Николай Панченко, фронтовик, поэт-печальник, «преподаватель совести»

9 апреля

Сто лет назад, в 1924-м, родился Николай Панченко, русский поэт.

Его коллега по поэтическому цеху Евгений Евтушенко как-то составил антологию поэтов - фронтовиков. Там много внимания уделено Николаю Панченко. Он — выходец с Калужской окраины, фронтовик, дважды контуженный, однажды тяжело раненый. Евтушенко назвал его философом от орудийных залпов и бомбежек, исповедником мучеников великой Победы, провидцем расстреливаемых в войнах юных солдатских сердец. И в конце короткое определение: «преподаватель совести». Это самая сложная из всех дисциплин, постигаемых человеком.

Николай Панченко попал на фронт в 1942 году после школы авиационных техников. Воевал до Победы. В часы между боями, в госпиталях сочинял стихи. Он их не записывал, просто запоминал. Первые из них были опубликованы только в 1952 году. После войны обучался в Калужском учительском институте. Работал редактором областной молодежной газеты. Потом закончил Высшую партийную школу. Участвовал в создании литературного альманах «Тарусские страницы», который называли «всхожее жито для разумного, доброго, вечного». В Тарусе, кстати, жила Марина Цветаева, там бывали лучшие поэты и писатели советской эпохи. В Альманахе опубликованы не издававшие в СССР сочинения — 46 стихов Цветаевой, произведения Наума Коржавина, Николая Заболоцкого, Бориса Слуцкого, Давида Самойлова, Евгения Винокурова, Владимира Корнилова, Аркадия Штейнберга, повести Булата Окуджавы, Бориса Балтера, Константина Паустовского, Владимира Максимова. Большинство их — 1924 и 1925 годов рождения. Их авторы ушли, «не долюбив, не докурив последней сигареты». А те, кто выжил, как Панченко, всем смертям назло? Что они вынесли из войны?

 В 1944-м Панченко сочинил «Балладу о расстрелянном сердце». Опубликована она была только в 80-х годах.  Ничего подобного фронтовая поэзия ещё не знала. «Он ничего не боялся, – вспоминал друг поэта, писатель, переводчик, учёный и тоже фронтовик Александр Ревич. – Мальчик, во время войны прошедший всё, что можно, он написал войну, увидел будущее и результаты этой войны, грядущее потерянное поколение. Потому что в каждый выстрел русский солдат вкладывал частицу своего сердца»:

«Не свист свинца - в свой каждый выстрел

Ты сердца вкладывал кусок.

Ты растерял его, солдат.

Ты расстрелял его, солдат».

Война Николая Панченко страшная, неприглядная. Она корежит и уродует не только тела, но и души. Мальчики, уходившие на войну безусыми и вернувшиеся седыми, боялись засыпать, потому что ночью они то вырывались из окружения, то гибли в болоте. Если расстреливается сердце, то люди обесчеловечиваются:

«Милый, нет чудес:

В скупом послевоенном мире
всем сердца выдано в обрез...»

«А человек без сердца —

куда страшней, чем с сердцем зверь». 

Николай Панченко предчувствовал «обезнароживание» (обеззараживание — ликвидация заразы, обезнароживание — ликвидация народа) населения России. Собственно, то, что мы сейчас и наблюдаем:

В России плохо с мужиками,
Чтоб с головою
Да с руками –
И не одна война виной,
И революцией одной
Не оправдать –
тоска их съела:
Попробуй, посиди без дела
К беде Отечества спиной?!

К чему же пришел в конце жизни поэт Николай Панченко? Он понял, что любая война начинается негодяями. И написал такие стихи:

Не люди, но нелюдь
Войну начинает,
Пузатые бомбы чумой начиняет —
Ученая нелюдь,
Натасканный сброд.
Народ ни при чем —
Не виновен народ...

Николай Панченко умер 81-летним в 2005 году. Его похоронили на Переделкинском кладбище. Неподалеку - храм Преображения Господня, куда он приходил, пока были силы. И до конца жизни просил у Господа прозрения, утешения и постижения Истины:

Не дай мне, Господи, конца
Без искупленья,
Без надежды.
Не дай устойчивость невежды!
Не дай горошины свинца —
Конец глупца и гордеца.
О, дай мне, Господи, прозренье:
Я кровь Твоя,
Слеза Твоя.
Не утешенье — постиженье,
Преображенье бытия.