Александ Бородин и «Новая русская музыкальная школа»

27 февраля

В этот день 1887 года скончался русский композитор, врач и химик Александр Бородин.

Многие помнят начало Второй («Богатырской») симфонии Бородина. Сперва все струнные и низкие деревянные инструменты с валторнами и тромбонами берут в унисон мощный громогласный долгий звук. Потом также в унисон звучит короткая попевка, возвращающая к тому же исходному звуку. Словно кто-то говорит: «Вот, здесь наша русская земля. И мы никого сюда не пустим». Да это же васнецовские  русские «Три богатыря», охраняющие родную землю!

Известна и опера Бородина «Князь Игорь», написанная по мотивам «Слова о полку Игореве». Либретто Бородин писал сам. На Путивль наступает половецкая орда. Игорь собирает свои полки и, несмотря на грозное предзнаменование (затмение солнца, вселяющее ужас в людей), выступает навстречу врагу. Русское войско разбито, князь Игорь попадает в плен. Но не сдается, отказывается от уговоров и подарков хана Кончака, бежит из плена,  снова собирает дружину и прогоняет половцев. 

Композитор Бородин имел непростую судьбу, он родился от внебрачной связи солдатской дочери Авдотьи Антоновой и князя Луки Гедеанова. О происхождении князя источники  пишут по-разному, одни считают его потомком ордынца, при Иване Грозном принявшем православие и служившем царю, другие – имеретинцем (Имеретия – регион Грузии). Встретились родители будущего композитора и химика на балу. 60-летний князь  влюбился без памяти в 25-летнюю  танцовщицу. Он был женат, но с супругой не жил давно, а развод он никак не мог получить.

В родившемся Сашеньке князь души не чаял, как и в его маме. Но семье  пришлось соблюдать конспирацию. Авдотья при гостях называла сына племянником. Александра при рождении записали крепостным, сыном княжеского слуги Порфирия Бородина. В 1841 году князь выдал сыну вольную и купил для него и его матери в Москве четырехэтажный особняк. Из-за своего незаконного (по тем временам) происхождения  Александр не мог учиться в гимназии. К нему домой приходили учителя и учили его по всем предметам  гимназической программы. Хорошо говорил по-английски знал латынь, а по-немецки и по-французски так вообще свободно. Научился играть на флейте, фортепиано и виолончели. Около 1847 года написал концерт для флейты с фортепиано (ноты не сохранились).

С десяти лет мальчик интересовался химией, которая со временем стала его профессиональным занятием. Началось все невинно — со штудирования учебников и создания фейерверков. Но через пару лет подростка так затянули химические эксперименты, что, по свидетельству очевидцев, «не только собственная комната его, но чуть ли не вся квартира наполнена была химическими снадобьями, ретортами и банками». Мать на «фокусы» сына смотрела с неодобрением: а вдруг из-за них весь дом сгорит? Помимо этого домашним страшно досаждал запах химических элементов.

Но для поступления в университет надо было получить гимназически аттестат. Тогда мать Бородина (князь Лука к тому времени уже умер) упросила чиновников Тверской казенной палаты записать сына в купечество третьей гильдии. И семнадцатилетний Александр Бородин сдал блестяще гимназические экзамены и поступил вольнослушателем в Медико-хирургическую академию.

К середине девятнадцатого века это учреждение являлось одним из центров отечественной естественнонаучной мысли. Обучались здесь главным образом разночинцы, и Бородин чувствовал себя среди студенческой братии своим. С азартом юноша принялся изучать кристаллографию и зоологию, анатомию и ботанику. Но химию не бросал, опыты свои продолжал ставить. И музыкой занимался, хотя его наставник по Академии, профессор Николай Зинин этого не одобрял. Бородин посещал музыкальные собрания в Петербурге, в домашних ансамблях с удовольствием играл партию виолончели, брал уроки композиции, сочинял сонаты и фуги (многоголосные произведения строгой формы).

По окончании Академии (экзамены все он сдавал на отлично, но выдали ему  всего лишь похвальный лист) Бородина определили в военный госпиталь дежурным врачом. Одновременно  получил должность преподавателя на кафедре химии в Академии. Защитил докторскую, стал профессором. Привлек внимание химиков работой по исследованию атомной структуры амарина – (ядовитая щелочь).  Его отправили доучиваться в Европу. Работал в разных лабораториях   университетов Германии, Франции, Италии. В Гейдельберге познакомился с Менделеевым и Сеченовым – он дружили потом всю жизнь.

В 1862 году вернулся в Россию. В том же  году, осенью познакомился с Милием Балакиревым. Это произошло на музыкальном вечере, устроенном врачом Сергеем Боткиным (знаменитый терапевт являлся музыкантом-любителем и играл на виолончели). Балакирев тогда уже возглавлял группу молодых композиторов, в основном они были непрофессиональными (в том смысле, что не имели консерваторского образования), но очень талантливыми музыкантами.  В группу входили Модест Мусоргский (гвардейский прапорщик). Николай Римский-Корсаков (морской офицер) и Цезарь Кюи -- военный инженер. Балакирев убедил Бородина, что музыка – его призвание.  По другой версии, Бородин познакомился с Мусорским во время врачебного дежурства в госпитале, где тот находился на лечении. Но как бы то ни было, музыканты группы Балакирева были поборниками русской музыки.

Музыкально-художественный критик Владимир Стасов одним из первых обратил внимание на их музыку, глубоко национальную по содержанию, по образности. Стасов писал: «Сколько поэзии, чувства, таланта и умения есть у маленькой, но уже могучей кучки русских музыкантов». Отсюда пошло их название «Могучая кучка». На иностранные языки это словосочетание переводится с трудом, поэтому в Европе их называли «Группа пяти». Их сочинения пользовались за рубежом огромным успехом, там их с удовольствием играли и слушали. В том числе и  произведения Бородина, особенно его романсы на стихи русских поэтов и другие сочинения камерного жанра. Сами же «кучкисты» именовали себя «Новой русской музыкальной школой». Именно Стасов первым сравнил их с художниками-передвижниками. Не случайно «Богатырская» симфония Бородина так ясно и четко перекликается с картиной Виктора Васнецова.  

Они регулярно собирались вместе, показывали друг другу свои сочинения, обсуждали их, порой спорили. Но обычно помогали друг другу. Бородин не закончил свою оперу «Князь Игорь», он продолжал до самой смерти разрываться  между химией и музыкой. Оперу дописали Римский-Корсаков и Александр Глазунов.  Считается, что он по памяти восстановил увертюру, которую слышал в авторском исполнении на фортепиано.