Школа святости и хороших манер. Беседы с дочерью Анастасией княгини Евдокии Николаевны Мещерской

4 января в Борисоглебском Аносином монастыре - престольный праздник: один из храмов обители освящен в честь великомученицы Анастасии Узорешительницы. Это святая покровительница Анастасии Озеровой, дочери основательницы монастыря. С ее именем связан не только храм, но и тетрадь «Беседы с моей дочерью», сборник уникальных наставлений любящей и образованной матери-христианки молодой девушке.

Ольга Каменева

Тетрадь «Беседы с моей дочерью» Евдокия Николаевна Тютчева (княгиня Мещерская, будущая монахиня Евгения) вручила дочери Анастасии Борисовне в 10-летнем возрасте. С тех пор ежегодно в течение шести лет она отмечала в ней успехи и неудачи девушки в деле нравственного становления. Многие из этих советов весьма актуальны, тем более что воспитывала дочь Евдокия Николаевна одна: Анастасия появилась на свет уже после внезапной кончины князя Бориса Мещерского.

22-летняя вдова решает посвятить свою жизнь воспитанию дочери и делам благотворительности, которые в конце концов выросли в духовный подвиг и основание женского Борисоглебского монастыря в память о рано ушедшем супруге. 

«Я понесла великое несчастье, когда лишилась твоего добродетельного отца, – писала княгиня 16-летней Анастасии, – который был для меня и нежным супругом, и покровителем. Ничто не могло меня утешить, но ты родилась, и я увидела в тебе что-то оставшееся мне от любимого мною супруга. В его память я пеклась о тебе, оберегала твое здоровье. Ты окрепла, подросла, сделалась маленьким смышленым существом, которое улыбкою, невинной ласкою останавливало мои слезы, и уже само собою (чего ты тогда и не понимала) врачевала мою боль сердечную. С каждым годом я любила тебя все более, ибо покорность и кротость были твоими постоянными сотоварищами. Я стала надеяться, что, когда достигнешь того возраста, в котором находишься теперь, ты будешь для меня источником многих радостей. Ожидания мои сбылись на самом деле»[1]. 

Впервые «Беседы с моей дочерью» были опубликованы 1876 году, в жизнеописании княгини, составленном Елизаветой Трофимовной Обуховой, впоследствии монахиней Аносиной пустыни Леонидой. Из него мы узнаем, что в Аносине Евдокия Николаевна воспитывала не только родную дочь, но и сирот, которых призревала и растила в своем доме вместе с юной княжной. Смирение и милосердие позволили ее принять на воспитание сына и дочь своего почившего мужа, «не имевших права на его имя».

Обращает внимание стройность «Бесед с моей дочерью» с точки зрения педагогической науки, ее классических принципов природосообразности, культуросообразности, целостности, последовательности, универсальности образования. И это в то время, когда отечественной педагогической школы как таковой в Российской империи еще не существовало: учитель русских учителей, основатель отечественной научной педагогики К.Д. Ушинский (1824 – 1870) родился ровно на полвека позже Е.Н. Мещерской.

Но при жизни Евдокии Николаевы (1774-1837) активно развивается западноевропейская педагогическая мысль, в России издаются труды выдающихся педагогов-гуманистов и мыслителей Я.А. Коменского, Д. Локка, Ж.-Ж. Руссо, И. Г. Песталоцци и др. С этими авторами была, наверняка, знакома и Евдокия Николаевна, которая много читала и следила за книжными новинками.  

Наиболее известный и в России, и в Европе — Я.А. Коменский (1592–1670), которого называют «отцом педагогики», — епископ протестантской Чешско-братской церкви — видит цель воспитания в вечном блаженстве человека с Богом.

Я.А. Коменский

Коменский выстраивает четкую иерархию ценностей: от веры и благочестия к добродетелям (нравственности), а затем уже обращает внимание на изучение наук и языков. Именно в такой, а не в иной последовательности:
- вера и благочестие;
- добрые нравы или добродетели;
- знание языков и наук[2].

«Наше сердце, будучи всегда и везде обращено к Богу, должно искать Его во всех делах»[3], – пишет Я.А. Коменский.

Схожие рассуждения находим в беседах Е.Н. Мещерской, обращенных к дочери: «Знаю, любезное дитя мое, что ты сердечно любишь Творца, сознаешь свое пред Ним ничтожество и свою зависимость от Него. Доселе я приучала только любить и чтить Его, теперь прибавлю: чтобы достойно любить Его, надо мыслить. Рассуждая о видимых вещах неба и земли, познаешь величие и благость Божии и, видя во всем удивительные порядок, пожелаешь и сама находиться во всегдашнем порядке. Держись неуклонно нашего христианского закона…»[4].

 Княгиня Евдокия Николаевна (слева) с дочерью Анастасией и подругой Елизаветой Ельчаниновой. Картина Е. Спажинского, 1807 г.

