«Единомыслие другъ къ другу хранити, …имети же чистоту душевну и телесну и любовь нелицемерну». Что заповедал преподобный Сергий

8 октября (25 сентября по старому стилю) – церковная память преподобного Сергия, игумена Радонежского, всея России чудотворца. Об исключительной роли святого в истории России и заложенной им духовной традиции рассказывает Сергей Вячеславович Перевезенцев, доктор исторических наук, профессор МГУ им. М. В. Ломоносова.

Сергей Перевезенцев

Преподобному Сергию Радонежскому (1314–1392) принадлежит выдающаяся роль в установлении духовного единства православной России. Как это происходило, рассказать не так просто, ведь преподобный Сергий не оставил после себя ни единой строчки, более того, всегда сторонился откровенного учительства. Поэтому, можно сказать, что учение преподобного Сергия Радонежского — это его жизнь. Жизненный путь преподобного Сергия описан в Житие, которое составил в 1406–1419 гг. его ученик Епифаний Премудрый, а во второй четверти ХV века переработал Пахомий Логофет.

Житие Сергия Радонежского является одним из лучших русских памятников агиографической литературы. В этом Житие был создан удивительный по своему богатому содержанию образ преподобного Сергия, в свою очередь, стремление подражать этому образу со стороны православного люда уже несколько веков оказывает влияние на выбор того или иного пути движения по историческим дорогам, как отдельных людей, так и всего нашего общества.

Празднование памяти Преподобного Сергия в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре 7-8 октября 2023 года 

Для начала необходимо напомнить, что в те времена существовало три вида монастырей. Отходные монастыри — это скиты, устраиваемые монахами-отшельниками. В особножительных монастырях иноки проводили общие службы, но каждый имел собственное имущество. И, наконец, общежительные монастыри, в которых иноки отказывались от имущества вообще. Общежительские монастыри были на Руси ранее, например, Киево-Печерская обитель и новгородский Антониев монастырь, но к XIV веку уже забылись.

Преподобный Сергий начинал свой подвиг как отшельник, сначала с братом Стефаном, потом в полном одиночестве. Затем, когда к ставшему известным отшельнику пришли другие монахи, был устроен монастырь во имя Святой Троицы, который поначалу был особножительным, а Сергий был его игуменом. Уже тогда Троицкий монастырь и его игумен стали широко известны и почитаемы. Что привлекало людей XIV века в жизни игумена Сергия и его братии?

Троице-Сергиева лавра. 1908-1913, художник А.М. Васнецов

Прежде всего, Житие показывает преподобного Сергия, как инока-подвижника: скромного, терпеливого, неприхотливого. «…Риза нова никогдаже взыде на тело его, — сообщает нам Житие, — ниже от суконъ немецкых красовидных, цветотворных… Но токмо от сукна проста, иже от сермягы, от влас и от влъны овчаа спрядено и исткано, и то же просто, и не цветно, и не светло, и не щапливо, но токмо видну шръстъку, иже от сукна ризу ношаше, ветошну же, и многошвену, и неомовену, и уруднену, и многа пота исплънену, иногда же другойци яко и заплаты имущу». Отчего вдруг одежда монаха оказывается «многа пота исплънену», т. е. пропитанной «многим потом»?

А оттого, что Сергий основой жизни считал труд и только собственным трудом добывал себе пропитание.

Житие сообщает: как-то в голодный год пришел Сергий к некому монаху Даниилу и предложил соорудить сени перед его кельей, а в качестве платы за труды попросил гнилого хлеба. Даниил тут же вынес Сергию целое решето хлеба, и был готов отдать его даром, но преподобный ответил: «Досыти ми есть и се, и довлеет ми сие преизлише. Но обаче снабди а до девятаго часа, азъ бо преже даже руце мои не поработасте и преже труда мъзды не приемлю». И вообще, рассказывает Житие, Сергий «без лености братиам яко купленый рабъ служаше: и дрова на всех, якоже речеся, сечаше; и тлъкущи жито, въ жръновех меляше, и хлебы печаше, и вариво варяше, и прочее брашно яже братиамъ на потребу устрааше; обувь же и порты крааше и шияше; и от источника, сущаго ту, воду въ двою водоносу почерпаа на своемь си раме на гору възношаше и комуждо у келий поставляше».

