Памяти брата Иосифа Муньоза – верного служителя Пресвятой Богородицы

В ночь с 30 на 31 октября, когда огромное количество людей на планете обряжаются на Хэллоуин в нечисть, православный мир потрясло чудовищное убийство. В 1997 году зверски замучили хранителя чудотворной мироточивой иконы Божией Матери Иверской Монреальской Иосифа Муньоза Кортеса – брата Иосифа, как его еще называли.

Орлова Ольга

Иосиф Муньос-Кортес

Ему было всего 49 лет. В церковном календаре в этот день празднуется память евангелиста-иконописца Луки – любимого святого брата Иосифа, так как и сам он был иконописец. Особенно нравилось ему создавать иконы мучеников, внимательно читая их жития.

Брат Иосиф родился 13 мая 1948 года в Чили в испанской католической семье из древнего известного в тех местах рода. Мы практически ничего не знаем о его родных, о его детстве, – разве что отдельные крупицы: например, однажды он обмолвился, что бабушка его еще с малых лет готовила к мученичеству. 

 Записка из дневника брата Иосифа, сделанная в 1985-м году: «Господи Иисусе Христе, Который пришел на землю нашего ради спасения и добровольно был пригвожден ко Кресту и претерпел страсти за наши грехи, дай мне тоже перенести свои страдания, которые я принимаю не от врагов своих, а от своего брата. Господи! Не вмени ему это в грех». 

Сначала это было «бескровное мученичество» – так говорят о монашествующих. Брат Иосиф был пострижен в монахи с именем глубоко почитаемого им русского святого – преподобного Амвросия Оптинского.

Почему именно русского?

На Западе Православие считают «русской религией». А именно Православием в свои 14 лет подросток-Иосиф был точно призывающей благодатью уловлен.

Однажды в своем родном Сантьяго он шел в костел, но путь его пролегал мимо русского православного храма иконы Божией Матери Казанская. Сквозь распахнутые двери он услышал столь дивное пение хора, что оно поразило его до глубины души. Тогда он зашел внутрь. Всё в храме было красиво-торжественно, хотя и более чем скромно. Так как этот приход, как и большинство у Русского Зарубежья, был весьма беден.

Вид церкви в Сантьяго до землетрясения 1960-го года

Юноша увидел служителя, им оказался архиепископ Чилийский Леонтий (Филиппович).

– Где я? – чем-то этот вопрос молодого человека был сродни изумлению послов равноапостольного князя Владимира, оказавшихся в Святой Софии в Константинополе («не знаем, где мы находились – на небе ли, на земле»).

– В православной церкви, – ответил архипастырь.

– А чем Православие отличается от нашей веры?

Шла служба, и у владыки не было на тот момент достаточного времени для разговора, он ответил кратко, но обещал мальчику рассказать о Православии подробнее, пригласив зайти еще раз.

В следующий раз владыка обстоятельно побеседовал с юным католиком, ответил на все его вопросы. Тот изумился почти воочию зримому как светоносно духу любви. «Если этот архиерей так беден, но в нем так много любви, значит, это и есть истинная Христова Церковь», – подумалось еще, вспоминал брат Иосиф, тогда.

Православие было уже выбором его сердца. Но до крещения он еще выждал пару лет, тщательно изучая наследие святых отцов и готовя к своему выбору маму – все в его роду были истовыми католиками.

А Иосиф с большой радостью посещал, еще даже будучи не крещен, православную церковь. У него было тонкое художественное чутье. Православные иконы его восхищали. Сначала он три года ученически изучал иконопись, как и все сопутствующие богословские дисциплины, в православном колледже. Но преподаватели, заметив в нем явный талант, отправили молодого человека продолжить учебу в Канаду, во франкоязычный Монреаль, штат Квебек (французский язык ближе к испанскому, чем английский, и он быстрее его освоил). По приглашению архиепископа Канадского и Монреальского Виталия (Устинова) Иосиф перебрался на подворье монашеского братства преподобного Иова Почаевского в Монреале и вскоре стал преподавателем истории искусств в Монреальском университете.

