Памяти валаамского архимандрита Мефодия (Петрова)

Сегодня на Валааме вспоминают архимандрита Мефодия (Петрова; † 22.07.2021). Его называли «душой Валаама». Македонец, он привнёс столько тепла на этот суровый северный остров! Он один из первых вместе с нынешним наместником епископом Панкратием (Жердевым) приехал некогда в начале 1990-х поднимать Спасо-Преображенский Валаамский монастырь из руин. В подчас изнурительных трудах преображалась под стать посвящению обители и его душа. А туда, где есть духовное тепло и молитва, невзирая даже ни на какое неустройство, тянется народ. Отец Мефодий почти 30 лет нес тут послушание принимающего гостей.

Все у него были «наилюбимейшими», как батюшка говорил, и на такую любовь нельзя было не ответить взаимностью. Рассказывают собрат насельник Валаамского монастыря иеромонах Парфений (Шапанов) и заслуженный пилот России Вадим Валерьевич Базыкин. 

Архимандрит Мефодий (Петров). Служение Литургии  

«Хорошие у тебя друзья. Не пропадешь»

Иеромонах Парфений (Шапанов):

Помню отца Мефодия еще относительно молодым, – никакой седины, он был черным-черным, как смоль, худощавым. С южным, подчас даже вспыхивающим темпераментом. То, каким мы его помним уже сейчас, – это результат колоссальной внутренней работы над собой. Он за годы, проведенные в монашестве, просто преобразился. Всю свою огненность укротил в свет, – не палящий, а согревающий. Так что мог уже никого не обжигать, и все ему были рады. И эта радость от его улыбки, радушия была первым впечатлением всех приезжавших на Валаам.

Архимандрит Мефодий (Петров) в молодости Говорить с ним поначалу, помню, при всей его энергичности и живости восприятия надо было помедленнее и простыми словами, – иначе он мог не понять. У него даже выражение лица тогда такое несколько вопросительное часто бывало. Хотя, будучи полиглотом, зная прекрасно македонский, cербо-хорватский, английский, немецкий, французский и итальянский языки, он и русский на этом своем послушании, требующем непрестанного общения с людьми, замечательно освоил.

А в свое время в Россию из Македонии приехал, не зная ни одного русского слова, просто ведомый Промыслом Божиих очутился здесь. «Ты там хоть кого-нибудь знаешь?» – спрашивали у него спонтанно снарядившегося в путь. – «Да, знаю», – подтверждал. – «Кого?» – «Преподобного Серафима и святого Иоанна Кронштадтского». – «Хорошие у тебя друзья. Не пропадешь».

Сначала приехал в Свято-Троицкую Сергиеву лавру. Отец Кирилл (Павлов), еще не глядя на него, из-за двери сказал: «Пусть этот македонец остается в Лавре».

Отец Мефодий и отец Кирилл (Павлов) Его там поставили помощником знаменитого лаврского звонаря игумена Михея (Тимофеева), хотя трудился он в основном не на колокольне, а озеленяя палисадники обители, – это тоже был один из фронтов ответственности уже старенького отца Михея. Венко (имя отца Мефодия до пострига) так многие из старшей лаврской братии и запомнили всегда радостным в старом подрясничке с утра до вечера толкавшим тачки по лаврскому двору.

Хотя ранее в миру этот выучившийся на Родине на инженера-строителя, полагавший, что женится и переберется жить в Италию, бывший даже, говорят, некогда байкером, юноша скорее всего был весьма амбициозен.

Его потрясла смерть его родного деда Петра, – подвижника, построившего две церкви, молитвенника, 70 лет прослужившего чтецом в храме. Тому был открыт день его смерти, и когда он умирал его благословение досталось опять же каким-то чудом самому младшему внуку, – Венко. Дед ему многое напророчествовал.

«Надо было исполнять», – смеялся потом отец Мефодий. Еще говорил, что он тогда понял, что если праведник умирает, кто-то должен в роду унаследовать это молитвенное служение.

Через 40 дней он уже был в монастыре. Сначала порывался поехать на Афон, но его туда не пустили. И так он оказался на русской земле. Хотя Македонию не забывал, даже ходатайствовал о ней как-то, говорят, перед президентом России В.В. Путиным.

Когда в 1993 году эконома Лавры тогда еще отца Панкратия назначили наместником Спасо-Преображенского монастыря на Валаам, поехал с ним. Так что отец Мефодий из корифеев, поднимавший Валаамскую обитель из руин.

Когда устраивались братские агапы, он всегда отличался необыкновенным юмором, доброжелательностью ко всем.