Братия Троицкого монастыря далеко не сразу приняла принципы жизни своего игумена, но лишь пережив множество испытаний. И все же пример преподобного Сергия убедил троицких иноков следовать предложенному их игуменом пути: «Оттоле же убо мниси навыкоша прочее не стужати си въ скорби и въ тесноте, елижды аще когда случится каа теснота, или скудость, или недостаткы потребных. Но все тръпяху съ усръдиемь и съ верою, надеющеся на Господа Бога, залогъ имуще преподобнаго отца нашего Сергиа».

Еще более строгой, но справедливой стала жизнь в монастыре после того, как Троицкая обитель приняла общежительный устав. Произошло это в 1353–1354 году по инициативе митрополита Алексия, который добился поддержки этого начинания со стороны константинопольского патриарха Филофея. В основе общежительного устава лежало несколько главных принципов — равенство всей братии (включая игумена), запрет на частную собственность, совместный стол и молитва, послушание и четкое распределение обязанностей, наконец, ежедневный неустанный труд.

Троицкий монастырь стал первой в Московской Руси общежительной обителью, а Сергий Радонежский был поставлен в его первые игумены.

Затем по примеру Троицы самим Сергием и его учениками во второй половине XIV — начале XV вв. общежительные монастыри основываются по всей Руси, самыми известными из них стали Симоновский и Спасо-Андроников в Москве, Высоцкий в Серпухове, Благовещенский на Киржаче, Кирилло-Белозерский под Вологдой. И везде общежительные обители становятся центрами притяжения для местного люда. Одной из причин было то, что иноки в этих обителях жили также, как и окрестные крестьяне — в труде и скромности, а правила монастырского бытия оказались схожи с принципами жизни сельской общины. И крестьяне увидели в этих монахах сами себя — таких же тружеников, живущих столь же скудно и скромно.

Лаврская братия за работой. Старинная литография

Но суть общежительных монастырей состояла не только в том, что иноки жили как соседние с ними крестьяне, а прежде всего в том, что они умели хранить и хранили «чистоту душевну и телесну и любовь нелицемерну», т. е. нравственную чистоту. Иноческое трудолюбие, скромность и воздержание не были вынужденными, не были вызваны, как для большинства современников, лишь жестокими условиями окружающей жизни, но стали результатом свободного выбора каждого из монашествующих. Ведь стоит помнить, что многие монахи, как и сам Сергий были выходцами из высших сословий тогдашнего русского общества (Сергий и, к примеру, его ученик Кирилл Белозерский были боярскими сыновьями). Однако выбор сделали в пользу совершенно иного бытия.

А став жить по общежительному уставу, взвалили на свои плечи тройной труд — и физический, и нравственный, и духовный. И снова первым здесь был преподобный Сергий.

Его Житие повествует о том, что после дневных трудов, ночью, Сергий «на молитве без сна пребываше; хлебом и водою точию питашеся, и того по оскуду приимаше; и николиже ни часа празденъ пребываше… И елико же что деаше, псалом въ устех его всегда беаше… Сице же ему пребывающу въ молитвах и въ трудехъ, плоть истни си и иссуши, желаа быти горняго града гражанинъ и вышняго Иерусалима жителинъ».

При этом преподобный Сергий, исполняя свои игуменские обязанности, заботился и о братии своего монастыря, не только о теле их думал, но и о душах их пекся. Потому в час вечерний обходил он братские кельи: «Егда же ли кого слышаше беседующа, два или трие съшедшеся вкупе, или смехы тъкуща, о сем убо негодоваше, и зело не тръпя таковыя вещи, рукою своею ударяше въ двери, или въ оконце потолкавъ, отхожаше. Сим образом назнаменавъ тем свое к нимь прихожение и посещение, и несведомым накиновениемь празныа беседы их разоряше. Таче наутриа в настоящий день призываше к себе; и не ту абие скоро запрещаше имь, и не съ яростию обличаше я и наказаше а, но яко издалеча с тихостию и кротостию, аки притчами наводя, глаголаше им, хотя уведати тщание и усръдие их еже къ Богу»

