Священномученик Александр. Расстрелян вместе со лжесвидетелями

13 ноября 1937 года расстрелян священномученик Алексий Сибирский, а вместе с ним – те, кто лжесвидетельствовал на священника.

1937-1938 годы вошли в историю нашей страны как время Большого террора. И особенно пострадала Русская Православная Церковь. Игумен Дамаскин (Орловский) со ссылкой на правительственную Комиссию  по реабилитации жертв политических репрессий, пишет: «В 1937 году было арестовано 136 900 православных священно- и церковнослужителей, из них расстреляно 85 300; в 1938 году арестовано 28 300, расстреляно 21 500». В последующие два годы цифры арестов и расстрелов снижались. В Московской области за эти годы были расстреляны около 1000 священников и прихожан, в Тверской области — около 200. В частности, в августе-сентябре 1937 было арестовано все духовенство, церковные старосты и миряне Ново-Карельского и Козловского районов Тверской области. Священник Александр Сибирский был арестован прямо во время богослужения.

Будущий священномученик родился 17 марта 1870 года в селе Козлово Вышневолоцкого уезда Тверской губернии в семье священника Василия Сибирского. После окончания Тверской духовной семинарии женился и в 1902 году был рукоположён во священника к Введенскому храму родного села. 27 лет отец Алексий служил в этой церкви, а также преподавал Закон Божий в училище для крестьянских детей в селе Владимирском. Осенью 1929 года отец Алексий был арестован за невыполнение плана по хлебозаготовкам.

Тогда пострадали многие священники практически во всех областях РСФСР. Поясним: после коллективизации сельского хозяйства, начатой властями в декабре 1927 года, в 1928-м сбор зерна упал на 2 млн. тонн (с 78 до 76 млн. тонн). Это вызвало рост цен и продовольственный кризис в стране.

20 сентября 1929 года Политбюро ЦК ВКП (б) приняло постановление «О мерах по усилению хлебозаготовок». В этом постановлении говорилось, что партийные комитеты на местах должны «обеспечить проведение твердых заданий по продаже хлеба кулацкими и зажиточными слоями села, применяя к уклоняющимся установленные репрессивные меры». Кроме того, ОГПУ было поручено усилить проведение репрессий во всех областях СССР. На местах был составлен график сдачи зерна: каждому «зажиточному» жителю (а к ним относили и священников), давался один день на сдачу хлеба. 

Отец Алексий не сумел привезти зерно на хлебосдаточный пункт в течение суток. Его арестовали, почти шестидесятилетнего священника приговорили к году заключения в исправительно-трудовом лагере с конфискацией имущества, включая личные вещи, а также двум годам ссылки. Батюшку отправили на Северный Урал. На обороте фотографии, которую он отправил из ссылки родным, им была сделана надпись: «С твердым духом… Хоть и на Севере, а тепло, и у вершин Урала, а не страшно…».

По возвращении отца Алексия из ссылки он был назначен священником в село Козлово Тверской области, получив послушание благочинного.

Власти тем временем искали повод, чтобы вновь арестовать священника. Во время весеннего сева в 1937 году кто-то донес, что священник молился в храме "за стахановскую весну", что было расценено властями как нарушение закона об отделении Церкви от государства. Поясним, о чем идет речь. ЦК ВКП (б) призвал провести посевные работы ударными темпами, «по-стахановски». И в частности, районная газета «Большевик» напечатала заметку «Стахановской весне — стахановские методы».

Отец Алексий немедленно был вызван для объяснений по этому поводу в районное управление НКВД. Священник сказал, что "за стахановскую весну" он не молился, а молился о изобилии плодов земных, и эти слова были взяты им из служебника. Много раз вызывали священника в сельсовет и по другим поводам. Например, прихожане подавали прошение местным властям разрешить батюшке ходить по домам с молебнами и иконами. И каждый раз священника вызывали в ОГПУ и допрашивали.
А к августу 1937-го местные власти были уже подготовлены к исполнению «Директивы всем секретарям областных и краевых парторганизаций и всем областным, краевым и республиканским представителям НКВД, № 51 от 2 июля 1937 года «Об антисоветских элементах». В той директиве предлагалось в течение пяти дней подготовить списки вернувших из лагерей и ссылок «враждебных элементов, чтобы наиболее важные из них были немедленно арестованы и были расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные, менее активные, но все же враждебные элементы, были бы переписаны и высланы в районы по указанию НКВД». Под директивой подпись: «Секретарь ЦК И.Сталин».

29 августа 1937 года в храме села Козлово шло богослужение. Внезапно ворвались солдаты. Людей разогнали, батюшку тоже выставили, начали выбрасывать на улицу иконы и давить их копытами лошадей. Одна прихожанка рассказывала: «Я стояла в стороне, потом осмелела и взяла три иконы, которые не были раздавлены. Сложила их на левую руку, правой придерживала. Хотела ещё взять, но боялась — не донести. Когда в очередной раз толкнули отца Алексия, я вступилась за него, один из сотрудников ГПУ толкнул меня лошадью. Упала одна из икон, но не разбилась. Отец Алексий сказал: «Не трогайте её. Иди, Полинушка, иди». Когда он так сказал, его с двух сторон ударили прикладами винтовок в спину, но он не упал, сделав два шага вперед. Священника увезли в Тверь.

Его допрашивали каждый день. Задавали вопросы о священниках, с которыми в последние годы общался отец Алексий. Спрашивали, какие он вел с ними контрреволюционные разговоры. Батюшка говорил, что виделся с теми людьми, но никаких антисоветских разговоров не вел. Потом появился «свидетель», подписавший донос на отца Алексия.

Следователь подвел итог допроса:

–   Вы обличаетесь как участник контрреволюционной фашистско-монархической организации, которая ставила задачей свержение советской власти и реставрацию капитализма при помощи иностранных фашистских государств через интервенцию Советского Союза и вооруженное восстание антисоветских сил из кулацких и бывших элементов и крестьянства, недовольного советским строем. Признаете ли вы себя виновным?

Отец Алексий все это отрицал. 11 ноября 1937 года «тройка» НКВД приговорила священника Алексия Сибирского к расстрелу. Он был расстрелян через день после приговора и похоронен в безвестной могиле.

Вместе с ним были расстреляны и лжесвидетели.

Александр Трушин