Решающей в его жизни стала поездка на Афон с друзьями в 1982 году. Один из его спутников во время паломничества вдруг задумал остаться в монастыре – там потом он примет монашество. С другим товарищем Иосиф продолжил путь. Они искали скит святого Даниила, знаменитый своей иконописной мастерской, однако оказались в другом. Весь тот день они проблуждали по каменистым спускам и подъемам, оказывались в лесу и опять выходили на склоны гор к морю. Силы их были на исходе, а цели они так и не достигли. Солнце уже опускалось за горизонт, надо было срочно решать что-то с ночлегом. И вдруг они увидели одну бедную каливку…

Схиигумен Климент, старец Спасо-Рождественского скита на Афоне, 1994 г.

Настоятель скита во имя Рождества Христова архимандрит Климент принял молодых людей очень тепло. Брат Иосиф станет его духовным сыном, – они потом с аввой и уйдут в один год в мир иной – в 1997-м.

А тогда путникам, узнав, что те плутали в поисках скита иконописцев, монахи этой каливы показали и свою иконописную мастерскую.

«И тут, – вспоминал потом брат Иосиф, – я увидел икону, от которой мое сердце как будто перевернулось в груди».

Мироточивая икона Божией Матери «Иверско-Монреальская»

Он стал упрашивать монахов продать им список Иверской иконы Божией Матери. (Потом монахи объяснят ему, что за такую святыню деньги брать нельзя.) К тому же это была одна из первых созданных ими икон византийского письма, – ни о какой продаже и речи быть не могло. Но они обещали написать еще одну такую же и выслать ему в Канаду. Но тут уже брат Иосиф – ни в какую: сердце его каким-то образом «крепко привязалось», как он говорил потом, именно к этому образу.

На следующий день на литургии во время пения «Достойно есть» он встал на коленочки и со слезами стал умолять Пресвятую Деву Богородицу, чтобы Она с ним пошла, если есть на то Ее Святая Воля. И вспоминал, что сердце получило утешение, тихое извещение о благодати соприсутствия Пресвятой. Так что он уже был спокоен, вместе с другом они собрались и отправились дальше, как вдруг уже при спуске со склона их окликнул настоятель скита отец Климент. Он догонял их, в руках у него был какой-то сверток.

– Пресвятая Дева хочет ехать с вами в Америку, – сказал он и благословил приношением.

Так брат Иосиф стал хранителем чудотворной Иверской иконы, названной по месту ее дальнейшего в течение 15 лет пребывания – Монреальской.

Там, в Америке, Канаде широко празднуют День Благодарения – благодарят Бога за все Его благодеяния. Вот в канун этого по местным обычаям торжества, в ночь на 24 ноября 1982 года брат Иосиф и проснулся среди ночи. «Посмотрел на часы – три часа… Но проснулся я от сильного аромата роз – вся комната была им заполнена», – вспоминал потом. Подумал: наверно, какие-то духи или благовония разлились. У него тогда гостил один из знакомых, – люди церковные, возможно, тот к празднику что-то покупал.

Но, подойдя к иконе, обомлел. Вся она была покрыта благоуханным елеем. «Я застыл на месте от такого чуда!»

Брат Иосиф потом пояснял, что в результате многих лет наблюдения за чудотворным образом понял: миро не источается самой иконой, а как бы снисходит на нее, орошает святыню.

Тогда же он сразу отнес икону в Монреальский собор. Архиепископ Виталий отер миро и на несколько дней оставил образ в закрытом алтаре на престоле, чтобы убедиться в подлинности чуда. И после того, как зашел спустя несколько дней в изумительно благоухающий алтарь – больше не сомневался. Божия Матерь последовательно развеивала сомнения всех, кто и при всей глубине веры был далек от особого трепета перед чудесами.