Лаврский монах

Но главное чудо общежительных монастырей состояло не только в том, что монахи трудились и жили похожим на крестьян образом, но том, что они жили по-другому — в чистоте души и с верой во Христа. Именно уподобление Самому Спасителю Христу придавало монастырским насельникам физические и нравственные силы, которые они направляли не столько на преодоление каких-то внешних трудностей, но главное — на внутреннее духовное преображение. Так, благодаря преподобному Сергию, который и сам жил во Христе и направлял к тому же монастырскую братию, в русскую жизнь пришла идея и практика «высокого жития», как реальный пример возможности достижения в обычных жизненных обстоятельствах духовного совершенства. Эти идеи были сформулированы преподобным Сергием в его напутственных словах сказанных им инокам обители перед кончиной: «непреткновенно в православии пребывати», «единомыслие другъ къ другу хранити», «имети же чистоту душевну и телесну и любовь нелицемерну», «от злых же и скверных похотей отлучитися», «пищу же и питие имети не мятежно», «наипаче смирениемъ украшатися», «страннолюбиа не забывати», «съпротивословиа удалятися» и «ни во что ставить честь и славу жизни этой, но вместо этого от Бога воздаяния ожидать, небесных вечных благ наслаждения».

Путь к «высокому житию» начинался с отказа от мирских соблазнов (богатства, власти, ненависти, насилия), но хранения «чистоты души», смирения и любви. Поэтому в самом Троицком монастыре практиковались нищелюбие, отказ от частной собственности, смирение и любовь.

Но, в то же время, Сергий не приветствовал полной нищеты или побирушничества, чем занимались монахи иных обителей. Троицкий игумен очень высоко ценил человеческое достоинство, которое дано от Бога, и которое человек обязан соблюдать.

Поэтому троицкие иноки практиковали каждодневный совместный труд для добывания средств к существованию. Больше того, если жители окрестных сел привозили инокам провизию, то по велению игумена, они сначала совершали молитву во славу Божию, потом кормили гостей, и уже в последнюю очередь сами приступали к трапезе.

Отказ от всего мирского должен был способствовать тому, чтобы иноки хранили «чистоту души», как необходимое условие «высокого жития». В этом смысле, Сергий Радонежский следовал древней монашеской аскетической традиции. В тексте Жития говорится, что в своем сердце («на сердци имеа») преподобный Сергий носил примеры знаменитых древних подвижников, основателей монашеской монастырской вообще и общежительской традиций, в частности: «Помышляше въ уме житиа великых светилъ, иже въ плоти живущеи на земли аггельскы пожиша, реку Антониа Великаго, и Великаго Евфимиа, Саву Освященнаго, Пахомия аггеловиднаго, Феодосия общежитиля и прочих».

Однако, по его мнению, достижение душевной чистоты не было связано с практикой «укрощения страстей» в виде «истязания плоти», как ее понимали, например, в Киево-Печерском монастыре. Житие сообщает, что еще в то время, когда иноки жили «особно», Сергий вел строгую постническую жизнь, а добродетели его были таковы: «алкание, жадание, бдение, сухоядение, на земле легание, чистота телесная и душевнаа, устнама млъчание, плотскаго хотениа умръщвение, труди телеснии, смирение нелицемерное, молитва непрестающиа, разсуждение доброразсудное, любовь совръшенаа, худость ризъная, память смертнаа, кротость с тихостию, страх Божий непрестанный». При этом Житие подчеркивает особое значение идеи страха Божия, которым преподобный оградился от грехов. Однако сам страх Божий — это лишь начало подвига, «зачало есть всякой добродетели».

И уже чуть ниже, Житие сообщает, что «бесовских искушений» Сергий избегал не практикой «истязания плоти», но лишь строгим постом: «Преподобный же, очютивъ брань вражию, удръжа си тело и поработи е, обуздавъ постомъ; и тако благодатию Божиею избавленъ бысть».

