Прп. Амвросий Оптинский: «Отчего человек бывает плох?»

Сегодня, 23 октября, день памяти преподобного Амвросия Оптинского, с именем которого связано появление старчества в России. Его образ и слово до сих пор живы – по-прежнему животворят и приободряют. Мы сегодня публикуем его меткие выражения. Говорим о влиянии старца на духовную жизнь и культуру России, вспоминаем его образ, выведенный Ф.М. Достоевским в романе "Братья Карамазовы".

Мы должны жить так, как колесо вертится – чуть одной точкой касаться земли, а остальным стремиться вверх.

Отчего человек бывает плох? Оттого, что забывает, что над ним Бог!

Если делаешь добро, то должно его делать только лишь для Бога, почему на неблагодарность людей не должно обращать никакого внимания.

Правда груба, да Богу люба.

От ласки у людей бывают совсем иные глазки.

Кто нас корит, тот нам дарит. А кто хвалит, тот у нас крадет.

Нужно жить нелицемерно, и вести себя примерно, тогда наше дело будет верно, а иначе выйдет скверно.

Лицемерие хуже неверия.

Не смиряешься, оттого и не имеешь покоя.

Кто нас корит, тот нам дарит, а кто хвалит, тот у нас крадет. 

Сама не юли и другим не вели. 

Самолюбие наше – корень всему злу.

Кто уступает, тот больше приобретает. 

Без смиренья невозможно иметь успокоенья. 

Где просто, там ангелов со сто, а где мудрено, там ни одного. 

Где нет простоты – там одна пустота.

Иди – куда поведут, смотри – что покажут, и всё говори: да будет воля Твоя! 

Праведных ведёт в Царство Божие апостол Пётр, а грешных – Сама Царица Небесная. 

Читайте «Отче наш», но не лгите: «…остави нам долги наша, яко же и мы оставляем…» 

Не люби слушать о недостатках других, тогда у тебя будет меньше своих. 

Отчего человек бывает плох? Оттого, что забывает, что над ним Бог. 

В церкви не должно говорить. Разговаривающим в храме посылаются скорби.

Мати! Не унывати, а на милость и помощь Божию уповати, и мене, грешного, в молитвах своих поминати. 

Как ни мерекай туда и сюда, а нигде не избежишь труда. 

Как-то ваши дела идут и к какому концу грядут? 

Не унывай, а на Бога уповай. Силен Господь помиловать и нас, неисправных, как помиловал мытаря, столько повинного, что и очей не смел он возвести на небо, а поникши долу, взывал: “Боже, милостив буди мне грешному”. Поникши долу не взором только, но и смиренной и самоуничиженной мыслью, да взываем часто: “Боже, милостив буди нам грешным”. И, переходя к молитве Иисусовой, да повторяем ее как можно чаще: “Господи Иисусе Христе Сыне Божий помилуй нас”. Произносить “помилуй нас” прилично тогда, когда при молитве вспоминаются другие лица, по причине духовной любви или по причине бывшей когда-либо неприятности. Такая молитва может водворять в душе нашей мир и успокоение <…> 

Скука – унынию внука, а лени – дочь. Чтобы прогнать ее прочь, в деле потрудись, в молитве не ленись; тогда и скука пройдет, и усердие придет. А если к сему терпение и смирение прибавишь, то от многих зол себя избавишь.

Во всяком неприятном, скорбном случае или обстоятельстве должно возлагать вину на себя, а не на других, – что мы не умели поступить как следует и от этого вышла такая неприятность и скорбь, которой достойны мы попущением Божиим за наше нерадение, за наше возношение и за грехи прежние и новые.

Вся жизнь человека, где бы он ни жил, есть не что иное, как искушение.

Скорбные искушения во всяком случае полезны.

