Алексей Ганин: «Трещит земля от злых затей»

9 августа

В этот день 1895 года родился русский поэт Алексей Ганин, друг Сергея Есенина, признанный фашистом и расстрелянный 30 марта 1925 года.

Вот его стихи:

И я, и солнышко – мой ясноглазый друг –

встаем от сна, улыбчивые, рано...

Разбудим день. Оно возьмет туманы.

А я – косить цветной широкий луг.

Мужичий гам, румяный бабий говор

польются вслед с нехоженой тропы...

А впереди: и синь, и косогоры,

ромашки, и росистый смех травы...

И весел труд...

Что же творилось на нашей русской земле, когда 30-летнего поэта, так свято любившего родной край, воспевавшего его красоту, радость честного труда, вдруг объявили фашистом и расстреляли?

Алексей Ганин родился в деревне Коншино Вологодской губернии, в семье крестьянина. Напомним: слово крестьянин происходит от старославянского хрестиѩнинъ (христианин) – человек, верующий в Бога и занимающийся сельским трудом.

Некоторые источники утверждают, что только 20% сельских жителей Вологодской губернии были крепостными. Можно считать, что в Сокольском уезде, где находилась деревня Коншино, жили и трудились свободные люди, сохранившие человеческое достоинство. Отец кроме землепашества был еще и мастером на все руки. Мама, родившая семерых детей, занималась кружевом – тем самым, вологодским. Алеша с детства любил читать, и, как говорят историки, склонность к поэзии у него проявилась совсем в раннем возрасте. Возможно, это шло от бабушки, которая «сказывала» ему старинные поэтичные сказки.

Во всяком случае, родители обеспечили ему возможность учебы в трехклассном земском училище (не в родном селе), потом в городской гимназии в Вологде.

По окончании гимназии будущий поэт поступил в Вологодскую фельдшерскую школу при губернской больнице и через три года получил звание медицинского фельдшера. В фельдшерской школе Алексей начал писать стихи, их печатала вологодская газета «Эхо».

С началом Первой мировой Алексей Ганин был мобилизован на военную службу в Петербург в Николаевский военный госпиталь. И вот случилось так, что Ганин и другой поэт, Сергей Есенин, встретились. Есенин тоже работал в госпитале, но в Царском Селе. И подружились – и как же не подружиться, когда у них было так много общего. И в первую очередь, любовь к родной земле и поэзии. Они и погибнут оба в 1925 году.

В 1917-м Есенин и Ганин часто писали стихи для петроградской эсеровской газеты (кажется, это была «Воля народа»). Как-то вдвоем они забежали в редакцию. Там сидели две красавицы – Мина Свирская и Зина Райх. Есенин начал ухаживать за Миной, а Ганин – за Зиной. Нет, он влюбился в нее по уши. И вот в очередной набег на редакцию Есенин ни с того ни с сего брякнул: «Мина, поехали на Соловки!» Та отказалась, а вот Зинаида сразу согласилась. Тут понял Есенин, что ухаживал не за той. Они, действительно, поехали втроем. По пути заехали в родную деревню Ганина, и там Есенин и Райх обвенчались. Ганин был на той свадьбе свидетелем.

Кстати, в той же газете печатались и два других «новокрестьянских» поэта – Николай Клюев и Петр Орешин. Эта четверка в 1923 году составила «крестьянскую секцию» Всероссийского союза писателей. Все четверо наблюдали то, что происходило с русской деревней с 1920 по 1922 годы. И не могли принять этого разрушения. Ганин писал:

Трещит земля от злых затей.

Из туч хохочут громы в запятки.

Храпят ветра. Слепых детей

Прогнали мимо в рваных лапотках.

Идём. И нет иных путей.

Куда? Зачем? А дни идут…

И дни не дни – зевота времени

Сквозь ржаво-грязную узду.

Или вот другое стихотворение Ганина «Брат мой, мы в дороге одни»:

...Обезумело сердце Земли
Под железными лапами Зверя.
Кто откроет в грядущее двери,
В тишину светоносных Долин?

Все изглодано пастью литой.
Рыщут ветры, как волки, в дорогах.
Стерся лик Человека и Бога.
Снова Хаос. Никто и Ничто.

В 1924 году Есенин, Клюев, Орешин и Ганин обсуждали профессиональные вопросы в столовой на Мясницкой улице в Москве. Но затем заговорили об общей обстановке в стране. Кто-то из них сказал, что в руководстве страны «очень много евреев, они враги России». За соседним столом сидел осведомитель ГПУ Марк Родкин, который сообщил в милицию, и поэтов задержали. Через два дня их выпустили, передали дело в товарищеский суд ВСП.

Это было началом травли поэтов. В конце 1924 года Алексей Ганин был обвинен в «антисемитской агитации». При аресте у Ганина обнаружили тезисы антибольшевистского содержания. В них говорилось, что Россия «ныне по милости пройдохи авантюристов повержена в прах и бесславие. В лице господствующей в России РКП мы имеем не столько политическую партию, сколько воинствующую секту изуверов-человеконенавистников, напоминающую если не по форме своих ритуалов, то по сути своей этики и губительной деятельности средневековые секты сатанистов и дьяволопоклонников. За всеми словами о коммунизме, о свободе, о равенстве и братстве народов – таятся смерть и разрушения, разрушения и смерть».

В Главном политическом управлении (ГПУ) было сфабриковано дело «Ордена русских фашистов». Ганин был признан главой этого «ордена». Вместе с ним были арестованы еще 13 человек – поэты, художники, писатели, все были выходцами из крестьянских семей.

Допрашивали поэта начальник седьмого отдела ГПУ Абрам Славотинский и следователь Яков Агранов. Есть свидетельства, что допросы сопровождались жестокими пытками. Ганин к концу следствия был в таком состоянии, что судебно-психиатрическая экспертиза признала его невменяемым. Это не помешало следователям вынести ему внесудебный смертный приговор. Алексей Ганин был расстрелян в подвалах Лубянки, его прах погребён на территории Яузской больницы.

Большую часть неопубликованных рукописей Алексея Ганина его родственникам сохранить не удалось. Бумаги, завернутые в рогожу и закопанные под домом, были навсегда утрачены после пожара.