А главное средство в борьбе с искушениями — нравственный подвиг, та самая «чистота души», когда, не прибегая к физическим истязаниям, человек лишь одними «стрелами чистоты» способен преодолеть все соблазны: «Научи бо ся на бесовскиа брани въоружатися: якоже бъсове греховъною стрелою устрелити хотяху, противу тех преподобный чистотными стрелами стреляше, стреляющих на мраце правыя сердцемь».

Следовательно, в Троицкой обители аскетический подвиг рассматривали, как, во-первых, страдание во имя Христа, и, во-вторых, как средство «осветления души», ибо страдание должно именно осветлять душу, очищать ее, а не «истязать» тело. Таким образом, выступая духовным наследником древнего восточного монашества и Антония и Феодосия Печерских, Сергий Радонежский сместил акценты в направление духовного и нравственного самосовершенствования, отказавшись от физического «истязания плоти».

И недаром в самом Житие неоднократно подчеркивается, что именно из-за «чистоты жизни» преподобный Сергий был удостоен Божией благодати: «И понеже чистоты ради житиа его достоинъ бысть таковыа благодати».

Немаловажным условием «высокого жития» были идеи смирения и любви. Троицкий игумен был необычайно скромен, всеми силами избегая славы, чинов и власти. Нередко паломники, пришедшие поглядеть на всем известного подвижника и ожидавшие увидеть грозного церковного иерарха, принимали Сергия Радонежского за простого монаха, настолько он не отличался от остальной братии. 

Преподобный Сергий за трудами. Художник М. Нестеров: жизнь Сергия Радонежского И это было вполне закономерно. Ведь, по убеждению Сергия, соблазн «первого места» среди людей, едва ли не равен самым страшным демоническим соблазнам, которые испытал он сам в первые годы своего пустынножительства, и которые испытывает каждый человек. Исцеление же подобных духовных недугов и возможно только через смирение и любовь.

И Сергий Радонежский всей своей жизнью доказывал окружающим — жизнь можно устраивать только добром и любовью, ибо, отвечая злом на зло, человек порождает новое зло.

И недаром Г. П. Федотов, говоря о Сергии Радонежском, вполне справедливо заметил: «Смиренная кротость — основная духовная ткань его личности» (Федотов Г. П. Святые Древней Руси. Нью-Йорк, 1959. С. 134)

Необходимой составляющей «высокого жития» являлась идея «внутренней» духовной свободы, как высшей степени свободы вообще. В основе этой идеи лежат слова Иисуса Христа: «И познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8:32). Развитая впоследствии в трудах Отцов Церкви, идея «внутренней свободы» получила свое яркое воплощение в жизни и деятельности преподобного Сергия Радонежского.

Суть этой идеи в следующем. Человек, под действием благодати Святого Духа, способен познать Божию истину и вступить на путь спасения. Познание истины убеждает человека в бессмысленной суетности мирских забот, но, одновременно, многократно укрепляет его духовные силы.

Следовательно, овладевший истиной человек оказывается свободным по отношению к окружающему миру и ко злу, которое этот мир наполняет. Более того, он начинает противостоять злу.

«Внутренняя свобода» — это высшая степень свободы потому, что человек в своих помыслах и поступках максимально приближается к Божественному образу. Никакая другая разновидность свободы, а особенно та свобода, которая установлена в человеческих законах, не могут сравниться со свободой «внутренней». Ведь если в сердце человека живет Божия Благодать, то ничто не может помешать ему быть свободным, ибо под воздействием этой Благодати человек совершает именно те поступки, которые внушены ему Самим Господом.

Примерами «внутренней свободы» преподобного Сергия могут служить многочисленные случаи, когда он совершенно свободно обращается с князьями, епископами и многими сильными мира сего, которые приводятся в его Житие. Озабоченный только служением Господу, он оказывается выше и свободнее многих, наделенных реальной мирской властью.

