую грамоту и читали Священное Писание на церковнославянском языке (перевод на русский как раз и осуществляли в XVIII веке старшекурсники и выпускники академии). Затем учеников переводили в «Школу книжного греческого писания». Здесь изучали языки – древнегреческий и латынь. Начиналось освоение учебных предметов – поэтики, арифметики, истории, географии, катехизиса. Через четыре года обучения студенты свободно могли говорить и писать по-латыни. В старших «школах» изучали труды Демокрита, Аристотеля, Кампанеллы и других философов. Причем читали их на языке оригинала. А также изучали богословские тексты и литературные произведения.
Обратим внимание, что все же на первом месте в учебных программах академии стояли так называемые свободные науки, или учения. И вот что удивительно (для нашего времени): все учились по одним программам. Не было специальных программ для будущих медиков, мореплавателей, физиков, математиков, писателей, актеров. Следовательно, вопрос не только в том, чему учили в академии – хотя и это, безусловно, важно, но и как там учили.
Как учили в академии?
Сегодня довольно сложно реконструировать, как был организован процесс обучения в СГЛА. Для точного ответа на этот вопрос недостаточно материалов. Но есть косвенные свидетельства, которые могут более-менее в общих чертах дать характеристику учебного процесса.
Например, Ирина Вознесенская считает, что «обучение в СГЛА строилось примерно так же, как в Падуанском университете или в любом другом. В те времена в европейском обществе был востребованы дидактические принципы, сформулированные чешским педагогом Яном-Амосом Коменским как раз в XVII веке. Это, несомненно, принцип всеобщего обучения, принцип последовательности и связи учебных предметов, классно-урочная система, деление учебного процесса на равные периоды (триместры) и непрерывность образования».
Целью воспитания человека (она же – цель жизни) чешский педагог Ян Амос Коменский считал вечное блаженство с Богом
В самом деле, продолжает Ирина Вознесенская, СГЛА сразу задумывалась как общедоступное учебное заведение. В ней могли учиться даже дети крепостных крестьян. Имя одного из них известно, это Афиноген Романов Евфратов-Тигровский. Двойная фамилия, естественно, была придуманная, она подчеркивала интерес этого человека к древней истории и особенно к государствам междуречья Тигра и Евфрата.
Сословной академия стала только в конце 20-х годов XIX века, туда стали принимать только детей священнослужителей.
Очень важный принцип – контроль посещения занятий и успеваемости учеников. Профессора строго следили, чтобы ученики не пропускали лекции. Это известно совершенно точно, потому что в Российском государственном архиве древних актов хранятся ведомости посещения занятий учениками и их оценки по всем предметам.
Трехступенчатое обучение в СГЛА совпадает с тремя этапами образования в «Великой дидактике» Коменского. У него было построено так: «Школа родного языка» (от 6 до 12 лет), «Латинская школа» (от 12 до 18 лет) и «Академия» (от 18 до 24 лет). Разумеется, есть некоторые расхождения, в частности, в количестве лет обучения, но в принципе общая структура понятна. И самое главное – последовательность обучения: сначала родной язык, потом латынь (в СГЛА – русский, греческий и латынь), потом изучение наук и философии. Учебный год состоял из трех триместров – это прямо по Коменскому. Учебный день состоял из нескольких часов лекций и часов для выполнения домашних заданий. Учеников делили на группы. Старшие назначались кураторами младших и занимались с ними.
Учились в СГЛА по учебникам (и это тоже один из принципов Коменского), которые писали и печатали сами профессора. Книгопечатное дело было в Москве уже широко развито, братья Лихуды даже начинали свою педагогическую деятельность с Греческой типографской школы. Больше того, студенты должны были конспектировать учебные материалы. И сохранять их после выпуска из академии.
В 30-х годах XVIII века священников допускали читать в храмах проповеди, если у них имелись конспекты лекций. Был случай, когда священнику пришлось доказывать, что его конспекты не были потеряны, а сгорели на пожаре. В конце XVIII века была открыта Греческая гимназия (филиал СГЛА) при Артиллерийском инженерном корпусе. В уставе гимназии даже было прописано, что каждый кадет должен был продемонстрировать свои записи учебных материалов. Записал – значит запомнил.
К этому надо добавить, что Славяно-греко-латинская академия поначалу была своеобразной «кузницей» студентов для других учебных заведений, которые давали более профессионально-углубленное образование – медицинские, инженерно-промышленные, торговые, военные школы. Очевидно, те основы широких знаний, которые закладывались в академии, позволяли студентам успешно учиться в других школах.