Так, архимандрит Киприан (Пыжов), главный «иконописец всея зарубежья», который поначалу не особо доверял свидетельствам о чуде, как-то помазывал народ в Синодальном соборе Нью-Йорка миром от Монреальской иконы. Самого образа на службе тогда не было. И тем большим было изумление архимандрита, когда ватка, только стоило ей начать пересыхать, вдруг вновь сама напитывалась миром, становилась влажной, и он, несмотря на то, что народ шел и шел, продолжал помазывание, явно ощущая это чудо преумножения мира.

Миро от чудотворной иконы Божией Матери Иверская Монреальская исцеляло от физических и душевных недугов. Хотя, как отмечал сам брат Иосиф: самое важное чудо состояло в той силе притяжения, которым святыня охватывала многих людей и открывала им путь к Богу.

Поклонение чудотворной иконе Иверской Монреальской Многие из тех, кто ранее был теплохладен, становились ревностными христианами, некрещеные крестились, католики, протестанты и даже иноверцы принимали Православие.

Брат Иосиф, приняв «русскую» веру, всегда чувствовал особую связь с Россией и не раз говорил об этом в интервью. Однажды прямо назвал себя русским. В его доме хранились частицы мощей великой княгини Елизаветы Федоровны и инокини Варвары, которых он особенно почитал. Монреальская икона участвовала во всех торжествах празднования 1000-летия Крещения Руси в 1988-м году в тогда еще не стряхнувшей с себя советскую власть России.

Он считал закономерным явление Иверской чудотворной мироточивой иконы в лоне Русской Зарубежной Церкви, так как именно в этой Церкви в 1981 году, то есть за год до обретения иконы, совершилось спасительное для судеб всего Православия прославление святых Новомучеников и Исповедников Церкви Русской во главе с Царской Семьей. В начале 90-х годов прошлого века брат Иосиф отмечал, что Монреальская икона явилась светлым предзнаменованием падения безбожия в России и начала духовного возрождения страны.

По словам брата Иосифа, в августовские дни 1991 года у Матери Божией на ресницах появилась слеза, которую он не решался смахнуть, а она так и не падала.

«Тогда я был в Аргентине в провинции Миссионес, в местечке, куда новости очень медленно доходят. Мы не знали о том, что в России произошло августовское кровопролитие. Мы старались понять, что происходит, почему Матерь Божия плачет, а когда, возвращаясь в Буэнос-Айрес, сели в самолет, то прочитали в газетах о попытке государственного переворота в России».

Брат Иосиф говорил: «Россия – единственная страна, так сильно пострадавшая, и это потому, что вера здесь была очень крепка. В этой стране столько мучеников, столько исповедников! Мне кажется, если бы Франция, Испания, Германия испытали бы нечто подобное, они бы не выжили, погибли. Нигде не было такого величайшего почитания Господа и Его Пречистой Матери, как в России!»

Этот праведник наших дней чаял возрождения великой России. Кстати, сегодня – в день кончины брата Иосифа – наша Русская Церковь празднует еще и память преподобного Иосифа Волоцкого – вот такое точно знамение нашей связи явлено еще в церковном календаре.

Сергей Юрьевич Глазьев

А по поводу празднования Иосифа Волоцкого приведем размышление нашего современника академика РАО Сергия Глазьева, которым он поделился с читателями своего канала: «Сегодня Святая Церковь празднует память преподобного Иосифа Волоцкого, при котором церковно-политическая ситуация была в значительной мере аналогична нынешней. Первый русский басилевс великий князь Иоанн Третий официально сделал Москву Третьим Римом, наследницей и преемником Ромейской Империи, то есть Вселенской Православной Империей, Катехоном (удерживающим от разложения – Ред.). Но когнитивную и весомую часть политической власти в России захватила часть элиты, пытавшаяся "отменить" православный катехоническиий выбор, подчинить Россию глобалистскому олигархическому проекту, лоббисты которого окружили Ивана Третьего и не допускали к нему православных. Преподобный Иосиф долго, ступенька за ступенькой, пробивался к басилевсу и дошел до него, открыл глаза, и православный царь устроил чистку элиты, чем спас Катехон. Одновременно преподобный Иосиф строил русское социальное государство, православный народный "капитализмо-социализм". Иосифо-Волоцкий монастырь стал крупнейшим русским агрохолдингом, который в прямом смысле кормил весь регион в голодные годы. Поэтому праздник преподобного Иосифа должен быть церковно-государственным».