Благословение Сергия. Художник Павел Рыженко

Кстати говоря, во время конфликта великого князя Дмитрия Ивановича с константинопольским патриархатом из-за назначенного на Русь из Константинополя нового митрополита, Сергий при всей его любви к московскому правителю, вовсе не поддерживал Дмитрия в его стремлении подчинить Русскую Церковь собственной, великокняжеской воле. В свою очередь, о духовном авторитете преподобного Сергия в церковном мире того времени свидетельствует тот факт, что митрополит Киприан, изгнанный великим князем Дмитрием Ивановичем из московских земель, обратился за помощью и советом ни к кому-нибудь, а именно к троицкому игумену.

Надо сказать, что идея «внутренней свободы» со временем стала очень влиятельной в отечественной духовно-политической мысли и в литературно-художественном творчестве. Эта идея нашла свое отражение и выражение практически во всех учениях русских любомудров и во многих произведениях русских писателей. Более того, в идее «внутренней свободы» Сергий Радонежский выразил одно из важнейших качеств русского национального самосознания.

Еще одно из условий «высокого жития» — и для отдельного человека, и для монастырской обители, и для общества в целом, — преподобный Сергий видел в единомыслии. В понимании преподобного Сергия, свобода и единомыслие для отдельного человека — это единство души, полностью посвященной служению Господу. Для обители — это единство помыслов и действий всех иноков, которые своим подвигом умножают Христову Любовь на земле и подают пример остальным людям.

Для русского общества — это духовное единство всего народа, как основополагающий принцип идеи единства Руси, благодаря которому Русь только и может спастись.

И совсем неслучайно то, что обитель, основанная преподобным Сергием, была посвящена Святой Троице. Сергий Радонежский видел в Троице высший христианский образ Единства и Любви, ибо ипостаси Святой Троице единосущны, не разделены отношениями старшинства и младшинства, не знают ненависти, но исполнены Любви.

Следует напомнить, что именно догмат о Святой Троице, в силу трудности его разумного понимания, породил в христианской среде множество различных ересей. Интересно, что до Сергия Радонежского догмат Святой Троицы принимался на Руси как таковой. Даже будучи объектом умозрительных религиозно-философских рассуждений, Святая Троица не рассматривалась как необходимая часть реальной жизни. К примеру, храмы предпочитали посвящать более реальным образам: Спасу, Божией Матери, «скорому помощнику» Николе, святым воинам и Отцам Церкви. Только во Пскове еще в конце X в. по преданию был устроен Свято-Троицкий храм. Однако из монастырских обителей лишь в Киево-Печерском монастыре Троице уделяли заметное внимание — там, над главными воротами в начале XII века была поставлена Троицкая церковь. Следовательно, обращаясь к образу Святой Троицы, Сергий Радонежский выступал и наследником традиции, установленной киево-печерскими иноками.

Но впервые в русской духовно-политической мысли преподобный Сергий придал идее Святой Троицы реальное, конкретное звучание, преобразовал христианский догмат в символ живого единства, того единства, к которому должны стремиться все живущие на земле люди. Таким образом, Святая Троица — это еще и прообраз того, как должно строиться человеческое общежитие вообще и русское общество, в частности.

Значит, Святая Троица, в честь которой и была основана обитель на горе Маковец, становилась и символом единства Руси.

Как показала дальнейшая история, именно из Троицкой обители русские люди и в XIV веке, и позднее, ждали импульсов к возрождению единства в Русском государстве, ибо эти импульсы исходили, как бы от Самого Господа. А икона «Троица», написанная преподобным Андреем Рублевым, духовным учеником преподобного Сергия, почиталась не как произведение искусства, а опять же, как воплощенный символ Божественного единения.

Троица преподобного Андрея Рублева в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре Важно и само направление развития русской духовно-политической мысли, этапом которого стали воззрения Сергия Радонежского. В соответствие с многовековой вероучительной традицией образ Святой Троицы присутствует в Ветхом Завете в 18 главе книги Бытие, где рассказывается о явлении праотцу Аврааму и его жене Сарре трех мужей-ангелов: «И явился ему Господь у дубравы Мамре, когда он сидел при входе в шатер, во время зноя дневного. Он возвел очи свои, и взглянул, и вот, три мужа стоят против него…» (Быт. 18:1–2). Господь, принявший образ трех ангелов и явившийся Аврааму носит еще одно именование — «Троица Ветхозаветная».

