Александр Блок: Поэт – сын гармонии

28 ноября

В этот день 1880 года родился поэт Александр Блок.

«Поэт – сын гармонии; и ему дана какая-то роль в мировой культуре. Три дела возложены на него: во-первых – освободить звуки из родной безначальной стихии, в которой они пребывают; во-вторых – привести эти звуки в гармонию, дать им форму; в-третьих – внести эту гармонию во внешний мир. Похищенные у стихии и приведенные в гармонию звуки, внесенные в мир, сами начинают творить свое дело. Слова поэта суть уже его дела». Так говорил Блок в своей речи «О назначении поэта», произнесенной на собрании в 84-ю годовщину  смерти Пушкина. И сам автор этих слов так и жил, так и творил, стремясь привнести гармонию в окружавший его мир.

Но вот парадокс: этот мир, окружавший поэта, семь последних лет до его смерти (Блок умер в 1921-м) сходил с ума. Блок так писал об этом:

Мне этот зал напомнил страшный мир,

Где я бродил слепой, как в дикой сказке,

И где застиг меня последний пир.

И слушая всегда жужжащий звон,

Не сходим ли с ума мы в смене пестрой 

Придуманных причин, пространств, времен…

Когда ж конец? Назойливому звуку

Не станет сил без отдыха внимать…

Как страшно всё! Как дико…

Жизнь в те годы действительно была страшной. Он в этой жизни жил. Ему предлагали уехать за границу. Не захотел, остался, считал, что надо быть вместе с Россией в трудное время. Но так он считал поначалу. И начал сотрудничать с Временным правительством, а потом и с большевиками. В январе 1918 года Блок писал: «Вне зависимости от личности, у интеллигенции звучит та же музыка, что и у большевиков. Интеллигенция всегда была революционна. Декреты большевиков – это символы интеллигенции. Брошенные лозунги, требующие разработки. Земля Божия… разве это не символ передовой интеллигенции? Правда, большевики не произносят слова „Божья“, они больше чертыхаются, но ведь из песни слова не выкинешь».

И вот еще один парадокс из жизни поэта. Да, словами он был с новой властью. Его увлекала романтика революции. Но в том же январе 1918-го Блок, словно в каком-то страшном душевном водовороте, писал поэму «Двенадцать». Ее советские литературоведы (да и постсоветские тоже) трактовали как гимн революции. И приводили две строки: «В белом венчике из роз впереди Иисус Христос!». Но если эти заключительные строки сопоставить с тем, что написано «внутри» поэмы, понимаешь, что Христос вовсе не возглавлял шествие «революционного народа».

Товарищ, винтовку держи, не трусь.

Пальнем-ка пулей в Святую Русь –

В кондовую,

В избяную,

В толстозадую.

Эх, эх, без креста…

Так вот, если вдуматься в смысл поэмы: Иисус Христос умер в России. Его расстреляли как враждебный революции образ. А белый венчик из роз – это бумажная полоска с молитвой, которую кладут на лоб покойнику при отпевании. Пальнули пулей в святую Русь. За Иисусом потом были расстреляны тысячи священнослужителей и их прихожан.

Священник и философ Павел Флоренский вообще считал, что «поэма – это предел и завершение блоковского демонизма». В финале появляется не Христос, а его антипод, «враг» «за вьюгой невидим», – антихрист, принявший вид Иисуса. Вот об этом, о приходе в Россию антихриста, Блок писал в 1910 году в поэме «Возмездие» (доработана в 1921-м) – там упоминается «тень Люциферова крыла». Прислушались бы тогда к пророчеству поэта:

Век девятнадцатый, железный,
Воистину жестокий век!
Тобою в мрак ночной, беззвездный
Беспечный брошен человек…

Двадцатый век… Еще бездомней,
Еще страшнее жизни мгла
(Еще чернее и огромней
Тень Люциферова крыла).
Пожары дымные заката
(Пророчества о нашем дне),
Кометы грозной и хвостатой
Ужасный призрак в вышине.

В 1920 году Блок тяжело заболел. У него развилась астма. Начались психические расстройства, появилась цинга. Весной 1921-го он вместе с Федором Сологубом (тоже поэт Серебряного века) просил выдать им выездные визы для лечения в санатории в Финляндии. Вопрос рассматривало Политбюро ЦК РКП(б). В выезде отказали, а вместо этого постановили: «поручить Наркомпроду позаботиться об улучшении продовольственного положения Блока». Анатолий Луначарский потом раскаивался: «Мы в буквальном смысле слова, не отпуская поэта и не давая ему вместе с тем необходимых удовлетворительных условий, замучили его». Просьба Блока повторно рассматривалась 23 июля. Разрешение дали. Но поэт уже был в таком состоянии, что встать с постели не мог. 29 июля Горький попросил разрешения в качестве сопровождающего вывезти Блока из Петрограда. Разрешение он получил только 6 августа. На следующий день Блока не стало.

Некоторые историки считают, что отказ в выдаче разрешения на выезд был связан с недовольством высшей власти именно поэмой «Двенадцать». Перед смертью Блок долго бредил. По Петрограду прошел слух, что он сошел с ума. А на самом деле он уничтожал свои черновики, записи, единственной его мыслью было – все ли экземпляры поэмы «Двенадцать» уничтожены.

К счастью для потомков, уничтожено было не все. Поэма – душа поэта, пережила его прах и «убежала тленья». Как и другие стихи человека, беззаветно любившего Родину. Закончим вот этим стихотворением Блока:

Опять, как в годы золотые,
Три стертых треплются шлеи,
И вязнут спицы расписные
В расхлябанные колеи…

Россия, нищая Россия,
Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые, –
Как слезы первые любви!