Например, многие студенты были направлены в Московскую медицинскую школу вполне официально, об этом упоминается в документах Синода. Без знания латыни профессию врача представить было невозможно. Но эксперты говорят, что имели место даже случаи, когда студенты самовольно убегали в медицинскую школу.
Греческий или латынь?
Становление Славяно-греко-латинской академии происходило в сложное для страны время. Завоевания Ивана Грозного, расширившего пространство Московской Руси, несомненно, вызвали горячую поддержку в обществе. После падения Византии Москва виделась лидером православного мира, способным противостоять западному влиянию. Не случайно именно тогда, в первой половине XVI века появилась историософская концепция, которую изложил старец Филофей, монах Псковского Елеазарова монастыря – «Москва – Третий Рим».
Но наступило Смутное время, подорвавшее могущество Русского государства и в сфере экономики, и в сфере управления, и в сознании людей. Правители России, начиная с Михаила Романова, чувствовали эту проблему. Она особенно обострилась в годы правления Алексея Михайловича и Федора Алексеевича.
Вот что писал русский историк Василий Ключевский в лекции LIII «Курса русской истории»:
«Теперь было совсем не то: прорывавшаяся во всем несостоятельность существующего порядка и неудача попыток его исправления привели к мысли о недоброкачественности самых оснований этого порядка, заставляли многих думать, что истощился запас творческих сил народа и доморощенного разумения, что старина не даст пригодных уроков для настоящего и потому у нее нечему больше учиться, за нее не для чего больше держаться. Тогда и начался глубокий перелом в умах: в московской правительственной среде и в обществе появляются люди, которых гнетет сомнение, завещала ли старина всю полноту средств, достаточных для дальнейшего благополучного существования».
Надо полагать, что реформы в нашем государстве, осуществленные Петром I, задумывались все же раньше, еще при его отце. И, наверное, Алексей Михайлович неслучайно призвал Симеона Полоцкого быть воспитателем своих детей. Симеона напрасно упрекают в латинизме и униатстве. Он, действительно, родился в Речи Посполитой, но учился в Киево-Могилянской академии и был членом православного ордена св. Василия Великого.
Другое дело, что во второй половине XVII века в Москве и в других городах стало появляться все больше выходцев из разных стран Европы, католических и протестантских. Иностранцы, плененные Иваном Грозным в Ливонских походах, уже жили в Немецкой слободе. Борис Годунов дал им «полную свободу» и права гражданства. И спустя полвека в стране в очередной раз столкнулись два влияния: греческое и латинское.
Греческое влияние было церковное, западное – государственное. И между сторонниками этих влияний проходили диспуты. Одной из острейших тем был вопрос о времени пресуществления святых даров. И с этой темой прямо был связан вопрос о необходимости изучения языков – латинского или греческого. И этот вопрос также касался и преподавания языков в СГЛА.
В современной Википедии в статье о братьях Лихудах сказано: «Начало их преподавательской деятельности в Москве в 1685 году ознаменовало окончательную победу «грекофильской» партии над «латинской» в богословских спорах и политической борьбе того времени в Русской Церкви и при царском дворе». Но это очень неточная формулировка.
«Эллинисты», в их числе был и патриарх Досифей, считали, что фундаментом высшей школы должна была стать греческая концепция образования. Ее достоинство в том, что на греческом языке написано Священное Писание Нового Завета, деяния Соборов, а также правила и творения святых отцов. Кроме того, такой подход уберегает от латинских влияний, «иже исполнени суть лукавства и прелести, ереси и безбожства».
Но братья Лихуды придерживались другой точки зрения. Будучи православными, они считали невозможным отрыв России, в том числе и образования, от европейской культуры. Другой наш великий историк, Сергей Соловьев в «Истории России с древнейших времен» посвятил СГЛА целую главу. И в частности, писал: «Феодор признал необходимым поддержать православие на Руси распространением просвещения. <…> Царь писал к патриархам, чтоб прислали в Москву учителей, искусных в греческом и латинском языках и в науках, особенно же твердых в православии; ему хотелось, чтоб это училище объемом преподавания равнялось другим европейским академиям. Написан был устав для академии, в котором царь говорит, что он, подобно Соломону, вступив юношею на престол, ни о чем не хочет так заботиться, как о мудрости, царских должностей родительнице, всяких благ изобретательнице и совершительнице».
До учреждения академии в Москве были греческие школы, в частности, Типографская греческая школа, которая позже вошла в состав академии. И были годы, когда братьев Лихудов отстраняли от преподавания из-за их якобы «латинского уклона». Но, в конце концов, академия вернулась к синтезу двух культур – европейской и восточновизантийской.