Евдокия Николаевна напоминает дочери о необходимости утренней и вечерней молитвы. Сама княгиня, возвращаясь из Тамбовской губернии в 1813 году в Аносино, где побывали французы, совершает духовный подвиг: первым делом на заемные деньги восстанавливает поруганную Троицкую церковь, берет в долг сосуды, Евангелие, назначает жалование священнику: в имении начинают править службу. Еще раньше, потеряв супруга, она находит утешение в чтении святоотеческой литературы, в частности, трудов святителя Димитрий Ростовского.

В XVI–XVII вв. добродетель находится в центре внимания мировой философской и педагогической мысли как нравственная категория: Я.А. Коменский в «Материнской школе» и «Великой дидактике» отождествляет нравственность с системой добродетелей, которую заимствует в античной философии. Добродетель, по мнению Коменского, означает «не только внешнюю воспитанность, но и всю внутреннюю и внешнюю основу побуждений»[5].

Евдокия Николаевна также пишет о воспитании христианских добродетелей, которые, по ее мнению, являются залогом счастливой жизни. «Без добродетели счастие немыслимо; но, чтобы быть добродетельной и вкушать самой и окружающим себя доставлять счастие, надо смолоду и постепенно приучаться к порядку, как в мыслях, так и в делах»[6], – подчеркивает княгиня Евдокия Мещерская.

Я.А. Коменский выделяет 13 качеств-добродетелей, которые необходимо воспитывать у ребенка: умеренность, опрятность, почтительность, предупредительность, правдивость, справедливость, трудолюбие, умение молчать, терпение, деликатность, изящество манер, привычка держать себя с достоинством (сдержанно и скромно). На первом месте у педагога – умеренность, которую Коменский называет золотым правилом нравственности, искусством ни в чем не доходить до отвращения и пресыщения.

Княгиня Е.Н. Мещерская также выделяет 13 качеств, но иных: смирение, кротость, послушание, искренность, соучастие к ближним как в радостях, так и в печалях, обходительность, трудолюбие, искусство избегать гордости и тщеславия, не быть льстивой, соблюдать во всем благопристойность, скромность, любовь к Отечеству и верховной власти[7].

На первом месте у Евдокии Николаевны – смирение, которое привлекает Божественную благодать, так необходимую в искусстве воспитания ребенка.

«Нравственный рост личности определяется тремя главными условиями, какими являются: природные качества, воспитание, действие благодати»[8], — не случайно отмечает уже современный богослов архим. Платон (Игумнов).

Но смирение не означает робость и забитость. «Твоя чрезмерная робость меня огорчает, а для тебя самой она крайне невыгодна. Не следует смешивать скромность с робостью.

Скромность – добродетель и украшение женщины, а неуместная робость – подобие глупости…

Такая робость происходит частью от самолюбия, которое внушает тебе желание казаться лучше, чем ты есть на самом деле»,[9] – пишет Евдокия Николаевна дочери.

Любовь для княгини Мещерской – основание воспитания. Также и современный святой преп. Паисий Афонский называет смирение и любовь главными добродетелями-сестрами.

«На взаимных отношения родителей к детям и детей к родителям зиждется не только семейное, частное благополучие, но и государственное, общественное. В основании твоего характера лежит нежная любовь ко мне, кротость, послушание и добросердечие, за что приношу сердечное благодарение Господу и искренно за тебя радуюсь», [10] – пишет княгиня 16-летней Анастасии, а это, заметим, весьма сложный возраст, и такое наблюдение матери свидетельствует о прекрасных плодах воспитания.

Мотивы «искусство учить всех всему», о котором писал Я.А. Коменский в «Великой дидактике», мы находим и в беседах княгини Евдокии Мещерской. Она замечает: «Знание хозяйства и наблюдение в оном порядка – необходимое условие семейной жизни.

Правда, что ты очень занята уроками, однако ж советую тебе в свободные минуты обращать внимание на хозяйственные занятия.

…Для женщины рукоделие – необходимое занятие. Оно бывает ей нужно в бедности, или даже как удовольствие, ибо случается работать для любезных нам людей в знак памятования о них.

…Ты учишься пению, игре на фортепиано, рисованию. Прошу тебя приложить старание, дабы развить в себе эти дарования, невинные и приятные сотоварищи женщины в часы отдохновения».[11]

Когда Анастасии исполнилось 10 лет, княгиня выделяет ей отдельную комнату, прислугу и деньги. В этой комнате Анастасию ожидают часы от бабушки Пелагеи Денисовны. «Любя тебя много, она прислала тебе часы, дабы оные напоминали себе, что время, напрасно потерянное, уже не возвращается: часы бегут вперед, а не назад»[12].

Педагоги знают, что главная потребность ребенка в подростковом возрасте – быть взрослым. Поэтому и советуют воспитатели в данный период «бури и натиска» найти новые «взрослые» обязанности для детей. Так и поступает просвещенная княгиня.