N! не будь как докучливая муха, которая иногда без толку около летает, а иногда и кусает и тем и другим надоедает, а будь как мудрая пчела, которая весной усердно дело свое начала и к осени окончила медовые соты, которые так хороши, как правильно изложенные ноты. Одно сладко, а другое приятно… 

Потерпи; может, откроется тебе откуда-либо клад, тогда можно будет подумать о жизни на другой лад; а пока вооружайся терпением и смирением, и трудолюбием, и самоукорением. 

Не раз вспомнишь простую русскую пословицу: «Бей в решето, когда в сито не пошло». Пословицу эту не мешает заметить и запомнить и тебе, мать, когда придется в деле не успевать, когда думаем сделать так, а выходит иначе. Тогда пословица эта пригодна наипаче. 

Не было печали, но лукавые враги накачали, представляясь то в виде Ефремки, то в виде зубастой крокодилки. 

Отчего люди грешат? Или оттого, что не знают, что должно делать и чего избегать, или если знают, то забывают, если же не забывают, то ленятся и унывают. 

Ты говоришь, что делаешь все с понуждением; но в Евангелии понуждение не только не отвергается, но и одобряется. Значит, не должно унывать, а должно на Бога уповать, Который силен привести все к полезному концу. Мир тебе! 

Воли человека и Сам Господь не понуждает, хотя многими способами и вразумляет. 

Благодушно и благодарно терпящим всё обещается там покой. Да ведь какой? И сказать невозможно; только требуется для этого жить осторожно, и прежде всего жить смиренно, а не тревожно, и поступать как следует и как должно. В ошибках же каяться и смиряться, но не смущаться.

Преподобный Амвросий Оптинский. Худ. С. Ивлева, 2002 г.

Иеросхимонах Валентин (Гуревич)

Сегодня Русская Православная Церковь совершает память одного из своих светильников, звезд первой величины – преподобного Амвросия Оптинского, который много потрудился для возрождения в России традиции умного делания, Иисусовой молитвы.

Можно говорить о целых созвездиях, в земле Российской просиявших – это сонмы святителей, преподобных, праведных, Христа ради юродивых, святых жен. Вот, в последнее время добавилось еще большое созвездие новомучеников. Это, можно сказать, – целая галактика.

А преподобные – это те же добровольные мученики. Их называют бескровными мучениками. Хотя иногда они и до крови подвизаются. Отдавая себя, например, на съедение кровососущим насекомым в болотах. Или, страдая от тяжких болезней, переносимых ими без ропота, например, – Пимен Многоболезненный, Киево-Печерский, который исцелял других, а сам предпочитал болеть. Или как, вот, празднуемый ныне прп. Амвросий Оптинский – его ноги кровоточили. И вообще, в конце жизни он был прикован к постели.

Поистине отцом монашества в Московской Руси можно назвать преподобного Сергия Радонежского, который соединял в себе два образа жизни, а именно: внешней активности (образ Евангельской Марфы) и созерцания (образ Марии). И вот двое из его духовных наследников – Иосиф Волоцкий и Нил Сорский – воплотили в себе порознь один – преимущественно деятельную линию, другой – созерцательную.

Первый был талантливым администратором, создал устав общежительного монастыря, был также советником правителей. Он благоустроил общежитие, монастырь стал владеть землями и крестьянами, хозяйственная деятельность была на высоте, и в голодные годы обитель прославилась широкой благотворительностью, спасая множество людей от голодной смерти. Это была как бы деятельность Марфы.

С другой стороны, преподобный Нил Сорский весь ушел в созерцательную внутреннюю жизнь. Он написал устав для отшельников – «Предание инокам о жительстве скитском».

При жизни они мирно уживались и дополняли друг друга. Ибо и общежитие, и отшельничество – необходимые и не исключающие друг друга виды монашеской жизни. Но их последователи стали друг с другом антагонистически противоборствовать. И «линия Марфы» победила.

