Репортаж нашего сотрудника из Мариуполя: время молитвы

Как провести долгожданные студенческие каникулы? Продюсер медиаресурса «Святые online», студент 2 курса МГИМО Алексей Блинов в июле 2022 года побывал с миссией врачей-волонтеров на Украине.

Сегодня Алексей делится своими впечатлениями от поездки, а также публикует письмо жителя Мариуполя Виктора Сухорукова о событиях, происходивших в городе.

Два Алексия. Алексей Юрьевич Заров, главврач Больницы Святителя Алексия и Алексей Блинов, продюсер медиаресурса «Святые online»

Когда важна любая поддержка

В этой статье я хотел бы поделиться своими впечатлениями от поездки в недавно освобожденные города Мелитополь и Мариуполь.

Мой папа, священник и врач иерей Игорь Блинов впервые побывал в Мариуполе в начале мая. Он ездил туда вместе с волонтерами церковной больницы Святителя Алексея. И вот в июле его пригласили на Украину снова, и он предложил мне поехать вместе с ним. Не раздумывая, я согласился.

Я далек от медицины, поэтому поначалу думал, что от меня там будет мало пользы - в отличие от папы или, например, главврача больницы Алексея Юрьевича Зарова, докторов с огромным опытом и стажем.

Иерей Игорь Блинов ведет прием

Но, побывав в Мариуполе, я понял, что в тех местах люди пережили настоящий ад, жили по три месяца в подвалах, не имея возможности выйти и вдохнуть свежего воздуха, пили по 100 мл воды в день, которую они сливали из батарей, лежали вместе с трупами... И там рады любой помощи. Для этих людей важна любая поддержка. В том числе простое доброе слово, пачка корвалола, парацетамола или 100 гривен. Я часто слышал похожие слова, много раз смотрел видео из украинских подвалов, но, наверное, так мы устроены, что пока своими глазами не увидим, до конца не поймем этих людей.

На фото – больница, в подвале которой прятались люди

Особенно меня впечатлила история, которая произошла при нас. В Мариуполе есть несколько стационаров, самый крупный из них - Больница №2. В начале марта, когда началась сухопутная операция, пациентов этой больницы спешно переселили в подвал. Не всех удалось спасти, многие, к сожалению, так и осталась в палатах и там умерли.

Среди эвакуированных была одна женщина, которая ухаживала в больнице за своей мамой. Она вместе провели в подвале ровно 60 дней. И у них была икона Казанской Божьей Матери, которую они взяли из стационара.

Будучи нецерковными людьми, в это тяжелое время они научились молиться. И молились, не переставая, все 60 дней - до тех пор, пока их не эвакуировали в соседнюю больницу, единственную, уцелевшую в городе.

Но в суете Казанскую икону они случайно оставили в подвале. Обе женщины очень переживали по этому поводу, горевали, вспоминая спасительный образ, но ничего поделать не могли.

Подвал мариупольской больницы

И вот, наконец, когда стихли бои, людям разрешили свободно перемещаться по городу. Эти женщины уже подружились с врачами из нашей группы и решили показать им место своего заточения. Когда все вместе пришли в подвал, дочь стала показывать и рассказывать об иконе, и в этот самый момент все увидели драгоценный образ целым и невредимым среди вещей, брошенных людьми.

Женщина припала к образу и разрыдалась: она была уверена, что спаслась заступничеством Богородицы.

«Я боялся смерти без покаяния»

Еще хотел бы поделиться письмом, которое житель Мариуполя Виктор Сухоруков, прихожанин церкви, в которой разместились мы с папой, написал настоятелю – протоиерею Михаилу. Письмо это, возможно, когда-нибудь войдет в книгу, которую Виктор хотел бы посвятить событиям на Украине.

Эта удивительная история разлуки, а затем не менее чудесной встречи мужа и жены, которые спаслись молитвой. Вот это письмо.

«Христос воскресе!

Дорогой отец Михаил!

Специально зарегистрировался в Фейсбук (ныне запрещена в России – Ред.), чтобы написать Вам это письмо. О многом хочется рассказать – необыкновенно важном.

Вначале кратко – о наших приключениях.

Начало войны застало нас с Надей всего в нескольких километрах друг от друга: я был в нашей квартире в центре Левого, а Надя проведывала маму, которая жила напротив 3-й Горбольницы. Но с закрытием Пост-моста мы оказались надолго отрезанными друг от друга.

Последний раз мы говорили по телефону 2 марта, а затем – лакуна в три недели. Самым страшным были не разрывы снарядов, а то, что мы ничего не знали о судьбе друг друга. Надя с мамой сидели в подвале в центре города, а я с сыном и внуком – в подвале второго роддома на Пашковского. Мой дом находится в полусотне метров от роддома, и мой сын прибежал за мной через четверть часа после первого обстрела нашего дома минами. За руку он вытащил меня в убежище (моя невестка работала в роддоме, и ей разрешили поселить там меня).

 Всего в подвалах роддома было около трехсот человек; в основном – роженицы, только родившие или готовящиеся к родам. Очень много детей.

 Детали упоминать не буду…

Наде с мамой удалось 16 марта чудом выехать, но – только на Запад; и они смогли добраться до Одессы, где живет наш младший, Тимофей. А мы 23 марта смогли вырваться только на Восток. Неделю провели в палаточном лагере в Безыменном, а потом в Новоазовске. И только 30-го прошли границу. Оттуда старший сын с семьей поехал в Ростов.

На улицах Мариуполя

 А я начал свое путешествие к Наде. С общегражданским паспортом, без копейки денег, в одежде, которой выскочил из дома и три недели спал в подвале, не раздеваясь и не мывшись. И я знал, что к Наде я смогу добраться лишь, обогнув всю Европу.

