Божия Матерь утоляет наши печали. Но и сами мы должны трудиться над прополкой своих страстей

7 февраля, в день празднования иконы Божией Матери «Утоли моя печали» вспомнился один немой диалог у этого образа и наставления старца-архиерея по поводу случившегося тогда искушения. «Что такое искушение? – спрашивают духовники. – Это тест, экзамен, и всё дело лишь в том, прошла ты его или нет…»

Своего духовного отца – архиепископа Алексия (Фролова) – вспоминает Валерия Николаевна Маслова.

Упущенный шанс стать святой. Но если духовно еще не созрела – не надо

Благословил меня как-то владыка помогать одной инокине, но у нас с ней произошло недоразумение, и я одно время перестала посещать службы в Новоспасском монастыре, а стала ходить в Николо-Кузнецкий храм к чудотворной иконе Божией Матери «Утоли моя печали».

А тут как раз было празднование этого образа, и со Святейшим Алексием II в храм приехал владыка Алексий. Да так получилось, что народу много, никуда не денешься, и когда выстроилось духовенство, я в какой-то момент оказалась у владыки прямо за спиной. И вдруг слышу: «Кто же нас так поссорил?» Но это не вслух, а в самом сердце у тебя раздается голос владыки. «Владыка, простите!» – так же «про себя» отвечаю. И понимаю, что он услышал...

Владыка, – это я потом поняла, – мог еще и вызывать к себе – таким же образом. Он даже шутил на этот счет: «Таких, как я, колдунами зовут». Потом, когда я уже работала в монастыре, бывает за одно возьмусь – не получается, за другое... – все валится из рук. «Ладно, пойду в трапезную...» Выхожу, а иду-то не трапезную, а прямиком к владыке. Только дойду, а он стоит там наверху лестницы, оказывается, кого-то ко мне посылал и тут же останавливает:

– Не надо, она сама идет.

А тогда вскоре я передала владыке Алексию просьбу принять меня. Он назначил на четвертый день чтения канона преподобного Андрея Критского – начался Великий пост. Сам он все эти первые дни поста вообще ничего не ел. Встретил меня очень спокойный, усадил:

– Ну, рассказывай, что у вас там произошло.

Я рассказала, как меня хотели выселить из моей квартиры, чтобы поселить в нее какую-то больную.

– А тебя куда? – никак не реагируя на мое все еще кипевшее возмущение, только и поинтересовался он.

– А меня куда-то подселить, чтобы жила за ширмой... Даже ширму уже распорядилась найти.

– Она хотела сделать из тебя Алексия, человека Божия, – улыбнулся он. – А ты не поддалась. Духовно не созрела.

– Нет, владыка, не созрела, – подтвердила я.

Пять степеней прощения

Когда я через некоторое время сообщила владыке Алексею, что простила ту инокиню, он со мной провел целую беседу. Я даже законспектировала:

– Вот и смотри, – говорит, – на какой ты стадии находишься.

Сейчас-то я уже могу сказать: для того, чтобы меня довести до 5-й степени, потребовалось семь лет...

– Надо прощать друг другу, – напоминал, – до семижды семидесяти раз (Мф. 18, 22).

Владыка у меня потом спустя годы уже спросил:

– Можешь ей подарки принести?

– Могу, – ответила я и принесла.

Он посчитал, что я уже на пятой степени, и благословил поехать в санаторий.

Владыка меня, оказывается, долго испытывал.

– Вы меня обижали! – как-то напомнила я ему.

– Вот-вот я смотрел, что будет. Но ничего. Ты поняла, что я по делу тебя «обижаю».

– И ценить стал! – тогда уж не удержалась и вставила я (Валерия Николаевна по возрасту старше владыки Алексия и здесь обратилась на ты, – Прим.).

– Вот-вот, – рассмеялся он.

За то, что ты, мол, лепишь вслух все, что у тебя на уме.

С детьми Божиими так нельзя

Как-то спросил у меня:

– А ты кто по профессии?

– Учитель, – отвечаю.

– Какая ж из тебя учительница? Ты обидчивая. Впрочем, – подумал, – давай попробуем.

И благословил меня с детьми заниматься.

Но потом все-таки остановились на том, что я буду экскурсоводом в Новоспасском монастыре. А про мой учительский опыт в воскресной школе владыка отозвался так:

– Ты давишь на детей, так нельзя! В советской школе, может быть, так и принято было, а здесь нельзя. Здесь дети Божии.

Дети Божии

И рта мне тогда не дал раскрыть. Правда, потом уже как-то спустя согласился:

– Да знаю, знаю я! – это про то, что и в воскресной школе дети могут себе такое позволять на уроках... – Ты все равно должна их любить!

Когда в воскресную школу приходили родители, владыка устраивал беседы с ними. Помню, говорил:

– Вы должны давать волю детям...

– Ну, как же?! Они же себя так ведут!

– Время от времени вы должны давать полную свободу ребенку, чтобы увидеть, кого вы воспитали.

Может ли он вам сочувствовать? Есть ли у него совесть? Это довольно рано проявляется.

В Церкви мы боремся, чтобы восстановить свои первоначальные достоинства. Но лучше их и не терять

Я ему как-то заикнулась:

– А вот грехи родителей...

– За грехи родителей ты не отвечаешь, – тут же оборвал меня он. – Они сами за свои грехи отвечают. Ты отвечаешь не за то, что тебе было дано от рождения, а за то, насколько ты сама исказила образ Божий в себе.

Владыка мне говорил, что я – комок нервов.

– От родителей? – поинтересовалась было я.