Первоочередное значение, которое придавал Сергий Радонежский образу Святой Троицы свидетельствует не только о творческом толковании догмата, но и о большом внимании преподобного к ветхозаветной тематике. В этом отношение, в тексте Жития интересен один сюжет. Как известно, Троицкая обитель была основана двенадцатью иноками, а Сергий был тринадцатым. Причем, община в количестве двенадцати человек сохранялась несколько лет, а новые иноки появлялись в ней лишь в случае чьей-либо смерти.

Практика основания монастырей именно двенадцатью иноками была известной в монашеском мире.

Например, правило о кратном 12-ти числе иноков в монастыре имело принципиальный характер в монашеских общинах ирландской Церкви, а в одной из версий об основании Киево-Печерской обители имеется указание на то, что собственно монашеская община была основана лишь после того, как собралось 12 подвижников.

Вполне естественно, что сакральное значение числа «12» обычно связывают с числом двенадцати апостолов. И прообраз монашеской общины — это христово апостольское братство. В Житие преподобного Сергия так и говорится: «Или повсегда двем на десяте мнихом быти в месте сем, по числу 12 апостолъ…» Но исследователи практически не обращают внимание на смысловое значение других слов Жития. Дело в том, что Житие сравнивает Троицкую общину не только с числом апостолов, но и с ветхозаветными сюжетами. И сакральное значение числа «12» искалось уже и в Ветхом Завете, когда сами иноки спрашивая друг друга, всегда ли двенадцать монахов будет в Троицкой обители, приводили ветхозаветные аналогии: «Или по числу двою на десяте коленъ Израилевъ; или будет по числу 12 источник вод, или по числу избранных камений драгых 12, бывших на ризах архиерейскых по чиню Аароню?» (В данном случае троицкие иноки находили аналогии в символах ветхозаветной Книге «Исход»).

Таким образом, и в своих богословских представлениях, и в практике иноческой жизни, Сергий Радонежский уже полностью объединяет ветхо- и новозаветную тематику, а сами Ветхий и Новый Заветы не разделены теперь в сознании русских мыслителей, как это было еще двести лет назад.

Вполне естественно, что стремление к «высокому житию» предполагало и некие определенные способы познания Божиего Промысла. И в этом смысле Сергий Радонежский большое значение придавал мистическому познанию. Символическая основа видений лежит в Библии, которая вся проникнута идеей божественных видений и знамений (так, фундаментальный образ Троицы, ставший основой тринитарного догмата, свое начало берет, как уже говорилось, в библейском рассказе о явлении трех мужей праотцу Аврааму). Большое значение мистическому языку познания Божиих тайн придается в трудах Отцов Церкви, особенно в сочинениях Дионисия Ареопагита. Позднее эта традиция получает особое развитие в Греческой Церкви.

На Руси также сохранялось общеправославное убеждение в том, что познание Господних тайн происходит с помощью мистических видений и богоявлений. С XI века известно большое число памятников переводной восточной литературы, повествующих о видениях, особенно в этом смысле яркими были апокрифические сочинения. Но, как отмечают исследователи, «обоснование форм мистической связи с божественным миром, в русской книжной традиции встречается довольно редко». Более того, атмосфера монашеской мистики видений возникает на Руси только с конца XIV — начала XV вв. И у истоков подобного явления стоит Сергий Радонежский. Как писал еще Г. П. Федотов: «Мы имеем полное право видеть в преподобном Сергии первого русского мистика» (Федотов Г. П. Трагедия русской святости // Судьба и грехи России: Избранные статьи по философии русской истории и культуры. Т. 1. СПб., 1991. С. 307).

По сути дела, в этом внимание к мистическому познанию Божиих тайн, столь ярко представленному Житием Сергия Радонежского» можно видеть новый и плодотворный опыт освоения русской духовно-политической мыслью византийских традиций.