Возвращаясь к брату Иосифу и Монреальской иконе, отметим, что образ этот еще и мирит враждующих, что сегодня особенно актуально. В свое время владыка Виталий хотел, чтобы чудотворный образ оставался в Монреальском соборе постоянно, но брат Иосиф верил в то, что икона ему дана для того, чтобы нести ее в мир. И так он на полтора десятилетия стал ее хранителем.

С самого начала брат Иосиф дал обет, что икона не станет для него средством обогащения, и все пожертвования передавал на строительство храмов по местам, где бывал, много помогал неимущим, жертвовал средства и братиям бедных калив на Афон. После смерти своего верного хранителя икона скрылась.

…Неподалеку от Афона, с которого и началось служение брата Иосифа, он и принял свою мученическую кончину. Поразительно, что ровно за год до гибели Господь открыл ему, как его будут мучить. «Это был не сон, а совершенно наяву», – рассказывал он близким…

Той самой ночью с 30 на 31 октября, но только в 1996 году, он внезапно почувствовал метафизический холод и вдруг понял, что связан по рукам и ногам. Рот у него также был завязан, – он не мог ни говорить, ни кричать, ни шевелиться. Пытался высвободиться, но ничего не получилось, и только молился…

Остров Андрос

Совсем уже накануне своей мученической кончины брат Иосиф с отцом Александром Ивашевичем посетили старинный монастырь на греческом острове Андрос. Открывший им двери монастырской церкви монах был чрезвычайно изумлен тому, что древний настенный образ-фреска Богоматери вдруг стал обильно слезоточить. Пресвятая Богородица прямо смотрела на Своего верного служителя и плакала. Всем стало не по себе. Брат Иосиф сказал своему спутнику отцу Александру:

– Отче, я чувствую, что очень скоро произойдет что-то страшное.

Эти же слова он повторил и священнику рано утром накануне своей гибели.

Также незадолго до своей мученической кончины в интервью одному из православных журналов он говорил:

– Верующие должны быть готовыми умереть за Истину, не забывать, что, приобретая здесь врагов, приобретаем Небесное Царство. Потеряв земную жизнь, обретаем небесную. Мы не должны бояться смерти за Христа.

Предположительно его мучали трое убийц. Тело было всё изувечено: переломанные в суставах пальцы, багровые рубцы от каната на шее, в местах, где были связаны руки, разорванные щеки, перебитое яблоко Адама…

При прощании

К месту захоронения в Свято-Троицком монастыре в Джорданвилль его привезли лишь на тринадцатый день после смерти. Полагалось, что хоронить будут в закрытом гробу, но архиепископ Лавр, очень любивший почившего, вдруг распорядился вскрыть пластиковый мешок, и все изумились – никаких признаков тления. Брат Иосиф был точно живой.

Могила брата Иосифа на монастырском кладбище

В день отпевания отчетливо ощущалось благоухание. Свечи на его могиле притом, что монастырское кладбище продуваемо со всех сторон, как заметили люди, не гасли…

У всех было пасхальное утешение на душе.

В Русской Православной Церкви Заграницей не сомневаются, что со временем брат Иосиф будет прославлен. Владыка Лавр, впоследствии первоиерарх Русской Зарубежной Церкви, его и хоронил в склепе, лишь сверху присыпав землей: на случай обретения мощей.