А дальше начались чудеса. Добрался до Таганрога, где в пункте приема беженцев смог помыться, поесть и немного поспать. Электричкой доехал до Краснодара, незнакомые люди дали деньги на новую сим-карту и положили на нее тысячу рублей. Из Москвы позвонил совершенно незнакомый мне выпускник нашей 40-й школы. Он сам онлайн заказал и оплатил мой билет на поезд Краснодар-Петербург. А в Петербурге меня встретил знакомый, который заказал и оплатил частнику мою поездку до границы с Эстонией и, прощаясь, сунул мне в карман конверт с евро.

В Нарве и Таллине я узнал, что самолеты в Кишинев не летают.

И раздался звонок Инги – новой знакомой Нади, которая сказала, что я должен через Таллин, Ригу и Вильнюс ехать в Клайпеду, а там – видно будет.

Это был мой путь в четыре тысячи километров. А через десять дней ко мне в Литву, минуя Львов и Польшу, приехала Надя со своей мамой.

А теперь о главном. У меня здесь брали большое интервью для телевидения, и журналистка спросила, что помогало мне выживать под обстрелами. Я честно ответил: «Только молитва».

Ежеминутная и ежесекундная. Постоянная готовность к смерти очищала душу и мысли. Тогда я боялся лишь двух вещей – гибели родных и моей смерти без покаяния и причащения.

В Новоазовске с первым делом зашел в храм Иерусалимской иконы Божией матери. Грязный, заросший. И молодая женщина подала мне ... милостыню. Сто рублей. Я взял их, а потом заплакал. Позже Надя сказала, что нельзя этого стыдиться; что я всю жизнь давал подаяние, а теперь ко мне вернулась малая толика.

 Исповедался у отца Сергия, который со мной потом долго разговаривал. А на следующий день, 27 марта, в воскресенье, я причастился…После литургии отец Сергий вручил мне большую сумку с продуктами и подвел к церковной лавке, где мне отсчитали еще пятьсот рублей на дорогу.

Лет пять назад мой племянник уезжал на работу в Германию. И прощаясь, я искренне сказал ему: «Будут серьезные проблемы – найди ближайший православный храм: там ты получишь честный совет». Сейчас в этой роли оказался я сам.

В Клайпеде я пришел в храм Всех святых, в земле Русской просиявших. Приняли меня радостно и ласково. Болеют за Мариуполь и молятся за всех нас. После причащения поздравляли меня – тоже радостного и просветленного. И я вспомнил Ваши слова о том, что мы приходим в церковь не в «свой храм» и не к «своему священнику», а к Богу.

 И вот, что я скажу. Каждый Великий пост я отцеживал комаров, тщательно следуя Типикону: сухоядение, горячая пища без масла и проч. Страшно переживал из-за малейшего случайного отступления от диетического правила.

 Пятого марта я попал в подвал, а пост начался седьмого. За время поста мне ни разу не удалось следовать Типикону. В лучшем случае это было «воздержание от пищи» из-за отсутствия таковой. В худшем – скоромная мисочка теплого супа, в котором плавали ниточки тушенки или суставы куриной шеи. Молитвы я читал только про себя – в подвальной вечной темноте. А первые земные поклоны молитвы Ефрема Сирина я совершил только в апреле, в Литве.

 Формально это было сплошное и непростительное нарушение всех канонов соблюдения поста. Но в реальности я понял важнейшую штуку: никогда в моей жизни не было такой чистоты мыслей и желаний, такой всеобъемлющей любви к Богу и ближним, окружавшим меня в этом подвале. И никогда в моей жизни не было столь счастливого Великого поста.

Поэтому я благодарен – нет, не войне, а тому, что во время этой страшной войны мне выпали секунды настоящего катарсиса, понимания неправильности всей моей прежней, вроде бы благополучной и праведной, жизни, обретения тихого покоя в нужде, голоде и постоянной уверенности в неизбежности скорой смерти.

Я понял, что зарекаться от сумы – грех. Что подаяние нужно принимать с благодарностью. Что не стыдно надевать на себя куртку или свитер своих новых друзей (я придумал забавное словосочетание «Брюки с чужого плеча», а еще веселее «Ботинки с чужого плеча»). Что совсем не страшно в одну секунду лишиться абсолютно всего: жилья, имущества, денег. Что промысел Божий всегда и точно ведет меня к доброму свету в конце страшного тоннеля.

Настоятель храма в Мариуполе отец Михаил (на фото – второй слева) и его матушка с группой волонтеров больницы Святителя Алексия

...Сейчас, в Клайпеде, я уже обзавелся стареньким компьютером и потихоньку пишу новую книгу – о марте 2022 года. Пишу честно. И уже знаю, что именно из-за честности у этой книги не будет никаких шансов на издание ни на Украине, ни в России. Но написать ее – дело моей совести. Может быть, звучит высокопарно, но это правда.

 Простите за столь длинное письмо! Я знаю, что Вы очень занятой человек, а сейчас у вас забот больше обычного.

 Я всегда буду помнить, что именно Вы привели меня к Церкви, что Вы впервые исповедовали и причащали меня, что Вы крестили моего внука и совершили таинство нашего с Надей венчания.

 Осталась самая малость – сподобиться соборования, которое Вы совершите надо мной. А значит, мы непременно вернемся в Мариуполь. И я приду в наш храм, увижу и Вас, и знакомые лица прихожан.

Берегите себя!

Ваш Виктор Сухоруков».

Продолжение серии репортажей Алексея Блинова из Мариуполя читайте на нашем сайте и в социальных сетях.