Греческий и латынь были тогда не просто разными грамматиками и лексиконами. Василий Ключевский называл их разными системами образования: «Латынь – это «свободные учения», «свобода взыскания», свобода исследования, о которой говорит благословенная грамота прихожанам церкви Иоанна Богослова; это науки, отвечающие и высшим духовным, и ежедневным житейским нуждам человека, а греческий язык – это «священная философия», грамматика, риторика, диалектика, как служебные науки, вспомогательные средства для уразумения слова Божия». И в академии сумели объединить эти две системы.
И многие выпускники академии, подобно Михаилу Ломоносову, по окончании курса были направлены для продолжения обучения и для научной работы в лаборатории европейских университетов. Это стало возможно, потому что в академии они приобщались не только к византийской традиции, но и к западной культуре.
К слову, Виктор Садовничий, ректор МГУ, еще в начале нулевых годов говорил автору этой заметки, что он поддерживает и считает очень полезным для развития студентов принцип «учиться здесь, доучиваться там».
Другое дело, что именно академии была поручена основная борьба с прозелитизмом. Сергей Соловьев отмечал, что «академия должна была смотреть, чтоб иноверцы не распространяли своих учений между православными, блюститель смотрел за поведением всех иностранцев, обратившихся в православие; блюститель и учителя наблюдали, чтоб ни у кого не было запрещенных Церковью книг».
И это подтверждал и Василий Ключевский: «Начальник академии, или блюститель, и учители могли быть только русские или греки, и последние должны были иметь от Патриархов свидетельство в Православии. В ученики академии могли вступать люди всех сословий и возрастов; никто не смел держать домашних учителей иностранных языков, но мог, если хотел, посылать детей своих в академию; ученики, с успехом окончившие свое воспитание в академии, жаловались в приличные чины и как мудрые пользовались особенною царскою милостию. Все ученые иностранцы, приезжавшие в Россию, подвергались испытанию в академии и только вследствие одобрения ее принимались в службу».
Но при этом, изучая и греческий, и латынь, студенты академии получали доступ к первоисточникам двух культур. Они читали и знали Аристотеля, Сократа, Платона и Гераклита, а также Лукреция, Сенеку, Фому Аквинского, Бэкона и Кампанеллу. И можно быть уверенным, что они приобретали ту самую «мудрость царских должностей», о которой заботился Феодор Алексеевич.
Именно они стали сподвижниками и продолжателями дел Петра Великого на протяжении всего XVIII века. Инженеры, медики, архитекторы, поэты, артисты, генералы, художники, флотоводцы – все, кто двинул Россию вперед, вывел ее в число передовых стран мира.
***
Нужен ли нам сегодня опыт Славяно-греко-латинской академии? Думается, безусловно, да. Мы сегодня переживаем примерно такое же состояние во всех сферах жизни, как это было в XVII веке.
Конечно, в первую очередь необходимо четкое осознание обществом необходимости реформ образования. Также важен их план, подготовленный в высших эшелонах власти. И наконец, сфера образования должна подготовить необходимые для этого кадры.
В нашей стране были три успешных обновления, построенных по таким принципам. Первый – это реформы Петра Великого, в которых ключевым механизмом была Славяно-греко-латинская академия. Второй – реформы Александра II, в которых важнейшую роль сыграло школьное и высшее образование на основе идей Константина Ушинского. Напомним, что Ушинский фактически был сослан в Европу для изучения образования, но в итоге эта пятилетняя стажировка очень обогатила его опыт.
Константин Ушинский писал о том, что в России необходимо «нравственно-религиозное воспитание детей, в основании которого положена религия, наука и жизнь – проникшие друг в друга и составляющие одно целое»
И третья – реформы Николая II, которые напрямую связывались с организацией подготовки промышленных и управленческих кадров на всех уровнях. Именно в 1906 году был принят закон о бесплатном начальном образовании, а в 1908 – об обязательном начальном образовании. Плюс одновременно происходила реформа профессионального обучения. Эти идеи осуществляли два российских министра образования, сначала фон Кауфман, затем Игнатов. И так же, как Ушинский, они строили систему образования по западному образцу, однако, опираясь на принципы народности, синтеза науки и религии.
Если мы хотим, чтобы Россия сегодня вернулась в число ведущих и процветающих государств мира, не следует в школьном и вузовском образовании отказываться от синтеза отечественной и европейской культуры и науки.
Они всегда были тесно связаны. Сегодня нашей стране нужны не узкие специалисты, которых в огромном количестве наплодила образовательная система последних лет. Козьма Прутков говорил: «специалист подобен флюсу». Нужны творческие люди, обладающие широким, энциклопедическим кругом знаний и высокой нравственностью. И такое образование можно строить по образцу Славяно-греко-латинской академии.
23.04.2024