Делай дела любви. Памяти архиепископа Алексия (Фролова)

Владыка Алексий (Фролов) Сегодня, 27 марта, день рождения блаженной памяти архиепископа Алексия (Фролова), в последние годы Господь определил его служить у своей Покровительницы – празднуемой также ныне Феодоровской иконы Божией Матери, тогда Владыка возглавил кафедру в Костроме. Публикуем новые главы из книги о нем главного редактора нашего медиаресурса Ольги Орловой.

Происхождение

Будущий владыка Алексий родился на празднование Феодоровской иконы Божией Матери 27 марта 1947 года в Москве в семье Степана Алексеевича и Анисии Семёновны Фроловых. Жили они тогда в большом красном доме на улице Большая Грузинская у родителей его мамы, она была коренная москвичка. А семья отца переехала в Москву в 1920-е годы при раскулачивании из-под Тулы, поселившись в том же районе Москвы у Белорусского вокзала.

Анатолий с папой

Происходил Степан Алексеевич из села Минино Братского, ныне Щёлковского, района. Его родители – отец Алексей Федосеевич и мама Ксения были из крестьян. Когда Степану было всего несколько годиков и лет 7-8 было его старшей сестре Анастасии, при очередных родах, так и не разрешившись, мама умерла. Отец остался с двумя малыми детьми. Женился второй раз на вдове – солдатке Прасковье. У той оказался очень сложный характер, осиротевшим детям досталась настоящая мачеха. Хотя изводила она и свою собственную дочь – тоже Анастасию, бывшую чуть постарше Степана. Отец же, будучи мягким по натуре, не мог совладать с этой вздорной бабой.

Девочки из этой семьи старались как можно раньше выйти замуж. Когда у родной мачехе дочери народятся уже её собственные дети, Праскудка (так её звали в семье) до того однажды довела своих же родных внуков, трудившихся на огороде, что один из них, не выдержав, вырвал куст с корнями и хлестнул её так, что у неё потом до конца жизни было бельмо в глазу.

После её смерти семья перебралась в Москву, где уже жила родная сестра Степана Анастасия. Когда ей исполнилось 17 лет отец поспешил её выдать за Семёна Воробьёва – сына своего лучшего друга Андрея Ермолаевича, с которым они вместе служили в Первую мировую войну. У того было девять детей. Все жили дружно, держали до раскулачивания в соседнем селе Ново-Никульское большое хозяйство. Настя вспоминала, что, оказавшись в новой семье, просто в рай попала, – всех много, но никто никому не мешает, каждый другому рад, – и её приняли как родную.

И тем безутешнее она плакала о своём брате Степане, – он не знал этого тепла. В те редкие дни, когда Анастасия выбиралась проведать их с отцом, её ужасал контраст даже самой атмосферы в этом и ставшим ей родным домами.

Научение любви

Бабушка Ульяна в центре и ее дети, мама Анисия слева стоит

Но Господь послал Степану удивительной сердечной доброты жену Анисию. В родне её все ласково звали Оня. И супруг душою при ней точно отогревался. Она вся была в свою маму Ульяну. Та человек хлебосольный, широкой души, всех всегда привечала – у неё и своих детей было восемь. Владыка потом в рассказах иногда поминал своих «благочестивых тётушек», хотя и не застал их.

Многие из этого большого семейства погибли в Великую Отечественную войну. Из детей выживут только трое – сама Анисия и двое братьев Иван да Афанасий. Последний в те уже бравурные годы советской власти стеснялся того, как по святцам нарекли его родители, и всем представлялся модным тогда именем Борис. Владыка потом, узнав о подобной истории от сестёр-монахинь Пискурёвых, одна из которых в миру ещё по молодости сменила своё имя Матрона на распространённое тогда Татьяна, отзовётся:

«Лучше голову поменять, чем имя, которое родители дали!»

Анатолий с сестрой Ниной

Супруги Степан и Анисия тоже пережили утрату в войну – после дочери Нины у них ещё родятся двое и тогда же, в те военные годы, сразу оба младенца умрут. Так что рождённый в 1947 году уже после Победы Анатолий – будущий владыка Алексий – был для родителей особой отрадой.