С другой стороны, «линия Марии» – умное делание, Иисусова молитва, которую еще родоначальник русского иночества Антоний Печерский доставил с Афона и которую преемственно унаследовал преподобный Сергий и его последователи, по кончине Иосифа Волоцкого и Нила Сорского стала подвергаться сомнениям и нареканиям. Стало распространяться мнение, что это делание неминуемо ведет к прелести, безумию и беснованию. Надо сказать, что в уставе преподобного Нила как раз подчеркивалось, что, действительно, опасность прелести существует, и поэтому необходимо, чтобы отшельник не оставался в полном одиночестве, но что в скиту должны пребывать два-три брата, чтобы друг друга корректировать. Однако мнение об Иисусовой молитве, что она неминуемо ведет к прелести, стало настолько господствовать, что было решено уничтожить скиты, а их насельников принудительно водворить в общежительные монастыри.

Таким образом, уединенная молитвенная жизнь на Руси пресеклась, а вместе с нею – и умное делание.

Это привело к тому, что непрестанная молитва, которая была невидимой основой и фундаментом всей и внешней, и внутренней активности и жизни народа, перестала существовать. Это привело к упадку всех сторон жизнедеятельности нации во всех областях. Зодчество, живопись, которые до той поры процветали и дали прекрасные неподражаемые образцы, прославившие Русь во всем христианском мире, – всё это пришло в упадок. Вся общественная жизнь переживала упадок, и всё стало сводиться к голому администрированию.

Не говоря уже об упадке собственно духовной жизни. О состоянии последней можно судить по количеству причисленных к лику святых. Их количество резко сократилось и дошло до минимума, в иные годы даже до нуля. В то время как в предыдущие благодатные годы оно было весьма велико.

Этот упадок продолжался до тех пор, пока Паисий Величковский снова не привез с Афона умное делание. Был также разыскан устав Нила Сорского.

Преподобный Паисий Величковский и его последователи, к числу которых принадлежит и святой Амвросий Оптинский, возродили умное делание в нашем Отечестве.

Начало этого возрождения было положено в Молдавии, поскольку на родине преподобного Паисия исихазм был, как выше сказано, под запретом. Но затем умное делание стало проникать в собственно Россию, и, наконец, две обители – Саровская и Оптина Пустынь сделали его основой своей жизни.

Вместе с умным деланием было возрождено старчество, и обе обители дали целые плеяды старцев, из которых самыми выдающимися, звездами первой величины, были, с одной стороны, прп. Серафим, а с другой, – в Оптине – старец Амвросий. 

Оптина пустынь И вот, возродившаяся молитва и старчество вновь явились, утраченной было, духовной основой жизнедеятельности народа. Вновь стали возрождаться после упадка и другие стороны народной жизни. Русская литература, например, в XIX в. дала блестящие образцы, и особенно она разрабатывала тему именно нравственной стороны жизни. А известно, что Оптина Пустынь стала окормлять именно русских писателей.

Кстати, для русской музыки и живописи XIX века также характерны выдающиеся достижения.

Преподобный Амвросий, также как и святой Серафим Саровский, особенно потрудился в становлении женского монашества. Дивеевская обитель и Шамордино – это поистине замечательные памятники деятельности этих самых выдающихся старцев – преподобного Серафима и преподобного Амвросия.

Вообще, женское монашество и женское благочестие нуждаются сегодня в особенной поддержке и в преодолении некоторых своих специфических негативных проявлений. Как пророчески говорил один из духовных чад старца Амвросия – Ф.М. Достоевский, в наши, последние, времена порок и нравственное падение особенно усиливаются. Люди уже открыто следуют идеалу содомскому – выражение Ф.М. Достоевского; даже пропагандируют его. И этому «идеалу» следует противопоставить идеал Мадонны (также – выражение Ф.М.), то есть – Божией Матери, идеал девственного целомудрия и материнства. Ибо люди отказались не только от целомудрия, но и от материнства, всячески препятствуя спасительному чадородию, в том числе, путем уничтожения детей в зародыше…

И, кроме того, идеал Богоматери – это также идеал кротости, смирения, терпения. В противовес гордыне и претензии на первенство и даже мужское достоинство.