Зная об этих его качествах, о беспримерной общительности, каковой, по его воспоминаниям, обладал и его дед Петр, отца Мефодия достаточно быстро назначили ответственным за прием гостей обители.

Поначалу была еще только старая деревянная гостиница. Номера были обшарпанные, но уже тогда проявлялась какая-то поразительная забота отца Мефодия о людях, – он даже этот скудный быт пытался скрасить: у каждой кровати была тумбочка, на ней белая салфеточка и обязательно бутылочка воды.

Он всех и каждого лично встречал, говорил какие-то добрые слова, благодарил за то, что приехали.

Приободрял: «Валаам, – объяснял, – такая земля, вступив на которую, вы откроете и новую страницу своей жизни».

Вот такими какими-то простыми речами вселял в людей веру, надежду. И надежда не посрамляла (см. Рим. 5: 5).

Архимандрит Мефодий (Петров) в центре и любящие его

«Все наши грехи – это просто пыль на любимом чадце Божием, только бы мы каялись, вставали!» Вот вам и «Преступление и наказание»!

Вадим Валерьевич Базыкин:

Я как-то засел перечитывать Ф.М. Достоевского. В школе-то мы все его именно что «проходим». Но школьникам, впрочем, и не воспринять его во всей его глубине, потому что у них просто нет еще всего этого греховного груза, чтобы прочувствовать, от чего это там его герои так мучаются и что это значит вырваться из-под всех этих завалов содеянного… Как это можно умереть и воскреснуть? Молодежь, как правило, еще не знает этой крутой петли, у нее более пологие траектории. Критической массы греха они еще не ведают, всё больше так по мелочам. Поэтому-то им весь этот надрыв тем более его последних пяти великих романов не созвучен.

Архимандрит Мефодий (Петров). Художник Юрий Бондаренко А тогда в лихие 1990-ые весь прежний мир прямо на глазах рушился и непонятно было, как дальше жить-то… Я тогда был летчиком-испытателем. Но государству было ни до кого. Многие материально в те годы совсем уж скудно обеспечены были. Но главное, что сквозь эту нищету мы вдруг наиболее остро недостаток чего-то высшего в своей жизни ощущать стали! Тексты Достоевского как нельзя лучше помогли осознать суть: что это за пустота? А вот заполнить ее уже только на Валааме удалось. Слава Тебе, Господи!

Только на Валааме я уже смог ощутить легкость при том, что ты считаешь себя за последнего человека, но не подавлен этим, не разобижен на всех и на вся, не унываешь, а радостен в своем уповании на Бога.

В том-то всё и дело, что слишком многие в нашей стране в прошлом веке не на Бога надеялись. А тогда это путь в никуда. Даже внешняя жизнь при нарушении Богом установленных законов иссякать начнет, что уж говорить о внутреннем разорении.

Архимандрит Мефодий помазывает Вадима Валерьевича Базыкина

И вот ты начинаешь искать Бога, уже ни на кого и не на что не надеясь, а уж тем более на самого себя. Так я и встретил отца Мефодия, он для меня точно камертоном моей внутренней жизни стал.

Когда у тебя есть духовник, ты уже все свои и победы и неудачи, и даже падения Господу несешь. Просто как Отцу. Вот я, Господи! Тут-то и начинается вера: никакой своей уже персональной, отдельной от Бога жизни ты не мыслишь.

Это вообще оксюморон: жизнь, отдельная от Бога. Такой просто нет, это не жизнь. Почему отец Мефодий был всегда так прост, весел? Да потому что он ходил пред Богом. Что, он пред Самим Господом будет, что ли, превозноситься, печалиться, осуждать кого-то? Глупость же. Вот так с ним просто рядышком походишь и проникаешься этой жизнью радостной, сыновней.

Архимандрит Мефодий (Петров) и последователь. Крестный ход на ПасхуПотом, бывает, осечешься: потеряешь Бога! И тут же начинаешь ползать, как слепой котенок, вопить, искать! Снова возвращаешься на Валаам. Где, где Господь? И тебя из твоей этой греховной ямы-преисподней, зрячий отец Мефодий, как всегда с улыбкой, вытягивал. Шуткой еще какой-то приободрит, отряхивая тебя и точно отмывая молитвой, как младенца из песочницы. Ещё и приговаривает: чего это ты, мол, так сдрейфил; все наши грехи – это просто пыль на любимом чадце Божием, только бы мы каялись, вставали! И вновь уже жить можно, и дышится полной грудью. Вот так мы тут на Валааме все умирали в покаянии и оживали, обретая Бога.

Помяни во Царствии Твоем, Боже, отца Мефодия, служителя Твоего!