– Нет, ты учителем зря пошла работать. Ты не учитель.

– Но у нас в Орехово-Зуево пединститут был, меня туда и отдали учиться. Мне родители сказали: «Мы тебя учить не сможем далеко, не прокормим просто». Значит, выбора-то не было. Я им говорила, что учителем быть не смогу. Но раз выучилась – так всю жизнь и проработала...

Владыка сочувствовал:

– Поэтому ты и комок нервов. Характер у тебя исказился. Ты была подобрее. Я бы тебя сильной посчитал. Но ты ропотница. Сильный человек никогда не ропщет. Он перенес, и – слава Богу! А ты будешь роптать, помня, сколько лет назад у тебя там что-то случилось. Так нельзя. Это не сила.

«Что мы делаем, – говорил, – в Церкви? Мы боремся, чтобы восстановить свои первоначальные достоинства. Те, которые мы растеряли по ходу своей жизни».

«На обстоятельства, – учил, – нельзя сердиться. Их посылает Бог. Для чего? Чтобы что-то в тебе исправить. На обстоятельства роптать, негодовать глупо».

Незаметные праведники

Зная мое устроение, на мой вопрос «мне с такой-то поддерживать отношения?», владыка ответил: «Не надо».

Он говорил, что у всех есть и свои личные грехи, а есть и общие для всех – мы живем и грешим вместе со всем обществом, с государством, вместе со своим поколением. Вместе с семьей, вместе с коллективом, в котором оказались.

– Меня ваше поколение интересует, – сказал он мне как-то. – Вы – другие, сейчас уже люди не те.

Время и место – понятия относительные, объяснял владыка, то есть не важно, в какое время и в каком месте ты живешь, ты должен стремиться остаться наедине с Богом, и Он тебе всё подскажет.

Задача духовника – привести человека к Богу и оставить наедине с Ним, Бог остальное сделает.

Архиепископ Алексий (Фролов) с Чашей перед причастием

Владыка говорил, что есть общий Промысл о людях, а есть избранники. Если вы избраны Богом, значит, изъяты из среды обычных людей. Но это не за какие-то ваши заслуги, – мы не знаем Промысла, почему и зачем вас Господь избрал. Тот, кто с Богом, он по-другому видит мир, по-иному смотрит на людей.

Говорил, что и в миру люди спасаются. Не надо думать, предупреждал, что только избранники ко спасению приуготовляются. 

Есть праведники и в нашем обществе, причем они иногда даже редко бывают в храме, но живут по всем заповедям. Это часто незаметные люди.

– Любите друг друга и вы исполните все заповеди, – наставлял нас. – Но вы же не любите друг друга!

Да и прощаем-то с трудом.

Не надо поддаваться. Но и зла не должно оставаться в душе

Помню, я неопустительно была на службах во все церковные праздники, в субботу-воскресенье обязательно, исповедовалась-причащалась. А владыка и говорит:

– Там об этом спрашивать не будут. Есть даже такое выражение: от исполнения – не спасешься. Вот ты вышел из церкви – и скандалишь с соседями? Обзываешь толкающихся в транспорте? Какой же ты христианин? Ходи, конечно, в храм – может, исправишься. Но христианином тебя назвать нельзя. И никаких претензий потом: как это Бог меня не спас? – быть не может.

Одно время владыка меня хотел в монастырь благословить, но потом сказал:

– Не получится из тебя монахини. Ты злопамятная. Легко обижаешься. Обиду долго держишь. Сдержать себя не можешь, кричать начинаешь. Так не пойдет. Куда тебе? Ты уж спасайся в миру. Иначе не совладаешь с собой, а грех-то будет больше, чем у обычной прихожанки.

В монастыре же, – как, впрочем, и по жизни – надо не других терпеть, а себя.

... А какие уж там сестры окажутся? Но это их дело, они такие, так спасаются. А ты их потерпи. Ты же мне про ту инокиню рассказала...

– А что я должна была сделать?!

– Если б ты была настоящей христианской, промолчала бы.

– И молча страдала за ширмой?

– Нет, за ширмой не надо... Это ты правильно сделала, что не согласилась. Не надо поддаваться. Но и зла не должно оставаться в душе.

Я стала хорохориться: мол, я же справилась... А владыка ответил:

– Не очень. 

Никого не надо судить. Даже явную блудницу

Владыка любил, когда ему задавали вопросы

Объяснял мне:

– Почему ты на меня иногда восстаешь? Да потому что бесам не нравится, какое я на тебя воздействие оказываю.

– Я же всегда, – говорю, – ходила в Церковь.

– Это ты просто мерой молилась, придешь – «ля-ля-ля», – и дальше отправилась жить так, как тебе в голову взбредет.

– На меня однажды пионерки донесли: увидели, что я с тетей ходила куличи на Пасху святить.

– Хорошо, почистили тебя, – отвечает.

– Я им сказала, что я недостойна быть комсомолкой, но они меня потом все равно заставили вступить в комсомол.

– Ну и что? Судить теперь тебя за это? Поэтому никого не надо судить.

Преподобный Макарий Великий говорил: «Никого никогда не осуждай, даже явную блудницу».

Спросил меня однажды:

– У тебя было когда-то такое увлечение, что готова за каким-то мужчиной на край света босиком?

– Нет, – отвечаю.

– Тебя не посетила бесовская любовь. А некоторых посетила бесовская любовь, они не пойми что вытворяли, а потом еще и заявляли: «Вот это настоящая любовь». Мол, христианская. Не христианская это любовь.

Христианская любовь, учил, любить всякого, в том числе обидчика, делать всем добро.

Записала Ольга Орлова