Однако дело не только в освоении восточных традиций, но и в том, что эти традиции наполнялись и дополнялись собственным, русским, прочтением самих чудесных явлений. И отечественная духовно-политическая мысль шла по пути впитывания в себя восточного религиозного мистического опыта. Сами по себе причины видений и богоявлений могли быть разными. В первую очередь, богоявления совершались чудесным образом, без какого-либо волеизъявления со стороны человека, но по воле Самого Бога. В то же время, в монашеских общинах разрабатывались специальные методики достижения мистического транса. Начало этому было положено еще древними египетскими и сирийскими отшельниками III–VII вв.

Как свидетельствует Житие Сергия Радонежского, богоявления троицкому игумену совершались неоднократно. Чаще всего — во время молитвы. Наиболее яркое и значимое из них — явление Божией Матери, которая в ответ на молитву преподобного Сергия, обещала свое покровительство устроенной им обители.

Явление Божией Матери преподобному Сергию Радонежскому. Фреска, написанная монахиней Иулианией (Соколовой)

Причем, интересно, что Сергий, после своей молитвы, предупредил находящегося рядом инока Михея о грядущем явлении Пречистой Богородицы: «Чадо! Трезвися и бодръствуй, понеже посещение чюдно хощеть нам быти и ужасно в сий часъ», — сказал преподобный Сергий.

Сам факт видения преподобному Сергию Божией Матери — это первое свидетельство явления Богородицы русскому иноку в московских землях. Позднее в этом видели явный божественный знак того, что Господь стал уделять Московской Руси свое особое покровительство. Важно в данном случае и то, что явление Богородицы было уникальным в монашеской практике той поры.

По свидетельству другого инока, Симона, во время богослужения являлся Сергию Радонежскому и «божественый огнь», «ходящъ по жрътовнику, осеняюще олтарь и окрестъ святыя трапезы окружаа». А затем, когда Сергий хотел причаститься, «божественый огнь свится якоже некаа плащаница и вениде въ святый потыръ (сосуд для причащения. — С. П.); и тако преподобный причястися».

О том, что преподобному Сергию было дано чудесное мистическое знание, говорят и многие другие свидетельства, приведенные в его Житие, — исцеления больных, изгнания бесов, и даже воскресение из мертвых. В этом же ряду стоит и случай, произошедший в тот миг, когда рядом с Троицкой обителью проходил известный подвижник, просветитель пермских земель, Стефан Пермский. Поклонившись в сторону монастыря, Стефан приветствовал Сергия Радонежского: «Миръ тебе, духовный брате!». Находившийся в это время за трапезой преподобный Сергий, неожиданно встал из-за стола, совершил молитву и, поклонившись, сказал: «Радуйся и ты, пастуше Христова стада, и миръ Божий да пребываеть с тобою!»

Впрочем, не стоит забывать, что многие сюжеты, связанные с мистическими явлениями, появились в Житие уже в редакции, переработанной Пахомием Логофетом, старавшимся подчеркнуть именно святость преподобного Сергия Радонежского. Но именно вера в благодать, дарованную Господом преподобному Сергию Радонежскому, стала самой главной причиной особого почитания этого подвижника и особой любви к нему православного народа. Конечно, для современного, в большей степени, рационального человека всякий разговор о чудесах — это нечто такое, что лежит за пределами здравого смысла. Но понять русскую историю, и, главное, воспользоваться ее, русской истории, уроками без обращения к понятию чуда практически невозможно.

Ведь жизнь русского православного человека на протяжении многих предшествующих нашему времени веков определялась Божественным Откровением, ибо Господь и только Господь, по искренней вере православного человека, или наставлял на путь истинный, или наказывал за совершенные грехи.

В понимании православного человека, Господня воля могла проявляться в реальном мире только в виде чуда и, как следствие, именно чудесами Господь учил человека. Поэтому для религиозного человека чудо — это вполне реалистический фактор исторического развития. И чем больше с именем того или иного православного подвижника связано чудес (прижизненных и посмертных), тем более значимо присутствие этого подвижника в реальной истории, ибо вера в чудеса помогали и помогают людям, живущим рядом с подвижником или верящим в его духовную силу после его кончины, решить некие их проблемы, а, главное, найти путь ко спасению.