Женщина, порождающая и воспитывающая нацию, в первую очередь должна обладать смирением, чтобы не сообщить потомству сатанинскую гордыню, от которой происходят все гибельные последствия для народа.

Характерно, что при зарождении трудами преподобного Амвросия женского монастыря в Шамордина насельницами будущей обители стали матушка Амвросия Ключарева и две ее внучки-близнецы Вера и Любовь. Отроковицы жили недолго, как и предвидел Старец, прилежали посту, молитве и долгим монастырским службам. И, несмотря на настойчивые просьбы их бабушки, материи Амвросии, нанять для них француженку-гувернантку, которая обучала бы их французскому языку и светским наукам и манерам, старец неизменно отвечал отказом в благословении на это. И с ними занимались благочестивые русские женщины. Ибо старец полагал, что для имеющих вскоре покинуть этот мир отроковиц целесообразнее обучаться языку ангельскому, а не английскому, или французскому…

В Шамордино был приют для девочек-сирот. Такие же приюты устраиваются и в наши дни в возрождающихся женских обителях.

Об актуальности этой темы – женского монашества – в наше время свидетельствует, например, подобная же деятельность выдающегося современного старца Паисия Святогорца, заботам которого обязан своим возникновением и существованием женский греческий монастырь Суроти, в котором старец и погребен.

Наше спасение в молитве ко Господу Богу, Его Пречистой Матери, явившей миру образ смирения, целомудрия и материнства, сделавшейся Матерью всех христиан, причащающихся плоти и крови Ее Божественного Сына и, таким образом, единокровных Ему. Будем просить Их помощи, без которой мы не можем обрести эти необходимые всем нам смирение и целомудрие.

Будем молиться и святым угодникам – преподобным Амвросию Оптинскому и Серафиму Саровскому. Да ходатайствуют они пред Господом и Его Пречистой Матерью о преодолении нравственного падения в нашем народе, о нравственном его оздоровлении, о возрождении в нашем Отечестве благочестия и нравственной чистоты, трудолюбия. Ибо только в этом случае мы сможем встать на собственные ноги, и наш виноград уже не будут «расхищать вси мимоходящии путем» (Пс. 88:42).

Рассмотрим небольшой отрывок из романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы», в котором говорится о детстве и юношестве старца Зосимы, прототипом которого стал русский старец Амвросий Оптинский (книга шестая, «Русский инок»).

Алеша Каразамов. У Оптиной пустыни

…У девятилетнего мальчика Зиновия (так, согласно роману, в детстве звали будущего старца) был брат Маркел, семнадцати лет. С ним приключилось несчастье: юноша подружился с человеком ученым, но безбожным.

С кем поведешься – от того и наберешься, и Маркел потерял веру в Бога.

Начинается Великий пост, но Маркел не желал поститься, как это делала вся семья, бранился и смеялся над верующими. Неожиданно юноша заболевает чахоткой (туберкулезом), которая в те времена была практически неизлечимой. И вот стала мать плакать, просить Маркела, чтобы тот поговел и причастился Святых Христовых Таин. Юноша задумался – догадался, что болен опасно. И на страстной неделе, перед Пасхой, Маркел начал говеть – поститься и посещать богослужения, готовясь к Причастию. Но недолго походил он в церковь – слег. Исповедали и причастили его уже дома.

Из воспоминаний старца Зосимы: «Дни наступили светлые, ясные, благоуханные, Пасха была поздняя. Всю-то ночь он, я помню, кашляет, худо спит, а на утро всегда оденется и попробует сесть в мягкие кресла. Так и запомню его: сидит тихий, кроткий, улыбается, сам больной, а лик веселый, радостный. Изменился он весь душевно – такая дивная началась в нем вдруг перемена!