Интересно рассуждает Евдокия Николаевна о женской красоте, привлекательности.

«Не о красоте своей должна думать женщина, а о том, чтобы все, что на ней надето, было во весь день чисто и опрятно. Не было бы тогда на тебе ни разодранных, ни запятнанных платьев, сего же без любви к порядку не достигнешь. Порядок доставляет опрятность, чистоту, приятность без напрасной траты времени, без глупого щегольства и без значительных денежных издержек.

… Женщина же мотовка, щеголиха, часто отлучающаяся из дома своего для химерического рассеяния, способна расстроить самое лучшее состояние и разорить свое семейство»[13].

«Бережливость человека ограждает его от пустой роскоши, дает ему возможность оказывать помощь нуждающимся ближним, скупость же заглушает все чувства любви в душе, делает ее черствою.

… Священнейшая для нас обязанность: нашими избытками помогать ближнему, который, быть может, нуждатся в необходимом в то самое время, как мы роскошествуем и прихотничаем».[14]

В опубликованных главах бесед мы не находим упоминания о важной христианской добродетели целомудрия. Возможно, потому что до революции чистота и целомудрие воспитывались молчаливым примером. Это добродетель, как считали тогда, «не доказуется, а показуется»: у целомудренных родителей вырастали целомудренные дети.

Высокий нравственный пример Евдокии Николаевны Мещерской, которая, оставшись вдовой в 22 года, не пожелала повторно выходить замуж, а в память о супруге основала Борисоглебский Аносин монастырь, более всяких слов воспитывает чистоту сердца. 

«Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5:8). И не случайно в скорби княгиня учит дочь искать утешение не в развлечениях, а в чистой совести.

«В несчастии, в болезни, в бедности, в незаслуженном и обидном забвении от других людей он (человек) найдет в своей совести, не помраченной никаким постыдным делом, в ее покое утешение своему горю.

…Призывая Бога в помощь, я направляла твое воспитание к тому, чтобы ты всегда могла, в каких бы ни была обстоятельствах, находить в самой себе убежище, не зависела бы от других и не искала бы своего отдохновения в пустом рассеянии, которое только химерически облегчит бремя жизни, а на самом деле, окончательно утомив, оставляет пустоту в душе, призванной к вкушению истинного блаженства,  а потому не удовлетворяющейся одними наружными приманками».[15]

Мы видим, как, заимствуя универсальные педагогические принципы у европейских мыслителей, Евдокия Николаевна наполняет их православным содержанием, христианскими добродетелями, главные из которых – смирение и любовь (в том числе взаимная любовь родителей и детей). При этом важный принцип ее педагогической системы – Христоцентричность, предстояние и родителей, и детей перед Богом, восхождение к добродетелям с Его помощью – то, что уже в эпоху Возрождения стало постепенно покидать европейскую педагогику.

Ее материнская школа дала прекрасные плоды. Княгиня вырастила достойную дочь – христианку, любящую супругу и мать. Брак 17-летней княжны Анастасии Борисовны и действительного статского советника 40-летнего Семена Николаевича Озерова, устроенный матерью, оказался счастливым: супруги проведут вместе четверть века, у Озеровых родятся 12 детей.

 Игумения Евгения (княгиня Евдокия Мещерская). Художник Филипп Москвитин 

Старшая их дочь Евдокия Озерова (будущая игумения Евгения) напишет в своем дневнике, что отца все уважали за честность и справедливость. «А мать … Настасья Борисовна кроткое, смиренное, любвеобильное существо, соединявшее образование с тонким умом, посвящала себя всецело обязанностям семейным. Супружество их было примерное и редкое даже в то время; любовь их была неизменная, основанная на полном уважении друг к другу»[16].

В заключении – несколько слов об актуальности педагогического наследия Евдокии Николаевны Мещерской в наши дни, когда современная семья переживает кризис во всем мире. В России распадаются примерно две трети семей, так что большинство детей растут в неполных семьях (30% малышей, по данным социологов из МГУ, уже рождаются в неполных семьях).

В силу трагических обстоятельств Евдокия Николаевна также растила дочь без помощи супруга, и сумела воспитать прекрасного человека. Более того, вся ее жизнь была связана с помощью другим людям. «Но кто помогает другим, – писал преп. Паисий, – тому помогает Бог».

«Молю Бога, да поддержит Он тебя на пути добродетели и да просвещает меня в деле руководства»[17], – эту краткое воздыхание княгини о своей дочери может взять себе на заметку любой воспитатель и родитель.

Более подробно познакомиться с «Беседами с моей дочерью» можно на страницах книг «Процветет обитель моя…»[18] и «Женская Оптина…»[19], посвященных истории Аносина Борисоглебского монастыря и жизнеописанию его основательницы.