«Как дышат святые их звуки». Юбилей поэта Ивана Никитина

200 лет назад, 3 октября, родился будущий русский поэт и общественный деятель Иван Никитин (1824-1861). Он прожил всего 37 лет, но оставил удивительное наследие: ему принадлежат изысканно-нежные и в то же время простые и глубокие строки. Такие, например, как эти:

Измученный жизнью суровой,

Не раз я себе находил

В глаголах предвечного слова

Источник покоя и сил.

Как дышат святые их звуки

Божественным чувством любви,

И сердца тревожного муки

Как скоро смиряют они!..

Здесь все в чудно сжатой картине

Представлено Духом Святым:

И мир, существующий ныне,

И Бог, управляющий им,

И Сущего в мире значенье.

Причина, и цель, и конец,

И Вечного Сына рожденье,

И крест, и терновый венец.

Как сладко читать эти строки,.

Читая, молиться в тиши,

И плакать, и черпать уроки

Из них для ума и души!

Это стихотворение Ивана Никитина «Новый Завет». Его называли «наследником Алексея Кольцова». И был он из поэтов-самородков, самоучек, в избытке появлявшихся в России, освежающих поэзию живым дыханием родной природы. Они словном возвращали витающую в эмпиреях музу на ржаное поле, или в толчею городских улиц и запечатлевали простую жизнь и чувства простых людей.

Прадед и дед Ивана Никитина были сельскими дьячками. Отец — купцом-предпринимателем, имел свечной завод, торговую лавку, собственный дом.  Семейная обстановка была нелегкой, мать — тихая забитая женщина, ни ей, ни отцу до сына дела не было. Мальчик тянулся к нянькиным сказка и к рассказам сторожа на отцовском свечном заводе. Говорят, что первым учителем азбуки у Ивана был сапожник. А, возможно, еще кто-то, потому что Ваня в 9 лет поступил сразу во второй класс приходского духовного училища. Через два года поступил в уездное духовное училище, а еще через четыре года — в духовную семинарию.

Два года на семинарской скамье заведении впоследствии были описаны поэтом в самых мрачных тонах: профессора бубнили по тетрадке, ученики на уроках развлекались, кто во что горазд – читали романы, болтали, дремали. Главным интеллектуальным потрясением для семинариста Никитина стали не лекции профессоров, а яркие и острые тексты «неистового» критика Виссариона Белинского. Под их влиянием юноша начал писать стихи. Первое произведение Ивана Никитина получило одобрение его учителя словесности Николая Чехова, посоветовавшего начинающему поэту продолжать сочинять.

Иван Никитин даже подумывал о поступлении в университет, но семейные обстоятельства были самые удручающие. Отец крепок запил, свечной завод продал, приобретенный на эти деньги постоялый двор доходов не приносил. Иван сделался дворником в своем доме, задавал овёс лошадям, стряпал для постояльцев, брался за метлу. Из семинарии его уволили за прогулы.

Но он продолжать читать, размышлять и писать стихи. В октябре 1849 года отправил два своих стихотворения в «Воронежские губернские ведомости». От скромности подписал двумя инициалами «И.Н.». Стихи напечатали с восторженной заметкой, в ней было сожаление о том, что автор остался инкогнито. Хотя стихи у него в высшей степени прекрасные: 

Под большим шатром

Голубых небес —

Вижу — даль степей

Зеленеется.

И на гранях их,

Выше темных туч,

Цепи гор стоят

Великанами...

(«Русь»)

Все же молодого поэта отыскал воронежский краевед, этнограф и историк Николай Второв. Благодаря ему Никитин вошел в круг воронежских литераторов. А вскоре его стихи стали печатать «Москвитянин», «Библиотека для чтения», «Отечественные записки».

Известные в то время русский культурный деятель граф Федор Толстой уговорил Никитина подготовить сборник своих стихов. Для этого пришлось несколько произведений переработать — Никитин с этим справился. И одновременно писал большую поэму «Кулак», которая получила хорошие отзывы критиков. Кстати, эпиграфом к ней Никитин поставил фрагмент из «Ромео и Джульетты» Шекспира. Как пишут его биографы, он всю жизнь читал и русских, и европейских поэтов и драматургов.

Как писал критик Аполлон Григорьев, «поэзия его высоко стоит по проникающему ее гуманизму, по глубокой искренности, прочувствованности и высоте душевной настроенности». Может быть, поэтому многие русские композиторы (Направник, Калинников, Римский-Корсаков, Кюи, Булахов, Гречанинов — всех более 30) писали романсы и песни на его стихи.

Но, пожалуй, из всех его 215 сочинений, написанных за короткую жизнь (он, как уже было сказано, умер в 37 лет от чахотки) более всего впечатляют его духовные стихи. Вот, например, «Сладость молитвы»:

И мнится мне, слышу я шепот невнятный,

И кто-то со мной в полумраке стоит;

Быть может, незримо, в тот миг благодатный,

Мой ангел-хранитель молитву творит.

И в душу прольется мне светлая радость,

И смело на образ тогда я взгляну,

И, чувствуя в сердце какую-то сладость.

На ложе я лягу и крепко засну.

Александр Трушин