…Входящим слугам говорил поминутно: «Милые мои, дорогие, за что вы мне служите, да и стою ли я того, чтобы служить-то мне? Если бы помиловал Бог и оставил в живых, стал бы сам служить вам, ибо все должны один другому служить… Да еще скажу тебе, матушка, что всякий из нас пред всеми во всем виноват, а я более всех…»

Перед смертью Маркел позвал младшего брата: «Ну, – говорит, – ступай теперь, играй, живи за меня!»

«Живи за меня» – эти слова и запомнил младший брат.

…Прошло время, и Зиновий уехал в Санкт-Петербург – учиться в Кадетский корпус. Там вел образ жизни беспорядочный, праздный, простых солдат почитал за людей второго сорта.

Привязался Зиновий к молодой девушке, которая, однако, вскоре вышла замуж. Зиновий же, позавидовав чужому счастью, вызвал мужа молодой особы на дуэль. В довершение всех бед накануне дуэли юноша ударил по лицу своего слугу Афанасия.

Вот как много лет спустя он рассказывал об этом. «…И верите ли, милые, 40 лет тому минуло времени, а припоминаю и теперь о том со стыдом и мукой. Лег я спать, заснул часа в три, встаю – уже начинается день. Я вдруг поднялся, спать более не захотел, подошел к окну, отворил – отпиралось у меня в сад – вижу восходит солнышко, тепло, прекрасно, зазвенели птички. Что же это, думаю, ощущаю я в душе моей как бы нечто позорное и низкое? Не оттого ли, что кровь иду проливать? Нет, думаю, как будто и не оттого. Не оттого ли, что смерти боюсь, боюсь быть убитым? Нет, совсем не то, совсем даже не то... И вдруг сейчас же и догадался, в чем было дело: в том, что я с вечера избил Афанасия!

…Закрыл я обеими ладонями лицо, повалился на постель и заплакал навзрыд. И вспомнил я тут моего брата Маркела и слова его пред смертью слугам: «Милые мои, дорогие, за что вы мне служите, за что меня любите, да и стою ли я, чтобы служить-то мне?»

…И представилась мне вдруг вся правда, во всем просвещении своем: что я иду делать? Иду убивать человека доброго, умного, благородного, ни в чем предо мной неповинного, а супругу его тем навеки счастья лишу, измучаю и убью».

И вот Зиновий бежит в каморку Афанасия. «Афанасий, – говорит, – я вчера тебя ударил два раза по лицу, прости ты меня». Почувствовал… что этого мало… – и как был в эполетах – бух ему в ноги лбом до земли: «Прости меня!»

Тот обомлел: «Ваше благородие, батюшка, барин, да как вы... да сто́ю ли я...» – и заплакал вдруг сам.

Происходит с Зиновием чудесная перемена. Волшебное слово «прости» просвещает его ум, низводит в его душу радость, ликование.

Приехали дуэлянты на место, расставили их в двенадцати шагах друг от друга, первым выстрелил соперник Зиновия – только оцарапал ему щеку и за ухо задел. Зиновий же свой пистолет швырнул в лес. «Милостивый государь, – говорит, – простите меня, глупого молодого человека, что по вине моей вас разобидел, а теперь стрелять в себя заставил. Сам я хуже вас в десять крат, а пожалуй, еще и того больше».

Стрелять в своего соперника Зиновий отказался. С этого момента все в окружении нашего героя стало меняться, он оставляет порочную жизнь и в конце концов уходит в монастырь.

Задумайтесь:

1. Почему брат Зиновия Маркел отказался соблюдать Великий пост? Какая важная перемена произошла в нем после Причастия?

2. Какие слова старшего брата вспомнил перед поединком Зиновий?

3. Какие события изменили исход дуэли?

4. Кто из вас просил прощения и запомнил это?