В целом же, мистический опыт преподобного Сергия, поведанный его Житием, свидетельствует, что на рубеже XIV–XV веков перед русской духовно-политической мыслью уже в полном объеме вставала задача освоения опыта Христианской Церкви во всем его многообразном объеме. Стремясь найти себя на путях Божиего Промысла, Русь стремилась к символическому единению с Богом. И роль именно Сергия Радонежского в этом более чем велика.

Троице-Сергиева Лавра. Художник Эрнст Лисснер

Преподобный Сергий не только проповедовал духовное единство, но и много потрудился во славу единства Русской земли. Он не раз, в наиболее драматичные моменты истории убеждал князей прекратить кровопролитные усобицы и помогал им услышать друг друга, соединить силы: ходил мирить князей в Нижний Новгород и Рязань, в 1374 г. участвовал в съезде князей, на котором был составлен княжеский союз, подготовивший победу на Куликовом поле, а в канун Куликовского сражения, по свидетельству «Сказания о Мамаевом побоище», благословил московского великого князя Дмитрия Ивановича и всё русское воинство на битву с полчищами Мамая, и отправил на поле сражения двух монахов — Александра Пересвета и Андрея Ослябю, предварительно посвятив их в схиму. На Куликовом поле именно Александр Пересвет положил почин великой победе, встретившись в поединке со «злым печенегом».

Битва Пересвета с Кочубеем. Художник Павел Рыженко

Но самое важное состоит в том, что Сергий Радонежский продолжал оказывать важнейшее влияние на ход русской истории уже после своей кончины. Если вспомнить посмертные чудеса, связанные с именем преподобного, то сразу же видно — он приходил на помощь своему народу в самые трудные, кардинальные, переломные моменты отечественной истории. Так, спасение Москвы от нашествия Мухаммад-Гирея в 1521 г. уже вскоре связали не только с заступничеством Божией Матери по молитвам перед Ее Владимирской иконой, но и с преподобным Сергием Радонежским, который, согласно видениям, записанным в «Степенной книги царского родословия», вместе с преподобным Варлаамом Хутынским, остановил исхождение святых с Владимирским образом из столичного града и тем, по вере людей того времени, сохранил Покров Богородицы над Москвой.

О многих чудесах от преподобного Сергия во время Казанского похода 1552 г. рассказывают «Казанская история» и «Троицкая повесть о взятии Казани», в которых Радонежский Чудотворец представлен одним из главных (наряду со свт. Николаем Чудотворцем) небесных творцов великой Казанской победы. Сергий Радонежский — один творцов преодоления Смуты в начале XVII века: именно он, если верить «Сказанию» Авраамия Палицына, становится основным вдохновителем обороны Троице-Сергиева монастыря во время его осады в сентябре 1608 — январе 1610 гг., неоднократно являясь в чудесных видениях игумену и защитникам обители; именно преподобный Сергий, по уверениям самого Кузьмы Минина, воодушевил нижегородского земского старосту на собирание народного ополчения для спасения Москвы.

Такого рода примеров можно найти еще немало. Причем в данном случае совершенно неважно, происходили ли все эти чудеса на самом деле, главное в другом — современники и потомки искренне верили и продолжают верить в реальность чудес преподобного Сергия, в то, что по молитвенному обращению к его имени, они смогут получить не только духовную, но и вполне осязаемую помощь, а значит, выстраивали свое реальное поведение в соответствии и в зависимости от тех чудес, в которые они верили. Таким образом, чудеса, связанные с именем Сергия Радонежского, оказываются действенным катализатором, немаловажным фактором развития истории России.

Преподобный Сергий Радонежский. Художник Павел Рыженко

Серьезное значение имеет и то, что преподобный Сергий стал одним из тех, кто придал византийскому христианству уже национальное звучание, преобразив его в поистине народную религию. Во многом благодаря именно Сергию Радонежскому, русское православие приобрело те духовно-нравственные и практические составляющие, которые и сегодня сохраняют свою живительную силу. В 1447 г. преподобный Сергий Радонежский был канонизирован, а позднее почитался как небесный покровитель и заступник московских государей. И недаром именно в Троице-Сергиевом монастыре крестили великокняжеских и царских детей. Дни памяти: 5 (18) июля, 25 сентября (8 октября).