Когда и почему священники массово «разводились»?

Как запечатлелась церковная жизнь в СССР в первой половине 1930-х годов на страницах «Журнала Московской Патриархии»?

Расхищение храмов. 1927 г.

На основании материалов «Журнала Московской Патриархии» можно судить не только о положении Церкви и ее иерархов, но и об особенностях церковного управления в наиболее трудные годы богоборческой власти, о жизни простого приходского духовенства.

Одна из самых серьезных трудностей, которую Церковь переживала в сталинские времена – массовое закрытие храмов и молитвенных зданий. Это имело два важных последствия для приходских священников.

Согласно каноническим правилам, главное церковное богослужение – литургию – можно совершать только в церкви (есть ряд исключений, но, в общем и целом, до советских гонений литургия не в храме практически не совершалась). При этом для литургии всегда требуется антиминс[1], и на одном престоле нельзя совершать две литургии за один день.

Без храма священники лишались и своего прихода, общины, а значит, и средств к существованию.

Поскольку возможностей сменить работу у духовенства не было, а совершать богослужения без регистрации запрещалось, лишение прихода, как правило, вело к уголовному преследованию священника. Пик потом пришелся на 1937 г. – так, по данным Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий, только в 1937 году в СССР было арестовано 136 900 православных священно- и церковнослужителей, из которых расстреляно 85 3001[2].

Памятник священникам и мирянам, пострадавшим за веру Православную, в городе Шуя Ивановской обл.

В 1929 г. священники были лишены возможности дополнительного заработка, так как специальное постановление разрешало местным властям увольнять все «элементы, враждебные советскому обществу и рабочему классу». В их число входили не только священники, но и миряне, открыто исповедовавшие свою веру. Более того, 3 января 1930 г. в «Правде» было напечатано постановление о том, что все ограниченные в правах лица (священники, а также лица, принадлежавшие к дореволюционным эксплуататорским классам) должны быть выселены из всех национализированных и государственных помещений, а также принадлежащих кооперативам и промышленным предприятиям[3].

Массовое закрытие храмов сопровождалось уничтожением культурных ценностей. С колоколен снимали колокола, тысячами сжигались иконы, богослужебные книги. При разгроме монастырей гибли и рукописные книги, археографические памятники. Закрытие храмов и уничтожение святынь сопровождалось арестами священнослужителей, их высылками и ссылками[4].

От репрессий страдали не только сами священники, но и члены их семей. Косвенно об этом свидетельствует постановление «О гражданском разводе духовенства со своими женами»[5]. Синод указывает на недопустимость подобных разводов (в большинстве случаев фиктивных, но, тем не менее, соблазняющих верующих). Понятно, что за этой неожиданной тягой к разводам стояли отчаянные, хотя и безнадежные попытки семей клириков оградить от участи «лишенцев» хотя бы своих детей...

Продолжение следует.