Мама очень переживала, когда между ним и отцом в подростковый возраст Толи начнутся трения, учила сына навыкам деятельной любви: «А ты ему картошечку пожарь так, как он любит». Ставший архипастырем сын будет потом возводить эту с детства знакомую ему практику научения к наставлениям святых, – того же преподобного Амвросия Оптинского:

«Если ты находишь, что в тебе нет любви, а желаешь её иметь, то делай дела любви, хотя сначала без любви. Господь увидит твоё желание и старание и вложит в сердце твоё любовь».

Окончательно дар глубокой сыновней любви к отцу, как вспоминал владыка Алексий, он получит уже по горячей молитве к Богу, когда сам уверует.

Пример почитания родителей

Анатолий в школе

Детство всё-таки у него было нецерковным, – открыто ходить в храм при советской власти немногие решались. Сам в сознательном возрасте он переступит порог первого в своей жизни храма Архангела Гавриила и великомученика Феодора Стратилата – это антиохийское подворье, расположенное в Архангельском (тогда – Телеграфном) переулке неподалёку от его дома (семья дважды ещё переезжала). Эта церковь была открыта через год после рождения будущего архиерея.

В войну его отец Степан Алексеевич сражался в Сталинграде. В послевоенное время работал по специальности – поваром (одно время в поездах дальнего следования, потом стал директором столовой комбината «Правда»). Как вспоминает его внучка, племянница владыки Алексия Вера Чеснокова: «Дедушка Степан был очень радушный, всегда всю родню кормил». Его самого племянница, двоюродная сестра Владыки по отцовской линии Антонина Семёновна Чистякова рассказывала, что, когда она выходила замуж в 1959 году, дядя Степан принёс ей на свадьбу «произведение искусства» – по-особенному украшенную фаршированную рыбу, которую даже не сразу решились разрезать.

Но в отсутствии гостей у Фроловых стол обычно был прост и скромен. У самого владыки Алексия с детства так и останутся любимыми картофельные драники «как мама делала». Он потом даже сотрудниц в Новоспасском монастыре будет просить приготовить их дома и принести, но всякий раз, как бы те ни старались, отмечал, что ни у кого они так вкусно не получаются, как у мамы! Может быть, так из раза в раз показывая пример почитания родителей. Еда не была для него самоцелью.

Подготовка к грядущим испытаниям

Отец Алексий у митрополита Зиновия (Мажуги)

Как-то в начале 1980-х годов, будучи иеродиаконом, водил экскурсию по Церковно-археологическому кабинету (ЦАК) Московской духовной академии для священников с родной ему уже тогда по духовным связям Белгородчины. А после повёл их в трапезную: «Вот бы научиться совсем спокойно, – улыбнулся, – относиться к пище, опустил туда (при этом показал на живот) немножко чего-нибудь и тут же забыл».

Но он так и будет привыкать есть. Самой востребованной едой у архиерея станет гречневая каша. Лаврский духовник архимандрит Кирилл (Павлов) так по-армейски подбадривал монахов постничать: «Взял гречневую кашу, залил томатным соком – так вкусно! Что ещё надо?» – возможно, это была уже его школа.

По аналогии с советом святителя Игнатия (Брянчанинова) приучать себя к самой простой пище, дабы никакие тяжкие обстоятельства не застали врасплох, и владыка Алексий потом наставлял паству:

«Если привыкнете есть понемногу, будет легче переносить грядущие испытания».

Некоторые из пророчеств ему были переданы старцами, в том числе ныне канонизированным глинским святителем Серафимом (Мажугой; до схимы Зиновием).

«Так или иначе, но все мы, в последние два десятилетия, жили надеждами на то будущее, в котором большинство наших противоречий и проблем постепенно растворится и исчезнет. Однако, день сегодняшний не оставляет нам возможности продолжать жить безмятежно – мирно и спокойно учиться, воспитывать своих детей и заниматься созидательным трудом. Нарастающая смута в умах и сердцах русских людей, является горьким предзнаменованием грядущих скорбей»[1], – писал Владыка в одном из последних своих посланий...